Фредерик Пол - Торговцы космосом [сборник litres]

Приток посетителей не иссякал – и холостяки, и матери-одиночки, еще не распавшиеся пары… Гарри гадал, как же эти люди решают проблему присмотра за детьми. Подзаголовок на фирменном школьном бланке гласил: «Учреждение для эмоционально неуравновешенных и умственно отсталых детей, способных к обучению».

Сын Гарри, Томас, девяти лет от роду, подходил как раз под категорию «эмоционально неуравновешенные». С оттенком зависти Гарри подумал о том, могут ли дети с мозговыми повреждениями нянчиться с кем-нибудь из достаточно компетентных взрослых. С Томасом бы так не вышло. Владеки не проводили вечера вместе с тех пор, как ему исполнилось два года, так что сегодня Маргарет держала оборону дома, без сомнения, беспокоясь о звонке доктора Николсона, в то время как Гарри представлял семью на родительском собрании.

По мере того как комната наполнялась людьми, стульев становилось все меньше. Молодая пара встала в конце ряда близ него, оглядываясь в поисках пары свободных мест.

– Вот, – сказал он им, – присаживайтесь. Я подвинусь.

Жена вежливо улыбнулась ему, муж поблагодарил. Осмелев при виде пепельницы на пустом сиденье впереди, Гарри выудил из кармана сигареты и предложил им, но оказалось, что они были некурящими. Гарри все равно закурил, прислушиваясь к тому, что происходило вокруг.

Все разговаривали. Одна женщина спросила другую:

– Как там твой желчный пузырь? Они все-таки собираются его удалить?

Лысеющий толстяк сказал невысокому мужчине с густыми бакенбардами:

– А вот мой адвокат говорит – если школа не только для психов, но и психосоматиков, то компенсация расходов на лечение будет включать в себя и стоимость обучения. Надо бы, конечно, уточнить…

Невысокий мужчина кивнул уверенно:

– Все правильно, нужна лишь справка от доктора – он-то рекомендует школу, и он же направляет туда ребенка…

Молоденькая женщина с жаром произнесла:

– У доктора Шилдс оптимистичный прогноз, миссис Клермонт, он уверен – тиреоидная гормональная терапия поможет Джорджи. И тогда…

А мужчина с кожей светло-кофейного тона в рубашке-гавайке поделился с пухленькой дамой:

– Он такую сцену закатил на выходных… теперь у него два шва на лице, а моя удочка в трех местах сломана…

На что дама ответила:

– Им так скучно порой. У моей девочки есть пунктик насчет цветных карандашей, так что это полностью исключает книжки-раскраски. Иной раз только и думаешь – что делать…

– Моя фамилия – Владек, – наконец решился сказать Гарри молодому человеку рядом. – Я – отец Томми. Он в группе новичков.

– Там же, где наш, – сказал молодой отец. – Нашего звать Верн, ему шесть лет. Он такой же светловолосый, как я. Может, вы его видели…

Гарри не очень-то старался вспомнить. В те два или три раза, когда он забирал Томми после уроков, он не мог отличить одного ребенка от другого в общем мельтешении: куртки, носовые платки, шляпы, одна маленькая девочка, что всегда пряталась в кладовке, и еще тот маленький мальчик, который никогда не хотел идти домой и повисал на руке учительницы…

– О да, – вежливо ответил он.

Молодой человек представил себя и жену – их звали Мюррей и Селия Логан. Гарри перегнулся через мужчину, чтобы пожать руку жене, и та спросила:

– Вы здешний?

– Теперь – да, – ответил он. – Томми уже месяц как в школу ходит. Мы перебрались из Эльмиры, чтобы быть к нему поближе. – Он поколебался, потом добавил: – Томми девять лет – но он попал в группу новичков потому, что миссис Эдлер решила, что так ему будет проще пообвыкнуть…

Логан указал на загорелого мужчину в первом ряду:

– Видишь того парня в очках? Он переехал сюда из Техаса. Наверняка у него денег куры не клюют.

– Значит, место – хорошее? – не то утвердил, не то спросил Гарри.

