Фредерик Пол - Торговцы космосом [сборник litres]

– Такая честь для нас! – бормотал он. – Огромная честь, мистер Кортни! Скажите, чем мы можем вам помочь?

– Мой секретарь передала вам просьбу не начинать допрос задержанного конса, пока я не прилечу. Вы так и сделали?

– Разумеется, мистер Кортни! Как же иначе? Может, ребята и дали ему пару тумаков от души, но в целом он в отличной форме.

– Я хочу его видеть.

Глава агентства повел меня по коридору. На пухлой физиономии его отражалось беспокойство; он явно хотел поработать с «Фаулер Шокен», но не знал, как завести об этом разговор.

Подозреваемый сидел посреди камеры на табурете, привинченном к полу. Как обычно, в лицо ему бил ослепляющий прожектор. Потребитель, «белый воротничок», лет тридцати или около того, с парой синяков на физиономии.

– Уберите свет, – приказал я.

– Но мы всегда… – начал надзиратель, здоровенный детина.

Один из моих охранников молча отодвинул его в сторону и выключил прожектор.

– Все в порядке, Ломбардо, – поспешно вставил глава агентства. – Выполняйте распоряжения этих джентльменов.

– Стул мне, – велел я и сел напротив арестованного. – Меня зовут Кортни, – обратился я к нему. – А вас?

Зрачки его, уже сузившиеся, снова расширились от удивления.

– Филмор, – ответил он. – Огаст Филмор. Не могли бы вы объяснить, что все это значит?

– Вас подозревают в принадлежности к консам.

Со стороны копов кто-то тихо ахнул. Я нарушил базовое правило ведения допросов: не сообщать подозреваемому, в чем его обвиняют. Ну и черт с ним.

– Какая ерунда! – воскликнул Филмор. – Я нормальный добропорядочный гражданин. Семейный человек. Восемь детей, ждем девятого… Кто, черт возьми, сказал вам такую чушь?

– Скажите ему, кто на него донес, – кивнул я главе агентства.

Тот уставился на меня, выпучив глаза, не в силах поверить своим ушам.

– Мистер Кортни, – заговорил он наконец, – при всем уважении, такую ответственность я на себя взять не могу! Это неслыханно! Закон гарантирует право информатора на анонимность…

– Всю ответственность я беру на себя. Если хотите, можно в письменном виде.

– Нет-нет-нет! Нет, нет! Не надо! Вот что, мистер Кортни… пожалуйста… давайте сделаем так: я сообщу имя информатора вам – зная, что вы человек ответственный и уважаете закон, – а затем выйду из комнаты.

– Как угодно.

Он заискивающе улыбнулся, а затем прошептал мне на ухо:

– Это некая миссис Уорли. Ее семья проживает в одной комнате с семьей обвиняемого. Прошу вас, мистер Кортни, будьте очень осторожны…

– Благодарю вас, – ответил я.

Глава агентства, стыдливо опустив глазки, ретировался вместе со своими сотрудниками.

– Итак, Филмор, – снова обратился я к подозреваемому, – на вас донесла миссис Уорли.

Он разразился бранью, но я его прервал:

– Не будем попусту тратить время. Вы, конечно, понимаете, что ваша песенка спета. Знаете, что писал о сбережении природных ресурсов Фогт?

Это имя явно ничего для него не значило.

– А кто это? – рассеянно спросил Филмор.

– Не важно. Поговорим о другом. Я человек не бедный и готов платить вашей семье щедрое пособие, пока вас не будет. Но при условии, что вы признаете себя консом и ответите на мои вопросы.

На несколько секунд он тяжело задумался, а потом ответил:

– Конечно, я конс! А что тут такого? Так или иначе, я пропал – почему бы не признаться?

– Раз вы закоренелый конс, может быть, процитируете мне что-нибудь из Осборна?

Об Осборне он явно слышал впервые, но принялся импровизировать на ходу:

– Ну… кажется… есть у него одно изречение, которое начинается так: «Долг каждого конса… э-э… готовить восстание…» – дальше я не помню, но как-то в этом роде.

– Почти угадали. А как насчет заседаний вашей ячейки? Кто в нее входит?

– По именам я никого не знаю, – уже побойчее начал Филмор. – Мы называем друг друга по номерам. Главный у нас – такой здоровенный темноволосый…

Фантазия у него работала вполне прилично. Увы: труды Фогта и Осборна, легендарных героев консервационизма, хранятся в каждой ячейке и передаются из рук в руки. Прочесть и изучить их – первая задача новичка. Не знать, кто это такие и о чем они писали, настоящий конс просто не может.

Мы вышли.

– Непохоже, чтобы он действительно был консом, – бросил я главе агентства, в тревоге ожидающему у двери.

Я был президентом «Фаулер Шокен ассошиэйтед», а он – всего лишь начальником заштатного провинциального полицейского агентства, но это оказалось для него уж слишком. Он расправил плечи и ответил с достоинством:

– Мы, мистер Кортни, служим правосудию. А знаете, каков древнейший, основополагающий принцип правосудия? «Пусть лучше пострадает тысяча невинных, чем избежит наказания один виновный!»

– Это изречение мне известно, – ответил я. – Всего доброго.

На поясе у одного из охранников запищал телефон – сигнал приоритетного звонка. Звонила моя секретарша из Шокен-Тауэр, чтобы сообщить об еще одном аресте, на сей раз в городе Пайл-Сити Третий, близ Кейп-Кода.

Мы полетели в Пайл-Сити Третий: путь туда пролегал над бушующим морем. Ненавижу все Пайл-Сити. Я ведь уже упоминал, что страдаю от морской болезни.

Здешний подозреваемый оказался обыкновенным бандитом. Залез ночью в ювелирную лавку, забрал пригоршню дорогих украшений из дуба и красного дерева, оставил полуграмотную записку: мол, грядет месть консов, скоро мы выйдем из подполья и перебьем всех богачей. Думал так отвести от себя подозрения.

Редкостный идиот.

За порядком здесь следило агентство Бернса; я осторожно побеседовал с начальником его местного отделения. Он сам признался, что аресты консов за последний месяц были по большей части такого же сорта. Да что там «по большей части», откровенно сказать, ни одного настоящего конса за месяц они не поймали. А ведь раньше, бывало, каждую неделю раскрывали по ячейке! Не иначе зимой консы в спячку впадают!

Оттуда мы вернулись в Нью-Йорк, где тоже арестовали очередного конса. С ним я встретился и несколько минут слушал его болтовню. В консервационистской теории он насобачился, Фогта и Осборна цитировал страницами. Но еще заявил, что избран Богом, дабы стереть с лица Матери-Земли людишек, бездумно расточающих природные ресурсы. Разумеется, подтвердил, что он член организации консов, но скорее умрет, чем выдаст их секреты. В этом я не сомневался – ведь он определенно никаких секретов не знал. Черта с два консы доверились бы такому психу, даже если бы их осталось всего ничего!

Уже на закате мы вернулись в Шокен-Тауэр; здесь моя охрана сменилась. Чертовски неудачный выдался день. Впрочем, как и все предыдущие с тех пор, как я стал главой компании.

На вечер было назначено совещание. Я не хотел идти, но ощутил укол совести, подумав о том, как гордился мною Фаулер Шокен, как уверен был во мне, когда выбрал меня своим наследником. Так что потащился в конференц-зал – но сперва позвонил в отдел промышленного шпионажа, руководителю которого много дней назад дал особое задание.