Джаспер Ффорде - Вечный кролик [litres]

Дальше они заговорили об обвинениях, на основании которых меня отстранили. Казалось, что обстановка в допросной стала напряженнее. С Флемминг и Куницыным я работал уже много лет, и мы хорошо ладили, но сейчас это ничего не значило. Они изложили мне долгие и подробные показания «четырех надежных свидетелей» о том, что те видели позапрошлым вечером у моего дома. В отличие от происшествия с Безухим Харви, где мне пришлось несколько раз убедительно солгать, эти показания я мог дать совершенно правдиво от начала до конца: со дня, когда Кролики въехали в дом, до инцидента с мистером Ллисъом в церкви Всех Святых и до последнего вечера: репетиции реплик, нелепых пряток по шкафам с романом Дюма и ссоры Конни и Дока в моей прихожей.

– Ничего не было, – сказал я.

– Давай объясню на пальцах, – сказал Куницын серьезным тоном. – Сейчас мы можем обвинить тебя и Констанцию Кролик по статье «Неестественные связи» закона «Об ограниченных правах очеловеченных животных» от 1996 года.

Я не знал тот закон наизусть, но знал, что власти применяли его по своему усмотрению. В данной ситуации, похоже, они хотели его исполнить. Дружба с кроликами, особенно в условиях Переселения, должна была пресекаться.

– С четырьмя свидетелями, готовыми дать показания, – продолжал он, – вы оба загремите в тюрьму. Ненадолго, года на два, а выйдете через один, но с таким пятном на твоем досье, думаю, жизнь никогда не станет прежней. Знаешь, как все считают, что они толерантные и всему открытые? Осторожно, спойлер: это не так. И, – прибавил он, – учитывая судимость и тюремный срок, ты можешь лишиться пенсии на основании «тяжкого служебного преступления».

– Вы можете это сделать?

– Можем, – сказала Флемминг. – Питер, мы всего лишь хотим крошечное признание, указывающее на сексуальную провокацию со стороны Констанции Кролик. Ты можешь сказать, что сделал это случайно, или на спор, или под воздействием алкоголя, или тебя одурачили – что угодно. Работу ты все равно потеряешь, но сохранишь пенсию и чистую репутацию. Вернешься в Муч Хемлок и продолжишь проживать свою ничем не примечательную жизнь.

– А что будет с Констанцией?

– Мы предложим ей заключить соглашение с признанием вины, и она лишится права проживать вне колонии на основании «демонстративно безнравственного поведения». К концу следующей недели она вернется в колонию и, возможно, даже будет там счастлива. Она все равно была не из тех, кого мы считаем надежными для жизни вне колонии.

– Самое важное, – прибавил Куницын, – что это станет предупреждением для всех крольчих – развращение людей не останется безнаказанным.

Я молча уставился на стол.

– Ну так что скажешь? – спросил Куницын.

– Я…

Но мне не пришлось отвечать. Дверь распахнулась, и в допросную вошел мистер Ллисъ.

Я написал «вошел», но правильнее было бы сказать «ворвался». Я видел, как Флемминг побледнела и инстинктивно дернулась, чтобы убежать, но затем взяла себя в руки и осталась на месте. Куницын не вздрогнул, но выглядел он недовольным. Старший Руководитель пришел не вовремя, да и дела обычно решительно выходили из-под контроля, когда за них брались лисы.

Мистер Ллисъ посмотрел на всех присутствующих.

– Ты – проваливай, – сказал он Флемминг, – и ты, Куница, точно можешь проваливать.

– Правильно говорить «Ку-ни-цын».

– Да мне похер. Тамара, заходи.

Мисс Робинс, вооруженная планшетом и тремя мобильными телефонами, вошла внутрь.

– Здравствуйте! – радостно сказала она. – Теперь я работаю на Торквила.

– Поздравляю, – сказал я.

– Что все это значит? – сказал Куницын, который, думаю, был единственным сотрудником Крольнадзора, способным постоять за себя перед Ллисъом. – Этот допрос провожу я .

– Больше не проводишь. У меня есть новые сведения, из-за которых это дело выходит за рамки простых обжиманий с пушистиками.

– Я хочу ознакомиться с этими сведениями, – сказал Куницын.

– А я хочу пропустить стаканчик «Пино Гриджио» с Тильдой Суинтон, – ответил лис, – но жизнь полна разочарований. Когда будешь уходить, закрой дверь, старина.

– Нет, – сказал Куницын. – Быть может, Нокс и слабохарактерный зайцелюб-перебежчик, но он человек, а мы знаем, что произошло в последний раз, когда вы допрашивали человека, верно?

– Это отвратительное и безосновательное обвинение, – сказал мистер Ллисъ, – но кто с зайцем поведется, тому как зайцу и достается.

– Слушайте… – начал Куницын, но мистер Ллисъ лишь приподнял дрожащую губу и низко зарычал. Я почувствовал, как волосы у меня на шее встали дыбом, а Куницын прижал уши к голове и вдруг стал совершенно покорным.

– Прошу прощения за то, что вспылил, – негромко сказал он. – Не знаю, что на меня нашло.

И он покинул допросную, опустив хвост промеж ног.

– Итак, – сказал лис, садясь напротив, – у всех сегодня нервы на пределе, не так ли?

Он откинулся на спинку стула, а его маленькие желтые глазки продолжали смотреть на меня с выражением… на самом деле я даже не знаю, с каким. С презрением, наверное, смешанным со спокойной уверенностью и нахальным чувством собственного превосходства. Он ничего не сказал, достал из серебряного портсигара сигару, постучал ею о край и поджег от золотой зажигалки, которую ему поднесла Тамара. Он глубоко затянулся, выдохнул дым в мою сторону и ничего не сказал. Он долго ничего не говорил [60] Мне казалось, что где-то полчаса, хотя на самом деле, наверное, прошло меньше минуты. .

– Вы не причините мне вреда, – сказал я, будучи больше не в силах выносить тишину. – И, как я сказал Куницыну и Флемминг, ничего не было.

Лис холодно на меня посмотрел.

– Натворил ты что-то или нет, старина, это уже не так важно. И знаешь что? Я тебе верю. Но поскольку мы так близки к Переселению, я считаю, что сейчас никому не стоит раскачивать лодку. Более того, благодаря твоему уникальному кругу друзей и близких знакомых я могу предложить тебе сделку, в которой с тебя снимут все обвинения, ты получишь право на полную пенсию, пятьдесят тысяч наличными и ни пятнышка на твоем деле. Ну, как тебе?

– Звучит так, словно есть какой-то подвох.

– Сообразительный ты наш. Дело вот в чем: у нас есть основания полагать, что у Констанции Кролик есть связи с Кроличьим Подпольем. Мы думаем, что она – подсадная крольчиха и ее задание – получить доступ к мейнфрейму Крольнадзора через тебя, дурачка.