Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн [litres]

– Шкаф! Стол! Кровать! – наперебой верещат они.

Этьен осматривается по сторонам.

– Шкаф мы с вами вниз не стащим, отпадает. Стол маловат, хотя подходит. Кровать утонет, Сибил, на ней пружинный матрац, он мгновенно намокнет и утащит ее на дно. А вот дверь вполне годится. Так, вам задание: найти в кладовой гвозди, в рюкзаке – веревку. Сибил, пошарь на кухне, поищи нам с собой еду, которая не портится от воды. Жду вас внизу у лестницы.

Через несколько минут близнецы осторожно спускаются, таща десяток гвоздей и моток веревки. Этьен топором сбивает с петель дверь квартиры на первом этаже, прибивает к ней ножки от стола так, чтобы можно было держаться за них, когда сидишь.

– Ну что, опробуем плот?

Он осторожно сажает Уильяма ближе к центру, потом переносит туда Сибил. Деревянная дверь покачивается на воде, прекрасно выдерживая вес близнецов. Этьен удовлетворенно кивает.

– Отлично. Остается вывести судно из дока в открытое море. Кто знает, в какую сторону нам плыть?

– Туда! – дружно указывают направо близнецы. – Тут недалеко уже! Они нас ждут!

Этьен толкает плот к окну, помогает детям залезть на подоконник. Надежно обвязывает веревкой дверную ручку, второй конец крепит на гардине.

– Так, ребятки, придется разок нырнуть. Если прыгать на дверь, мы ее запросто проломим. Значит, прыгаем рядом. Сперва иду я, затем вы по одному, я вас вылавливаю. Готовы? Тогда в сторону.

Он с усилием переворачивает дверь на ребро, затаскивает ее на подоконник. Уильям бросается поддержать край плота, и вдвоем с Этьеном они переваливают его на улицу. Дверь глухо хлюпается в воду, натягивается струной удерживающая ее на месте веревка. Гардина срывается с гвоздей, и Этьен с трудом успевает перехватить ее.

– Вот дерьмо! – выдыхает он. – Все целы, никого не зацепило?

– Все целы! – дуэтом отвечают близнецы.

Этьен закрепляет гардину поперек оконного проема, первым прыгает в воду, в пару гребков подплывает к двери. Пробует встать, ищет под собой дно, снова скрывается с головой. Кашляет, хватается за край двери, машет рукой детям:

– Давайте по одному!

Уильям шлепается в воду, выныривает, подплывает к плоту сам. Этьен подталкивает его, помогая взобраться. Сибил робко топчется на краю подоконника, держа в руках пояс Этьена.

– Прыгай, я тебя встречу! – кричит Легран.

Девочка испуганно качает головой.

– Уильям, – окликает Легран затаившегося на шатком плоту мальчишку. – Я плыву за ней, ты старайся не шевелиться. Веревка дергается, может порваться. Тихо сиди.

Он подплывает под окно, зовет девочку:

– Давай, ангелочек, я тебя тут же перехвачу. Не бойся.

Сибил закрывает глаза и солдатиком прыгает в воду. Пояс цепляется за веревку, гардину разворачивает от резкого движения, она срывается вслед за девочкой. Этьен ныряет, ловит под водой отчаянно мельтешащие тонкие руки Сибил, выталкивает ее вверх, всплывает.

– Держу, – выдыхает он. – Ляг на воду.

Он озирается в поисках плота и видит, как его течением относит в сторону. Придерживая девочку левой рукой, Этьен изо всех сил гребет правой и ногами, стараясь догнать плот. Сибил то и дело погружается под воду, выныривает, хватая воздух ртом. Уильям что-то кричит, но из-за шума потока его не слышно.

«Успокойся, – говорит себе Этьен. – Дыши. Ты сможешь. Не сомневайся, плыви».

Фут за футом он медленно приближается к плоту. Еще миг – и его пальцы касаются протянутой руки Уильяма.

– Хватайся! Я держусь крепко! – кричит мальчишка.

– Возьми Сибил!

