Тахера Мафи - Вообрази меня [сборник litres]

– Так точно, сэр.

– И что же?

– Ярость, сэр.

При моих словах он оборачивается. Удивленно приподнимает брови.

– А потом я почувствовала, что сбита с толку.

– Ярость? – Он делает ко мне шаг. – Почему?

– Я не знаю, сэр.

– Ты узнаешь этого юношу? – спрашивает он, указывая на распростертое тело.

– Нет, сэр.

– Нет, значит… Однако он тебе кого-то напоминает.

Я медлю. Меня вот-вот затрясет, но я справлюсь. Взгляд Андерсона пристальный и тяжелый, мне сложно смотреть ему в глаза.

– Да, сэр.

Андерсон прищуривается, ждет.

– Сэр, – тихо говорю я. – Он напоминает вас.

Андерсон вдруг впадает в ступор. Изумление перекраивает выражение его лица, а потом неожиданно…

Он начинает смеяться.

Смех такой искренний, что, похоже, его он шокирует даже больше, чем меня. В конце концов смех превращается в улыбку. Андерсон засовывает руки в карманы и прислоняется к оконной раме. Он смотрит на меня, не отрываясь, с еле заметным восхищением: миг такой чистый, такой незапятнанный злым умыслом, что этот человек внезапно кажется красивым.

И даже больше.

От одного его вида – что-то в его глазах, что-то в движениях, что-то в манере улыбаться… От одного его вида сердце вдруг екает. Первобытное чувство. Калейдоскоп мертвых бабочек, которых поднял ввысь резкий, сухой порыв ветра.

Меня начинает мутить.

Лицо Андерсона вновь приобретает каменное выражение.

– Вот. Прямо сейчас. – Указательным пальцем он рисует в воздухе круг. – Это выражение. Что это было?

Глаза выдают мой испуг. Меня переполняет смущение, горят щеки.

Я впервые запинаюсь.

Он проворно приближается ко мне, грубо берет мое лицо за подбородок и приподнимает. На таком расстоянии не может быть никаких секретов. Я не в силах ничего скрыть.

– Быстро, – велит он низким голосом. Злобно. – Быстро признавайся.

Я отвожу взгляд, отчаянно пытаясь собраться с мыслями, а он рявкает на меня, приказывая смотреть в глаза.

Силюсь исполнить приказ. Потом начинаю ненавидеть себя, ненавидеть свой рот за то, что предает разум. Ненавидеть разум за то, что там крутятся мысли.

– Вы… Вы очень привлекательны, сэр.

Словно обжегшись, Андерсон отдергивает руку. Отстраняется, и впервые кажется, что ему…

Не по себе.

– Ты… – Он замирает, хмурится. А потом, практически мгновенно, его лицо омрачает злость. Голос перекатывается раскатами грома. – Ты мне врешь.

– Никак нет, сэр.

Мне претит звук собственного голоса, тревожный, с придыханием. Взгляд Андерсона пронизывает насквозь. Должно быть, что-то в моем лице заставляет задуматься, ибо его раздражение улетучивается.

Он удивленно моргает. А потом задает уточняющий вопрос:

– То есть, стоя в центре всего этого… – Он обводит рукой комнату, демонстрируя спящего юношу, подключенного к аппаратам, – всех этих вещей, которые могли бы занять твой разум, ты размышляла о том, что… что я, по-твоему, привлекателен.

Предательский жар заливает лицо.

– Так точно, сэр.

Андерсон снова хмурится.

Похоже, он хочет что-то сказать, однако раздумывает. Впервые он кажется каким-то растерянным.

Между нами зависла пара секунд мучительной тишины.

– Это настораживает, – наконец произносит Андерсон, по большей части обращаясь к самому себе.

Он прижимает два пальца к внутренней стороне запястья и подносит руку ко рту.

– Да. Скажи Максу, что возникла нестандартная ситуация. Мне нужно срочно с ним встретиться.

Андерсон кивком прекращает наш абсолютно унизительный диалог, предварительно бросив на меня беглый взгляд. Потом медленно идет к закрепленному на кровати мальчику и сообщает:

– Этот юноша – часть эксперимента.

Я не знаю, что сказать. Молчу.

Андерсон склоняется над мальчиком, играет проводами, искоса посматривая на меня.

– Ты догадываешься, почему он – часть эксперимента?

– Никак нет, сэр.

– У него есть дар, – выпрямляясь, поясняет Андерсон. – Он пришел ко мне по доброй воле и предложил его со мной разделить.

Я моргаю, все еще не зная, как реагировать.

– Вас таких – Неестественных – множество. Так много сил. Так много способностей. Наши приюты кишат теми, у кого сила льется через край. У меня есть доступ ко всему, что душа пожелает. Так что же делает его особенным, а? – Андерсон наклоняет ко мне голову. – Какой силой он обладает? Какая сила может затмить твою?

И вновь я не произношу ни слова.

– Хочешь узнать? – На его губах появляется намек на улыбку.

Похоже на ловушку. Я взвешиваю варианты.

– Я хочу узнать, только если вы хотите мне рассказать, сэр, – наконец нахожу я ответ.

Теперь улыбка Андерсона расцветает в полную мощь. Белоснежные зубы. Искреннее удовольствие. От его молчаливой похвалы в груди разливается тепло. Гордость расправляет мои плечи. Я отвожу взгляд, скромно уставившись в стену. Краем глаза вижу, как Андерсон снова поворачивается, кидая на юношу оценивающий взгляд.

– В любом случае эти силы были на него бездумно растрачены.

Он снимает сенсорный экран, утопленный в нише рядом с кроватью, и начинает постукивать по монитору, пролистывая страницы, просматривая информацию. Взгляд он поднимает лишь однажды, на приборы, звуковые сигналы которых отображают жизненные показатели, и хмурится. В конце концов он вздыхает, проводя рукой по своим идеально уложенным волосам. Мне приходит в голову, что ему лучше чуть растрепанным. Душевнее. Мягче. Привычнее.

Это наблюдение меня пугает.

Я резко отворачиваюсь и смотрю в окно; ни с того ни с сего закралась мысль: позволят ли мне когда-нибудь воспользоваться уборной?

– Джульетта.

Мигом вытягиваюсь по стойке смирно. Смотрю прямо перед собой.

– Да, сэр, – отвечаю, чуть затаив дыхание.

Я понимаю, что он на меня даже не смотрит. Продолжая что-то печатать на сенсорной панели, спокойно спрашивает:

– Ты что, замечталась?

– Никак нет, сэр.

Андерсон возвращает экран в нишу; части устройства соединяются с приятным металлическим щелчком.

– Это становится утомительным, – тихо начинает он. – Я уже теряю терпение, а твой первый день даже не окончен. – Он медлит. – Хочешь узнать, Джульетта, что случится, когда я потеряю терпение?

Мои пальцы дрожат. Я сжимаю их в кулаки.

– Никак нет, сэр.

Он протягивает руку.

– Тогда отдай то, что принадлежит мне.

Я нерешительно делаю шаг вперед, и он жестом руки останавливает меня.

– Я имею в виду твой разум. Меня интересует, о чем ты думала, когда потеряла контроль и пялилась в окно. Меня интересует, о чем ты думаешь прямо сейчас. Меня всегда будут интересовать твои мысли. Каждую секунду. Мне нужны каждое слово, каждая мелочь, каждая эмоция. Любая несвязная, мимолетная мысль, которая приходит в твою голову. Мне нужно все. – С этими словами он подходит ко мне, напирая. – Тебе ясно? Это все мое. Ты – моя.