Логан усмехнулся, выражение его лица было немного нервным.

– Как поживает ваш сын? – спросил Гарри.

– О, маленький негодяй, – сказал Логан. – На прошлой неделе я принес ему пластинку – уже какую по счету, он их штук пять затер! – с «Моей прекрасной леди», и он, сдается мне, и сейчас расхаживает да напевает: «Вот бы было здор-рово!..» И при том – никогда ни Селии, ни мне в глаза не взглянет: куда нам!..

– Мой просто не разговаривает, – отстраненно заметил Гарри, на что Селия заметила:

– Наш говорит, правда, ни к кому конкретно не обращаясь. Не знаю, что хуже.

– Понимаю, – сказал Гарри и резко перешел к щекотливой теме: – А заметны ли у Верна значительные улучшения, начиная со школы?

Мюррей Логан чуть нахмурился.

– Ну, кое-что двигается. Энурез – не самая приятная штука, но в некоторых смыслах его жизнь выровнялась. Сделалась спокойнее. Сами понимаете, на кардинальные улучшения нет смысла надеяться, но кое-что налаживается в мелочах. В целом – ему легче. Но от рецидивов он не застрахован.

Гарри кивнул, думая о семи годах рецидивов и о предшествующей им двухлетке, когда тревога и замешательство по отношению к сыну нарастали будто снежный ком. Он сказал:

– Мне вот миссис Эдлер говорила, что, например, характерный всплеск деструктивного поведения может сыграть ту же роль, что «плато» в логопедии, означать, что ребенок борется со своей проблемой… и, возможно, прорывается в каком-то другом направлении.

– И это тоже, – сказал Логан, – но я-то имел в виду… О, они начинают.

Владек кивнул, затушил сигарету и рассеянно закурил новую. Желудок снова закрутило узлом. Он удивлялся этим другим родителям, которые казались такими беспечными, такими здоровыми и… нетронутыми. Разве с ними – не то же самое, что с Маргарет и с ним самим? Прошло так много времени с тех пор, как они оба чувствовали себя в согласии с миром, даже без доктора Николсона, настаивающего на своем решении. Гарри заставил себя откинуться на спинку сиденья и выглядеть таким же спокойным, как и остальные.

Миссис Эдлер постукивала линейкой по столу.

– Я думаю, все, кто хотел прийти, уже здесь, – сказала она. Она прислонилась к столу и подождала, пока в комнате воцарится тишина, – невысокая, темноволосая, пухленькая и на диво хорошая собой. И совсем она не выглядела компетентным специалистом – настолько не вписывалась в свою роль, что Гарри почти пал духом три месяца назад, когда их переписка о зачислении Томми увенчалась, после долгого пути из Эльмиры, личной встречей. Он ожидал встретить железную деву в очках без оправы, Валькирию в белом медсестринском халате, что вколет вопящему Томми миорелаксант и отправит на ЭЭГ. Ну или какую-нибудь дряхлую и сладкоречивую шарлатанку. Кого угодно – но не эту симпатичную молодую женщину. И вот еще один тупик , пронеслась безотрадная мысль. Очередной, сто первый по счету – как их все вынести? Сначала – «Просто ждите, ваш ребенок это перерастет». Потом – «Просто на Волю Господню уповайте». Как тут уповать! Потом – дорогостоящее лекарство, трижды в день в течение трех месяцев – никакого проку. Походы в поликлинику, где одна лишь бюрократия с разъездным доктором с вечной нехваткой времени в довесок. Затем, после четырех унылых, тоскливых недель душевных поисков, – государственная школа подготовки, и выясняется, что у нее есть восьмилетний список ожидания. Потом частная школа опекунов, и выясняется, что они требуют пятьдесят пять сотен долларов в год – без учета медицинского лечения! – и откуда таким деньгам взяться? И все эти учреждения подгоняют на один манер: «Ну скорее! Сделай что-нибудь! Чем раньше решишься, тем меньше последствий! Вот она, критическая стадия! Промедление смерти подобно!» Как будто он сам не знает! И что, скажите, в случае Томми сможет изменить эта кроткая маленькая женщина?