Джаспер Ффорде - Вечный кролик [litres]

– Молодец, – сказал Куницын. – Флемминг? Обыщи дом.

Флемминг, все еще глядя на тело мистера Ллисъа, коротко сказала что-то по рации, и в прихожую вошли другие сотрудники Крольнадзора. Выслушав ее указания, они разошлись по дому – наверх, в подвал, в гостиную, на кухню, в бильярдную. Меня заковали в наручники, а пистолет завернули в пакет для улик. Что необычно – и вскоре мне предстояло узнать зачем, – на месте преступления оказался фотограф, сделавший ряд быстрых и подробных снимков. Кролики тем временем, ссутулившись и опустив уши, изображали из себя глупых, робких и жалких существ. Спектакль получился впечатляющий.

– Все чисто, – сказала Флемминг, когда агенты закончили обыск и им приказали удалиться, забрав мобильные телефоны и ноутбуки Кроликов. Агент Куницын тогда сказал Флемминг отвести меня в машину и держать там, прибавив, что мне «нужно понять – у всех действий есть последствия». Меня вывели из дома, когда Куницын и еще один агент начали брать у Кроликов показания.

– Пригни голову, – сказала Флемминг, помогая мне забраться на заднее сиденье «Рэндж Ровера».

– Что там говорили насчет действий и последствий? – спросил я, когда она сама села в машину.

– А я почем знаю, – сказала она. – Сейчас всем заправляет куница. Зачем ты это сделал, Питер? В смысле, я понимаю, как крольчиха могла так легко тебя обольстить, но чтоб поднять пистолет на лиса? Да еще и на Старшего Руководителя? Для этого нужны такие стальные яйца, каких, я думала, у тебя нет.

– Это что, комплимент?

Она уставилась на меня в зеркало заднего вида.

– Просто наблюдение.

Я вздохнул и посмотрел на Хемлок Тауэрс. Я жил по соседству всю свою жизнь и на протяжении полувека почти каждый день видел этот дом. Был внутри примерно две дюжины раз при разных хозяевах, но визит, закончившийся смертью лиса, стал для меня последним.

– Он сказал, что сделает с ней перед тем, как убьет, – просто сказал я. – Я не мог этого допустить.

– Тебе нужно было просто уйти, – сказала Флемминг, не впечатлившись моим объяснением. – Мистер Ллисъ был крупнейшим авторитетом. Тебе повезет, если ты выйдешь на свободу до своего семидесятилетия.

– Да, – негромко сказал я. – И это будет справедливо.

Еще примерно три часа мы оставались в машине снаружи, и я наблюдал, как в дом приходят и уходят различные сотрудники Крольнадзора. Через час сорок пять минут лиса вынесли в объемистом мешке для трупов, и я отчасти предполагал, что сюда явится Сметвик, чтобы своими глазами посмотреть, где был убит его верный организатор Переселения. Но он не приехал. Наконец, когда все мероприятия были проведены, оставшиеся сотрудники Крольнадзора покинули дом и ушли. Последним вышел Куницын, и я мельком увидел Конни, закрывшую за ним дверь. Последовала короткая пауза, а потом дверь снова открылась, и Док выставил за порог сову. Она секунду глядела по сторонам, затем моргнула и улетела прочь.

Куницын вынул мобильник, поговорил по нему несколько секунд, а затем забрался в машину. Флемминг собралась завести двигатель, но он жестом остановил ее.

– Мы чего-то ждем? – спросил я.

Куница не ответил, а вместо этого развалился на пассажирском сиденье, положив задние лапы на торпеду и противно заскрипев когтями по винилу. Приблизительно через двадцать минут начали подъезжать машины. Такие, какими обычно владеют благоразумные люди. «Пассаты», «Короллы», несколько «Ауди», минивэны – в некоторых сзади даже стояли детские кресла, а на бамперах были налеплены наклейки, призывающие к ядерному разоружению. Машины остановились, припарковались, и из них вышли люди. Их лица были скрыты масками свиней, какие носили «Две ноги – хорошо», и они медленно, но верно рассредоточились вокруг Хемлок Тауэрс.

– Я не против, если с кроликами приключится какой-нибудь несчастный случай, – сказала Флемминг, когда она догадалась, что происходит, – но когда мы позволяем бандитам выполнять за нас грязную работу…

– Расслабься, – сказал куница, – он бы хотел именно этого.

Он утешительно похлопал ее по руке, явно давая понять, о чем речь. Куницын не просто собирался это допустить, он все организовал. Массовых расправ не будет, но и презумпция невиновности семейству Кроликов не светила. Он повернулся и уставился на меня своими маленькими черными глазками.

– Это и есть последствия твоих действий, Нокс, – сказал он. – Это – твоя вина.

Затем он кивнул Флемминг. Она снова покачала головой, завела машину и проехала мимо растущей толпы сторонников превосходства гоминидов в свинячьих масках и со стеклянными бутылками, заткнутыми тряпками. Думаю, я даже видел Виктора Маллета, который что в свинячьей маске, что без нее, выглядел почти одинаково.

– Вы совершаете большую ошибку, – сказал я, когда машина, отъехав от небольшой толпы, набрала скорость.

– Это ты совершил большую ошибку, – сказал он, – ты и Кролики.

Он снова замолк, так и не поняв значения моих слов. Его ошибка заключалась в том, что он бросил вызов Констанции Кролик. Если ее семья еще не сбежала по туннелю Кента, скорее всего, временно прикрытому сложенными в подвале кирпичами, они скоро это сделают. Ведь раз Конни могла перехитрить лиса, обвести вокруг пальца куницу для нее было проще простого.

Меня отвезли в центральное отделение полиции Херефорда. Куницын оставил Флемминг следить за моим оформлением, вероятно, потому, что его, куницу, недолюбливали местные полицейские. Куницына часто арестовывали за пьянство, а находясь под мухой, он был несносен и хамил всем и каждому.

Меня передали дежурному сержанту, который опросил меня и убедился, что я действительно Питер Нокс; что я не пьян и нахожусь в своем уме; что я действительно подозреваюсь в совершении преступления; что я понимаю все, что мне говорят; что за преступление меня нужно взять под стражу; и что я не собираюсь причинять себе вред.

Меня сфотографировали, взяли отпечатки пальцев, личные данные, а затем всю мою одежду запаковали в большой пакет для улик, который подписали и запечатали. Мне выдали свежевыстиранную одежду – тренировочные штаны, футболку и свитер. В целом полицейские вели себя тактично и вежливо, но ведь и я не доставлял им хлопот и был человеком, таким же, как и они. Они даже предложили мне поесть, но я отказался. Я не был голоден. Я думал, что не смогу уснуть, но все-таки уснул и хорошенько выспался.