Джаспер Ффорде - Вечный кролик [litres]

Раньше я об этом не думал. И подобное казалось неправдоподобным по одной хорошей причине:

– У меня нет доступа к мейнфрейму Крольнадзора.

– Подполье об этом не знает. Я хочу, чтобы ты работал вместе с нами против них. Они хотят превратить Британию в страну кроликов, со своими законами, своей еретической богиней, навязчивым веганством и ложными устоями грызунов. Это островное королевство, эта зеленая, цветущая страна предназначена для людей и нескольких лисов, а не для орд вредителей. И они могут запросто этого добиться, им всего лишь нужно делать то, что у них лучше всего получается. Они собираются взять нас числом. Взрывное Размножение. Вот их план, я это знаю .

Все это было конспирологическим бредом АКроПаСК. Найджел Сметвик уже много лет разглагольствовал о чем-то подобном, но доказательств тому, даже самых косвенных, не было.

– Сэр, они же всего лишь кролики . Травоядные. Послушные, доверчивые, трудолюбивые. Я разговаривал с ними, думаю, я даже их вроде как знаю . Я не верю, что у них вообще есть какие-то глобальные планы. Они просто хотят… быть .

Мистер Ллисъ расхохотался.

– Нокси, старичок, так они и хотят, чтобы ты именно в это поверил. Правда, друг мой, намного суровее. Не позволяй обмануть себя милотой и пушистостью. Ты ведь видел, как миссис Кролик приставила мне нож к горлу во «Всех Святых»?

– Вы раскроили ее племяннице череп челюстями.

– Ах, какая жалость, – сказал он, – одной крольчихой стало меньше. Не такая уж это и утрата. Мне тогда еще повезло, что я сам не стал жертвой очередного нападения крольчихи на лиса.

А так преувеличить ситуацию не смог бы, пожалуй, даже Сметвик.

– Она бы вас не убила, – сказал я, – из-за вероятной ответной расправы.

Он холодно уставился на меня.

– Расправы необходимы для поддержания порядка, – сказал он. – И потом, шестьдесят секунд того, что кролики смехотворно называют страстью, и их потери восполнятся с лихвой. А теперь вот что: я могу решить все твои проблемы, дать тебе пенсию и деньги, или мы можем повысить обвинения с обыкновенной преступной связи до оказания материальной поддержки Кроличьему Подполью, то есть запрещенному повстанческому движению. А это как минимум лет десять.

– Подождите, подождите, – сказал я, – материальную поддержку ?

– Конечно. Тебе заплатили за то, чтобы ты провел Харви Мак-Лютикового в Мегакрольчатник, или ты просто оказывал услугу своим пушистым лесным дружкам?

– Я… Я не знаю, о чем вы говорите.

– Конечно, знаешь. Как ты думаешь, Безухий смог оставить машину на парковке, если он приехал на автобусе? Кролик, притворявшийся Безухим, был с тобой, когда мы разговаривали в Мегакрольчатнике. Я почуял его страх. А ведь я встречался с Безухим, и он меня совсем не боялся. Он мне нравился. Лучшие кролики – те, у кого мех внутри.

– Это свидетельство вашего носа против моих глаз, мистер Ллисъ, – сказал я, внешне храбрясь, но чувствуя, как у меня внутри все скручивается. Во рту у меня пересохло.

– Есть кое-что еще. Когда Безухому отрезали уши, их сохранили. Они всегда их сохраняют. Дело в религии – «в кроличий рай нужно войти целым». Проблема в том, что их хранят в горячем песке, отчего они превращаются в грубую кожу.

Тамара бросила на стол прозрачный пакет для вещдоков, в котором лежали свернутые уши Безухого, сильно обгоревшие, но более или менее целые.

– Если наши парни из криминалистики развернут их, готов поспорить на свое левое лисье яичко, что рисунок дыр от пуль на них совпадет с АЙ-002. Он часто дрался на дуэлях. Любил дамочек. Даже чересчур, как оказалось.

– Может, он носил свои уши с собой? На память оставил, я даже не знаю.

– Когда у кролика отрезают уши, их забирают. В этом весь смысл. Нет, думаю, Безухий поменялся с Харви местами в обмен на свои уши и благородную смерть. Я думаю, это ты искал Харви Мак-Лютикового на компьютере Безухого, и это ты поручился за Харви, когда он обманом проскользнул в Мегакрольчатник. Ты где-то встретил его за пределами Надзора. Где, я не знаю. Но выясню.

Детективную работу он провел, как назло, отлично. Нельзя перехитрить лиса.

– Это лишь догадки, – сказал я.

Вмиг я очутился на спине, а мистер Ллисъ – на мне. Он двигался так быстро, что казалось, будто кто-то вырезал из времени две секунды. Тамара подошла к двери, чтобы не дать никому войти, а мистер Ллисъ вперился взглядом в мои глаза, и я почувствовал страх. Не обычное беспокойство, какое испытываешь, когда опаздываешь на важную встречу или когда находишь странную припухлость, которая потом у доктора оказывается какой-нибудь ерундой. Это был чистый, неподдельный страх смертного существа перед скорой гибелью. И, что хуже, эта гибель была неминуемой, неумолимой, а еще наверняка долгой и мучительной .

Мистер Ллисъ ничего не сказал и медленно надавил кончиком одного когтя на край моего левого глазного яблока. Мое зрение помутилось и посерело, боль была невыносимой, но я даже не смел дышать на случай, если от малейшего движения мой глаз разорвется.

– А теперь слушай, – негромким шепотом сказал он. От его дыхания разило тухлым мясом и вином. – Я спрошу тебя еще раз, и, если ты не выложишь мне сразу всю правду целиком, я вырву твой глаз и съем его.

– Вы этого не сделаете, – прошептал я.

– Ты никогда не задумывался, как Флемминг потеряла свой? – спросил он. – Мы с ней как-то повздорили. Кажется, из-за внутренней политики Надзора… или из-за того, кто лучше сыграл Бэтмена. Не помню, из-за чего именно, но теперь она всегда со всем согласна.

Кажется, в тот миг я захныкал, тихонько и не дергаясь.

– Все верно, – сказал он. – Вы ничего не воспринимаете всерьез, пока кто-нибудь не потеряет глаз. А теперь: ты будешь хорошим мальчиком и расскажешь мне то, что я хочу знать? Взамен ты получишь пенсию, пятьдесят кусков и останешься с обеими зыркалками. – Он помолчал, а затем прибавил: – Сейчас самое время сказать: «Да, сэр, мистер Ллисъ, сэр. Мистер Нокс согласен с лисом, сэр».

– Да, сэр, мистер Ллисъ, сэр, – прошептал я.

– Ну и так сойдет.

И в тот же миг я вдруг оказался на полу совершенно один, а мистер Ллисъ уже снова сидел на своем стуле. Дрожа, я поднялся на ноги и сел. Лис протянул мне платок с монограммой, и я прижал его к глазу.

– Итак, – негромко сказал он, – рассказывай.

И я рассказал. Я рассказал ему совершенно все .