Уильям вцепляется в запястье сестры, Этьен подпихивает ее со своей стороны, выталкивает на край двери. От сильного толчка Легран уходит под воду, ноги внезапно находят опору – капот автомобиля. Оттолкнувшись, Этьен выныривает, делает глубокий вдох и в несколько сильных гребков догоняет плот.

– Держись! Забирайся! – ликующе кричит Уильям.

Этьен трясет мокрой головой, ложится на край двери грудью, восстанавливает дыхание. Сердце заходится, ноги сводит от холода и напряжения.

– Все хорошо, – еле слышно говорит он. – Все здесь. Теперь просто держаться…

Дети вытягивают из воды веревку, Сибил отцепляет с пояса Этьена нож, перепиливает мокрые волокна о лезвие. Этьен обматывается веревкой вокруг талии, прикрепляя себя к плоту.

– Я поплыву так, – объясняет он детям. – Если я залезу, мы перевернемся.

Проходит несколько минут, и Этьен вспоминает о течении.

– Куда нас сносит?

– Все в порядке, – успокаивает его Уильям. – Мы плывем в нужную сторону.

Сибил ложится на живот, прижимается щекой к локтю Этьена, гладит его по голове.

– Я тебя сберегу, месье Легран. Только ты продержись еще чуть-чуть. Ты нас не бросил, и мы тебя не оставим.

Час спустя Этьена начинает клонить в сон. Он не чувствует ног, с трудом отвечает детям. Они тормошат его по очереди, просят не спать. Ливень барабанит по плечам, по голове, и каждая капля кажется Леграну свинцовой. Он то и дело подтягивается, перехватываясь поудобнее, – и снова соскальзывает на самый край.

Сквозь шум дождя прорывается звук: где-то в вышине шумят моторы. Уильям задирает голову и видит, как над крышами домов, почти цепляя их, плывет громадина дирижабля.

– Ала-а-ан! – кричит он и машет руками. – Мама! Папа-а-а!!! Мы зде-е-есь!

– Этьен, – трясет Леграна Сибил. – Этьен, мы доплыли! Открой глаза! Пожалуйста! Мы нашлись!!!

Дирижабль зависает над ними, и через минуту из гондолы начинает медленно спускаться подвешенный на тросах человек.

– Алан… – плачет Уильям, из последних сил удерживая сползающего в воду Этьена. – Скорее, братик…

Механическая ладонь трогает Алана Фланнагана за плечо. Молодой человек отрывается от рассматривания затопленных улиц Нью-Кройдона, опускает бинокль и оборачивается.

«Ал, мы идем назад. Слишком много пострадавших, на борту почти нет места», – сообщает Коппер.

– Роберт, прошу – еще полчаса. Я чувствую, они где-то рядом…

Коппер качает головой, выглядывает за борт.

«Здесь мы подобрали всех, кого смогли. В этом районе никого не осталось. Иди в каюту, Алан».

Серые, как у отца, глаза превращаются в узкие, злые бойницы.

– В каюту? Ты мать мою видел, капитан? Пойди, скажи ей, что мы поворачиваем! Скажи отцу, что ты сдался и мы прекращаем поиски!

«Прекрати орать! – отрывисто жестикулирует Коппер. – На борту полторы сотни человек, нуждающихся в пище, пресной воде и помощи медиков. Минуты промедления могут стоить кому-то из них жизни».

Алан отворачивается от него, вглядывается вниз. Пустые крыши брошенных домов, бурлящие потоки мутной от пыли и песка воды вместо улиц. Трудно поверить, что перед ним все тот же город, на который он привык смотреть с высоты вот уже два года подряд. Память подсказывает: вот здесь Канви-парк, вон там – Гамблер-сквер, чуть поодаль – Музей естественной истории, на восток от него – Риверсайд-лоу. На закате солнце играет лучами в витрине лавки стекольщика на Обливион-стрит, и это сияние прекрасно видно в бинокль с дирижабля. Теперь просматриваются лишь прямоугольники крыш на одинаковом буро-бежевом фоне. Будто Алан глядит не на город, а на его громадную схему.