Фредерик Пол - Торговцы космосом [сборник litres]

И очутились, как понял Бёркхарт, на территории городского химзавода.

Людей не было видно, что само по себе не казалось странным, ведь предприятие было максимально автоматизировано. Гай, побывавший здесь один-единственный раз, помнил, что работа на заводе не прекращалась – открывались и закрывались клапаны, баки опорожнялись и наполнялись, размешивались и варились загадочные составы; одновременно производился их химический анализ. На заводе не бывало людно, но и шум на нем никогда не смолкал.

А вот теперь – смолк. Если не считать отдаленных звуков, не было никаких признаков жизни. Плененные электронные мозги не посылали приказов, катушки и реле отправились на простой.

– Пойдем, – сказал Бёркхарт, и Свенсон неохотно последовал за ним по извилистым переходам, мимо перегонных кубов и дистилляторов из нержавеющей стали.

Казалось, они ступают по какому-то высокотехнологичному погосту. Аналогия, смысла не лишенная – ведь что есть автоматы, некогда управлявшие заводом и вдруг отключенные, как не трупы? Машинный труд на заводе был отлажен компьютерами, что были не вполне компьютерами, а, скорее, электронными реконструкциями биологических мозгов. Если такую штуковину выключить – разве не равнозначно это умерщвлению? Ведь каждая из них, в сути своей, произошла от человека.

Возьмите химика-специалиста – наторевшего, скажем, в крекинге нефти, – спеленайте его ремнями и исследуйте его мозг электронными зондами. Машина досконально исследует структуру мозга, составит карты нейронов, зафиксирует в виде синусоид всякую выявленную активность. Запишите всю эту активность на мощный компьютер – и вы как бы скопируете этого химика, создадите своего рода выгрузку. Можете потом сделать хоть тысячу копий – и все они будут обладать всеми знаниями и умениями подопытного, вдобавок на них не будут распространяться никакие физические ограничения, с которыми сталкивается человек. И если вы установите дюжину копий химика на химзаводе, они будут управлять производством всю неделю, сутки напролет, не зная устали, ничего не упуская и не забывая.

Свенсон подступил к Бёркхарту поближе.

– Как-то здесь неуютно, – заметил он.

Через помещение к ним неслись звуки, теперь – более отчетливые; уже не шум машин, но голоса. Бёркхарт подкрался к ждущей впереди приоткрытой двери и рискнул заглянуть за нее.

Его глазам предстало нечто вроде наблюдательного пункта: десятки экранов, к каждому приставлена пара зрителей – женщина и мужчина. Время от времени они комментировали то, что происходило на вверенном им экране – их слова писались на диктофоны, – и «скакали» с одной картинки на другую. Изображения на всех «дозорных постах» разнились; трансляции казались несвязанными меж собой. Один экран показывал магазин, где девушка, одетая как Эйприл Хорн, рекламировала холодильники «Фрост», другой – магазин кухонной утвари, на третьем Бёркхарт приметил нечто вроде табачного киоска в здании, где находился городской офис химзавода. За всем этим зрелищем крылась какая-то загадка, и Бёркхарт охотно остался бы здесь и разгадал ее, но кто-то из «наблюдателей» мог посмотреть в их сторону или, сойдя с поста, наткнуться на них – риск обнаружения был слишком велик.

Пройдя дальше, они со Свенсоном разыскали еще одно помещение – пустое: кабинет, просторный и хорошо обставленный, с письменным столом, заваленным документацией. Гай мельком проглядел пару заголовков. Один из них зацепил его – при первом взгляде; ну а при повторном, более внимательном – натурально ошеломил. Схватив верхний лист, он прочел его от и до. Взял следующий. Свенсон тем временем воровато обшаривал ящики.

Потрясенный, Бёркхарт бросил бумаги обратно на стол.

– Смотри-ка! – Свенсон с довольным видом поднял из ящика револьвер. – Заряженный!

