Фредерик Пол - Торговцы космосом [сборник litres]

Со стороны легко было этого не заметить. Фаулер Шокен, просматривая ежедневные выжимки из экстрактов кратких суммированных сводок, составленных на основании сокращенных резюме и докладов отдела «Венера», скорее всего, ничего не замечал и не сомневался в том, что ему показывали. Но я-то знал проект «Венера» как свои пять пальцев. И ясно понимал, что происходит.

Мэтт Ранстед победил.

Главным аристократом спальни номер десять был Геррера. За десять лет работы он поднялся (в топографическом смысле опустился) на должность мастера-резчика. Трудился под землей, в огромном холодном подвале, где росла и зрела Цыпочка; Геррера вместе с другими мастерами разделывал ее на части. Взмахивая огромным ножом, на вид больше походившим на двуручный меч, он отсекал от Цыпочки большие ломти; потом раздельщики, упаковщики и их безликие подручные фасовали ломти на кусочки поменьше, придавали им правильную форму, замораживали, варили или жарили, добавляли красители, стабилизаторы, ароматизаторы, вкусовые добавки, запаковывали – и отправляли на выход.

Работа Герреры служила еще и своего рода предохранительным клапаном. Цыпочка росла и росла уже много десятилетий. Начинала она как обычный кусочек мяса, несколько волокон сердечной мышцы курицы, и умела лишь расти и расширяться, сминая или поглощая все, что встречалось ей на пути. Если ее не останавливать – она бы росла, росла, заполнила бы полностью свой подвал и продолжила расти дальше, сдавливая и круша собственные клетки. Геррера следил за тем, чтобы она росла равномерно во все стороны, чтобы оставалась мягкой и сочной, чтобы ее ткани не становились жесткими и непригодными для еды.

За такую ответственную работу неплохо платили, однако Геррера не обзавелся ни женой, ни квартиркой на одном из верхних ярусов. Порой куда-то исчезал по вечерам, и в его отсутствие эти отлучки были темой соленых шуток, однако при нем об этом заговаривали исключительно осторожно и почтительно. Свой двуручный резак он постоянно носил с собой и время от времени рассеянно проводил точильным камнем по лезвию. Я решил покороче с ним сойтись. Деньги у него наверняка водились – не мог же он ничего не скопить за десять лет, – а мне были очень нужны деньги.

Суть контракта по форме Б выяснилась очень быстро. Ты постоянно в долгах, и долг все растет. Часть системы – легкий кредит, другая часть – неприятности, от которых приходится откупаться. Если не выплачиваешь по десять долларов в неделю – к концу срока оказываешься должен «Хлорелле» тысячу сто долларов и дальше работаешь на погашение кредита. А пока работаешь, копится новый долг.

Мне нужны были деньги Герреры, чтобы выбраться из «Хлореллы» и вернуться в Нью-Йорк. К Кэти, моей жене. К работе. К проекту «Венера».

То, что творил с проектом «Венера» Ранстед, меня совершенно не устраивало. А уж о том, что делает Кэти, оставшись вдовой, я и вовсе старался не думать. Особенно пугала одна мысль: Кэти с Джеком О’Ши. Маленький астронавт кадрил женщин с каким-то ожесточением, словно желая отплатить им за годы унижений. Двадцать пять лет он оставался смешным уродцем, не спасала даже мужественная профессия летчика-испытателя. А в двадцать шесть вдруг стал мировой знаменитостью номер один – первым человеком на Венере. В расцвете молодости обрел бессмертие. И теперь торопливо и жадно вознаграждал себя за все пережитое. О его любовных победах, особенно во время лекционных турне, ходили легенды – и мне эти легенды были совсем не по душе. И это, и то, что он, кажется, понравился Кэти, а она – ему.

Еще один день, похожий на все прочие дни: подъем на рассвете, завтрак, комбинезон и защитные очки, грузовой подъемник, бесконечное хождение и взмахи черпаком под ослепительным искусственным солнцем, ужин, комната отдыха – и там, если повезет, разговор с Геррерой.

– Здорово ты отточил свой резак, Гус. Знаешь, люди в мире делятся на два сорта: дураки – и те, кто бережет свой инструмент.

Подозрительный взгляд из-под смоляных индейских бровей.

– Верно говорят: делай все как положено, и это окупится. А ты вроде новичок?

– Ну да. Как считаешь, стоит здесь задерживаться?

– А что еще остается? У тебя контракт, – ответил он и отошел к стойке с журналами.

Следующий день.

– Здравствуй, Гус. Устал?

– Привет, Джордж. Да, есть немного. Десять часов резаком махать – поди не шутка. Плечи ломит.

– Могу себе представить. У черпальщиков работа полегче, но очень уж тупая.

– Что ж, может, когда-нибудь и тебя повысят. Ладно, пойду посижу перед гипнотеликом.

И следующий.

– Привет, Джордж. Как дела?

– Не могу пожаловаться, Гус. По крайней мере, все время на солнце.

– Да уж! Скоро почернеешь, как я! Интересно, как тебе это понравится?

– Porque no, amigo ? [9] Почему бы и нет, дружище? ( исп. )

– Hey, tu hablas espanol! Cuando aprendiste la lengua ? [10] Э, да ты знаешь испанский! Где ты выучил язык? ( исп. )

– Не так быстро, Гус! На самом деле знаю всего пару слов. Но хотел бы выучиться. Разживусь деньжатами – может, схожу в город, девушку себе найду.

– Девчонки там все кое-как болтают по-английски. Вот если заведешь себе постоянную подружку, стоит поговорить с ней по-испански, ей понравится. А так все, что им нужно, они и по-английски знают: «Купи то, угости этим», да еще ваш стишок о том, что можно купить за доллар, ха-ха!

И следующий день – чудесный день!

Я снова получил зарплату. На этот раз мой долг вырос на восемь баксов. Я изводил себя мыслями о том, куда ушли деньги, но на самом деле все понимал. Со смены прихожу совершенно обезвоженным – так и задумано. Набираю пароль у питьевого автомата, получаю банку «попси» – с моего счета списывается двадцать пять центов. Одной банки мало, пью вторую – пятьдесят центов. Ужин, как обычно, безвкусный; чертова Цыпочка мне уже поперек горла стоит. После ужина все равно хочется есть – а в столовой как раз продаются в кредит «Хрустяшки»! Но «Хрустяшки» соленые, после них снова хочется пить – и ты идешь к автомату за еще парой банок «попси». После «попси» хочется закурить «Старр»; после сигареты – съесть еще пару «Хрустяшек». Как знать, не предусмотрел ли все это Фаулер Шокен, создавая трест «Старрзелиус»? Замкнутый круг: от «попси» к «Хрустяшкам», от «Хрустяшек» к «Старр», и далее до бесконечности…

Кстати, за право пользоваться кредитом с тебя взимают шестипроцентный налог.

Надо спешить, понимал я. Не выберусь вскоре – застряну здесь на веки вечные. Я ощущал, почти физически, как внутри, клетка за клеткой, умирает то, что делает меня мной. Энергия, решимость, воля к победе. Волю угнетают мини-дозы алкалоида, но еще более – чувство безнадежности. Выхода нет. Так было, так есть, так будет всегда. И в конце концов, пожалуй, все не так уж плохо. Можно впасть в транс перед гипноэкраном, или выпить побольше «попси» и расслабиться, или попробовать одну из тех зеленых таблеток, которыми здесь торгуют из-под полы. Цена их зависит от спроса, и продавцы охотно соглашаются подождать с расчетом до зарплаты…