Фредерик Пол - Торговцы космосом [сборник litres]

Рывком поднявшись, он уставился на стены тихой комнаты, залитые солнечным светом из окна, едва ли веря глазам своим.

– Мэри? – хрипло окликнул он.

Жены в одной кровати с ним не было. Перекрученное одеяло было примятым, будто бы она только-только встала, а сон во всех красках до сих пор стоял перед глазами, и Бёркхарт даже взглянул боязливо на пол – не упала ли Мэри с кровати из-за взрыва?

Нет, ее там не было. Ну разумеется, сказал он сам себе, бросив взгляд на знакомое ему каминное кресло с низким сиденьем и высокой спинкой, расшитой в стиле рококо, на плотно закрытое окно и целехонькую стену. Взрыв был всего лишь сном.

– Гай? – тревожно окликнула его Мэри откуда-то снизу, со стороны лестницы на первый этаж. – Гай, милый, все в порядке?

– Ну конечно, – слабо отозвался он.

Повисла пауза, а потом Мэри с сомнением в голосе переспросила:

– Точно? Мне показалось, что ты кричал. Спускайся, завтрак готов.

– Просто кошмар приснился, лапушка, – откликнулся Бёркхарт поувереннее. – Уже бегу к тебе!

Выйдя из душа и побрызгавшись любимым одеколоном, Гай твердо решил, что взрыв был всего лишь сном, пусть и на редкость дрянным. Впрочем, чему тут дивиться? За крайние тридцать лет эры водородной бомбы, надо думать, мало кому не снились взрывы.

Даже Мэри не обошла эта участь – едва он стал рассказывать о кошмаре, как она его перебила, явно удивленная:

– Что, и тебе такое приснилось? Подумать только, мне – то же самое… ну, почти. Звука не было, но будто бы меня что-то разбудило, а потом ударило – в мгновение ока. Вот и все. У тебя, значит, что-то похожее было?

Бёркхарт кашлянул.

– Ну, не совсем, – произнес он. Мэри была не из тех чудо-женщин, что и коня на скаку останавливали, и в горящие избы входили. Не было нужды пугать ее всеми подробностями. Не стоило упоминать, что во сне, реальном до омерзения, он чувствовал, как ломаются ребра, как булькает в горле соленая кровь, как наваливается безотрадное предчувствие конца.

– Может, на улице взаправду что-то рвануло, – заметил он. – Мы услышали во сне оба – и вот как это сыграло.

Мэри с отсутствующим видом погладила мужа по руке.

– Возможно, – согласилась она. – Уже почти половина девятого, дорогой. Не опоздаешь в контору?

Бёркхарт наскоро разделался с завтраком, поцеловал жену на прощание и побежал на улицу – не ради того, чтобы поспеть на работу к сроку, а чтобы поскорее проверить догадку.

Но сонные улицы Тайлертона казались нетронутыми. Сидя в автобусе у окна, Бёркхарт ловил глазами хоть какие-то следы разрушений, но тщетно. Тайлертон казался будто бы даже целее, чем прежде. Стоял прекрасный, бодрящий денек, на небе – ни облачка, дома лучились чистотой и гостеприимством. Одну лишь громаду «Пауэр энд Лайт», единственную высотку в городе, заволокло дымом, сгоняемым с раскинувшегося на задворках города химического завода. То еще наказание – дым каскадных перегонных установок оставлял на стенах домов причудливые разводы.

Автобус не был забит как обычно, и спросить о взрыве Гаю было некого. Он сошел на углу Пятой авеню и Лихай-стрит, и автобус, тарахтя, покатил дальше. Просто воображение, по-видимому, так подшутило – никакой реальной подоплеки у взрыва из сна не было.

Он остановился в вестибюле здания, где помещалась его контора, у табачного киоска, но Ральфа за прилавком не оказалось. Вместо него там торчал какой-то незнакомец.

– А где мистер Стеббинс? – спросил Бёркхарт.

– Приболел, – вежливо ответил мужчина-сменщик. – Будет завтра. Вам пачку «Морли»?

– «Честерфилда», – поправил его Гай.

– Конечно, сэр. – Продавец снял с полки и протянул через прилавок какую-то очевидно незнакомую Бёркхарту пачку – зелено-желтую. – Попробуйте эти вот, сэр, – предложил он. – У них особая пропитка, меньше тянет кашлять. Сами же знаете – бывает, выкуришь сигарету-другую, и кашель прямо-таки жить не дает.

– Никогда о таких не слышал, – недоверчиво заметил Бёркхарт.

– Само собой, это ведь новинка.

Гай явно колебался, и продавец предложил:

– Знаете что, попробуйте их на мой страх и риск. Если они вам не понравятся, принесите назад пустую пачку, и я вам верну деньги. Уговор?

Бёркхарт пожал плечами:

– Ну как тут отказаться? Но все-таки продайте мне и «Честерфилд».

В ожидании лифта он распечатал новую пачку и закурил сигарету. Недурственно. Он вообще-то относился к обработанным всяческой химией сигаретам с предубеждением, да и новый продавец ему показался каким-то чудаковатым – у него же одни убытки пойдут, если каждому покупателю вот так вот навязывать товар.

Двери лифта разъехались под аккомпанемент низкого мелодичного звука. К Бёркхарту в кабину вошли еще несколько человек, и он кивком поприветствовал их. Когда их движение вверх возобновилось, потолочный динамик стал поливать их привычной рекламной чепухой.

Нет, эта чепуха – непривычная, вдруг отметил Бёркхарт. Он порядком наслушался всех этих звуковых объявлений и научился почти не воспринимать их, но в этот раз они как-то миновали его оборону. И даже не потому, что большей части рекламируемых брендов Гай не знал; сам стиль подачи у рекламы как-то изменился. Ему в уши лилась назойливо-истеричная рифмованная дребедень. Сперва нахваливали какие-то неизвестные безалкогольные пойла, а потом каких-то два десятилетних, судя по голосам, сорванца затараторили о какой-то новой шоколадке. Их щебет потонул в неожиданно властном, басовитом призыве:

– Эй, друг, не тупи – скорей «Шоко-Байт» купи! Купил «Шоко-Байт-Бест» – умял за один присест! Облизал пальцы, айда улыбаться! Олл райт, покупайте «Шоко-Байт»!

Потом кошмарный плаксивый женский голос затянул:

– О, как я хочу холодильник «Фриз», за него головой расшибусь об карниз!

Удивленно жмурясь, Бёркхарт сошел на своем этаже. Каким-то образом сей диковатый словесный понос, заменивший привычные спокойные объявления, умудрился выбить его из привычной колеи.

На его счастье, хотя бы в конторе все было по-старому – если не обращать внимания на отсутствие мистера Барта. Мисс Миткин, зевавшая за своим столом в приемной, понятия не имела, что с тем приключилось.

– Я звонила ему домой, там сказали, что он завтра явится.

– Может, он пошел на завод? Он совсем рядом с его домом.

– Ага, может быть, – протянула мисс Миткин пофигистично.

И тут Гая Бёркхарта осенило:

– Но сегодня же пятнадцатое июня, день подачи квартальной налоговой декларации! Он должен расписаться!

Мисс Миткин пожала плечами, давая понять, что все это – проблемы мистера Барта, а не ее собственные, и вернулась к своим ногтям.

Порядочно возмущенный, Бёркхарт прошествовал назад к своему столу. Конечно, ему ничего не стоило расписаться в налоговой декларации за Барта, но такое в его обязанности не входило. Барт как управляющий городским представительством химзавода должен был сам за такое отвечать.