Бёркхарт смерил коротышку отсутствующим взглядом, силясь уяснить смысл только что прочитанного. Осознав находку Свенсона в полной мере, он приободрился.

– Нам он пригодится, – твердо сказал он. – Бери его, Свенсон. Мы выйдем отсюда, и нас никто не рискнет остановить – даже если застанет с поличным. Мы обратимся к властям. Не к нашим местечковым болванам, а куда-нибудь повыше – в ФБР, скажем. Взгляни на это!

Бумага, которую он протянул Свенсону, была озаглавлена: Отчет по исследованному району. Объект: кампания по рекламированию сигарет «Морли» . Текст в основном состоял из столбцов цифр, ничего не говоривших ни Бёркхарту, ни Свенсону, но в конце документа приводилось резюме:

«Хотя испытание 47-КЗ привлекло почти вдвое больше новых клиентов по сравнению с предшествующими, его, по-видимому, нельзя применять в широких масштабах из-за постановлений местных муниципалитетов, запрещающих использовать рекламные фургоны, оснащенные установками громкого вещания.

Результаты испытаний по группе 47-К12 оказались на втором месте, и мы рекомендуем повторно произвести апробацию этих средств воздействия, проверив каждую из трех наиболее эффективных кампаний, с внедрением либо же без внедрения протестированной техники.

В случае если клиент не соглашается на расходы по добавочным испытаниям, возможен и непосредственный переход к наиболее совершенным средствам убеждения из серии К12.

Средние значения прогнозируемых результатов могут отклоняться от цифр, полученных при предварительных расчетах, но не более чем на 0,5 % с вероятностью 80 % и не более чем на 5 % с вероятностью 99 %».

– Ничего не понятно, – выдохнул Свенсон, уставившись на Бёркхарта.

– Я тебя не виню, – ответил Гай. – Звучит безумно, но все факты сходятся, Свенсон, – все до единого! Всему виной не марсиане и не русские, а рекламщики! Каким-то образом – уж не знаю, как именно, – они захватили наш Тайлертон и заполучили над нами – над всеми нами – контроль. Над тобой, надо мной… еще над двадцатью или тридцатью тысячами человек. Они либо гипнотизируют нас, либо еще как-то воздействуют – без разницы; главнее всего то, что из-за них мы проживаем один и тот же день. Одни и те же проклятые сутки, за которые всех нас начиняют дурацкой рекламой. Смотрят, как мы на нее реагируем, и стирают этот день из нашей памяти – а назавтра тестируют уже другую рекламу!

У Свенсона отвисла челюсть. Он с трудом вернул ее на место и твердо произнес:

– Ты псих.

Бёркхарт покачал головой:

– Ну да, звучит безумно. Но ведь все, что тут творится, – безумие. Как иначе объяснишь? Глупо отрицать, что львиная доля жителей города застряла в одном-единственном дне. Ты же сам убедился в этом. Сложно поверить в подобный бред, но мы давай предположим, что все обстоит именно так, если только мы с тобой не свихнулись. Если предположить, что кто-то нашел способ провернуть такое, все остальное становится совершенно понятным. Да ты сам подумай! Они же прогоняют все досконально, прежде чем вложить хотя бы пять центов в рекламу – представляешь, что это значит, какие средства у них в распоряжении? Я, например, знаю, что иные фирмы тратят на рекламу по двадцать-тридцать миллионов долларов в год. Давай умножим это на сотню фирм. Допустим, каждая из них найдет способ снизить расходы на рекламу всего на десять процентов. Для них это пустяки – с виду. Но знай они заранее, что из рекламы даст наибольшую эффективность, их расходы урезались бы вполовину или даже больше. У них появилась бы экономия в двести-триста миллионов долларов в год; если вдруг тайлертонский эксперимент встал бы им в десять-двадцать процентов от этой суммы, выгода все равно достала бы до потолка.