Фредерик Пол - Торговцы космосом [сборник litres]

Свенсон облизнул пересохшие губы.

– Хочешь сказать, – осторожно начал он, – что все мы для них – объект эксперимента?

Бёркхарт нахмурился:

– Пожалуй. – Он поразмыслил немного. – Знаешь, как испытывался пенициллин в свое время? На желатиновых пластинках растили колонии бактерий и испытывали на них разный пенициллиновый состав. Мы – что-то вроде тех бактерий, Свенсон, только нас всех пользуют гораздо эффективнее. Нашу колонию можно испытывать вновь и вновь.

Свенсону явно было трудно принять нечто подобное. Он лишь спросил:

– И что мы сделаем?

– Пойдем в полицию. У них нет права делать из нас лабораторных крыс!

– Как мы доберемся до полиции?

Бёркхарт поколебался.

– Я думаю… – медленно начал он. – Ну конечно. Мы находимся в кабинете какого-то важного управленца. И у нас – револьвер. Мы просто подождем здесь, пока он не объявится, и потом заставим его самого вывести нас отсюда.

План был ясен. Свенсон затаился, усевшись у стены так, чтобы его нельзя было увидеть со стороны дверного проема. Бёркхарт приник к стене сразу за косяком – и стал ждать.

Долго ждать им не пришлось – во всяком случае, не больше получаса. Услышав чьи-то приближающиеся голоса, Бёркхарт жестом предупредил Свенсона и весь напрягся, прильнув к стене.

Говорили двое.

– …почему не могли оповестить по телефону? – спрашивал мужчина. – Из-за вас тест на целые сутки может провалиться. Что за выходки, Джанет?

– Прошу меня извинить, мистер Доршин, – ответил звонкий девичий голос сахарным тоном. – Я решила, что он для нас важен.

– Важен? – Мужчина хмыкнул. – Да он всего лишь один из двадцати одной тысячи.

– Но это же опять Бёркхарт, мистер Доршин. Опять! Судя по тому, как он улизнул, ему теперь кто-то помогает.

– Ладно. Хорошо. Нам он никакой погоды не делает, Джанет. Во всяком случае, план по «Шоко-Байтам» выполняется даже с опережением. И раз уж вы сюда явились, зайдите в офис и заполните все отчеты. А насчет Бёркхарта не волнуйтесь – он, наверное, ошивается где-то неподалеку. Вечером мы его поймаем, и…

Когда они вошли в комнату, Гай пинком захлопнул дверь и взял их на прицел.

– Посмотрим, кто кого поймает, – припечатал он их.

Наконец-то жуткие часы, проведенные им в тревоге и страхе за собственный рассудок, окупились. Гай давно уже не чувствовал себя столь победоносно. Этих типов с химзавода он, если судить по их вытянувшимся физиономиям, застал врасплох – а это уже чего-то стоило. Доршин издал какой-то смешной звук – вопрос, не облеченный в слова. Только взглянув на обладательницу второго голоса, Гай понял, почему счел на мгновение, что где-то ее слышал. Перед ним была девушка, представившаяся ранее Эйприл Хорн, – собственной персоной.

Доршин, похоже, быстро оправился от первого удивления.

– Это что, Бёркхарт? – уточнил он.

– Он самый. – Девушка кивнула.

– Что ж, беру свои слова назад – вы насчет него не ошиблись. Слушайте, Бёркхарт, что это вы удумали?

– Поосторожнее с ним! – предупредительно окрикнул Свенсон. – Может, он вооружен!

– Обыщи его, – распорядился Гай. – Я скажу вам, Доршин, что мы удумали. Мы хотим, чтобы вы вместе с нами отправились в Федеральное Бюро и объяснили там, как вам сошло с рук похищение целого города.

– Похищение? – Доршин фыркнул. – Смех, да и только. Опустите револьвер – от угроз в вашем случае проку будет мало.

Бёркхарт повел стволом в сторону, как бы взвешивая револьвер в руке.

– Я так не думаю, – спокойно ответил он.

– О черт. – В голосе Доршина читалась досада, даже немного злости, но – ни намека на испуг. – Вы ошибаетесь, Бёркхарт. Поверьте мне, я никого не похищал.

– С чего бы мне вам верить?

– Я клянусь…

– Клясться будете федералам. Посмотрим, как у вас это получится. Давайте-ка мы все отсюда двинемся…

Доршин открыл было рот, намеренный возразить, но тут терпению Гая пришел конец:

– Даже не начинайте! Если придется, я вас за милую душу пристрелю! Не понимаете? Я два дня прожил как в аду, и за каждую секунду вы мне теперь отплатите. Думаете, мне есть что терять? Ведите нас всех отсюда!

Лицо Доршина вдруг сделалось непроницаемым. Похоже, он уже решил сойти с места, но вдруг светловолосая девушка, к которой он обращался как к Джанет, встала между ним и Гаем.

– Вы ничего не понимаете! – сказала она Бёркхарту. – Хватит в нас целиться!

– Отойдите в сторону, мисс!

– Нет, мистер Бёркхарт, я…

Джанет так и не договорила. Все случилось за считаные секунды: Доршин метнулся к двери, Гай резко мотнул рукой с оружием, девушка вскрикнула и заслонила собой мужчину с мольбой и несогласием во взгляде, палец Бёркхарта инстинктивно рванул спусковой крючок. Прогрохотал выстрел. Гай целился так, чтобы подстрелить, а не свалить наповал, но его рука дрогнула.

Пуля попала ей прямо в живот.

Доршина и след простыл. Дверь за ним захлопнулась, слышно было, как он бежит – уже где-то далеко. Отбросив револьвер, Бёркхарт подскочил к девушке.

– Что ты натворил? – простонал Свенсон. – Нам теперь точно крышка. А ведь могли бы и выбраться, могли бы в полицию пойти… да нам ведь ничего не стоило уйти отсюда! Мы…

Бёркхарт его не слушал. Он припал на колено рядом с девушкой. Та лежала навзничь, причудливо сплетя руки. Крови не было, но все в ее неестественной позе говорило – она уже не жилец.

И все-таки до мертвой ей тоже было далеко.

Джанет не умерла, но Беркхарт, застывший близ нее, понимал, что не была она и живой. Ее скрюченные пальцы мелко дрожали, но пульс, даже затихающий, не прощупывался. Свист непонятного толка рвался из ее груди, но Гай совсем не ощущал движения воздуха у ее губ. И она смотрела на него – смотрела широко распахнутыми глазами, но в них не читался страх, и не было в них боли – одно лишь сожаление, глубокое, как Демокритов колодец [31] «Истина о вещах столь же недоступна, сколь дно бесконечно глубокого колодца» – положение из учения Демокрита Абдерского, древнегреческого философа, одного из основателей атомистики и материализма. .

Сквозь сведенные судорогой губы она сумела выдавить:

– Не… беспокойтесь, мистер Бёркхарт. Со мной… все в порядке.

Не вставая с колен, Гай подался назад, все глядя на Джанет: там, где должна была течь кровь, виднелось сухое отверстие, пробитое в некоем веществе, живую плоть нисколько не напоминающем. И из отверстия этого завивалась тонкая медная проволока.

Бёркхарт почувствовал, как во рту пересохло.

– Вы робот, – вымолвил он.

Девушка попыталась кивнуть.

– Да, – сорвалось с ее кривящихся губ, – и вы – тоже.

Свенсон, издав какой-то нечленораздельный звук, подошел к столу и сел, уставившись в стену. Бёркхарт раскачивался взад-вперед рядом с разбитой куклой на полу. У него не было слов.