Ксения Никольская - Двери открываются [litres]

Закончив своё дело, Владимир Иванович вернулся домой, выкрал настенькиного слона и долго возился с ним в своей комнате, чертыхаясь от уколов иголки и неповоротливости своих артритных пальцев. Потом он велел дочери и зятю собрать на всякий случай вещи и стал ждать. Но ничего не происходило. Прошёл месяц, два, но никто так и не вломился в их квартиру с криками «Руки за голову!». Профессор чувствовал себя старым и никому не нужным клоуном, который не может рассмешить даже непритязательную публику какого-нибудь уездного цирка. Он жалел, что послушался внутреннего голоса и сдался просто так, поверив, как дурак, каким-то слухам от какого-то загадочного дяди Гены.

Но его опасения были напрасными. В один из солнечных майских дней профессор вернулся домой пораньше, потому что лекции уже закончились, а сессия ещё не началась. Зять, как обычно, был на работе, а Алина с детьми только что вернулись с прогулки и шумно обсуждали увиденных в парке лошадок. Вдруг его второй телефон, который он постоянно прятал во внутреннем кармане жилетки, зазвонил, высветив незнакомый номер, и Рогов своим внутренним чутьём, никогда не подводившим его, понял – началось. Или закончилось.

– Профессор. Это Геннадий, – отрывисто прозвучало в трубке. – У вас нет времени. Они выехали. От силы минут пятнадцать. Дочь с детьми на месте?

– Дддда…

– Пусть уходят. Зять на работе? Пусть позвонят ему по пути. Пусть едут из города, на перекладных, как и договаривались заранее. Если вас с ними не будет, они их не тронут, я постараюсь позаботиться. Сам выезжаю, но опоздаю, минут на десять. Готовьте внука, пусть дождётся. Остальных я сейчас тоже предупрежу.

Отбой. Владимир Иванович, задыхаясь, бежит в соседнюю комнату, хватает уже собранную сумку, суёт её Алине и под непонимающие крики и плач внучки выталкивает их с Настей из квартиры. «Андрею позвоните по дороге! Бегите на вокзал, любая электричка, только без паспорта! – тараторит он. – Езжайте как можно дальше! Если меня с вами не будет, они вас не тронут! О Боре я позабочусь, мы позаботимся, вернётесь за ним, когда всё наладится. С двумя детьми вам не спастись. Быстрее!»

Убедившись, что они ушли, Владимир Иванович становится на колени перед Борей и смотрит в его огромные, полные слёз и ужаса, детские глаза. Глаза, которым с минуты на минуту предстоит увидеть самое страшное зрелище в их жизни. Он крепко-крепко обнимает внука, начинает гладить его по голове и быстро-быстро говорит ему прямо в ухо.

– Боренька, слушай внимательно деда и постарайся ничего не забыть. Сейчас сюда придут дяди – очень страшные дяди – но ты их не бойся, они просто притворяются. Они будут играть со мной в такую игру, она называется «кто кого убъёт первым». Скорее всего, они убьют первым меня, но, помни, это не по-настоящему. Это всё понарошку. А тебе надо будет поиграть с этими дядями в прятки. Или в догонялки. Запомни – тебе надо убегать и прятаться от них, пока не придёт дядя Гена. Дядя Гена хороший, понял? Боря, ты понял меня? Теперь слушай дальше. Я не знаю, как всё выйдет и чем всё закончится, но я очень надеюсь, что в один из дней твоей долгой жизни я смогу… (тяжёлые шаги за дверью) я смогу опять заговорить с тобой… (дверь распахивается, на пороге – четыре бойца в чёрной форме, с табельным оружием наперевес, Боря уже прячется под кроватью и не слышит его последних слов) и я скажу тебе… (Всем лежать, руки за голову!) что-то очень важное…. (выстрел)

… ты стал отличным художником, Борис.

Глаза Бориса слезились от усталости, а голова болела от напряжения. «Я стал отличным художником…», он повторял про себя эту строчку из послания дедушки и ничего не понимал. Он решил пока не читать дальше, а дать глазам отдохнуть, а мыслям – собраться. В который раз за эти годы он пожалел, что ему некому выговориться, не с кем даже помолчать, просто ощущая рядом присутствие родного человека. А ведь всё могло бы быть по-другому. Да, он мог бы жить сейчас в этой комнате не один, и сейчас ему было бы с кем посоветоваться.

Когда-то давно, когда ещё были живы Егор Семёныч и Юлиана Павловна, а надоедливый Славик, наверное, не мог даже правильно выговорить слово «катарсис», Борис познакомился с прекрасной барышней, точнее сказать, она сама с его нашла, увидев его изображение и анкету в Катюше в разделе для одиноких граждан.

«Здравствуйте, Борис Арсеньев. Меня зовут Оля Лютикова, и мне 26 лет. Я посмотрела ваши координаты и поняла, что мы живём совсем рядом, через два дома. Это очень хорошо, потому что так будет проще получить маршрутный лист. Я живу с мамой и папой. Мой папа тоже бывший боец, поэтому он будет очень рад, если мы с вами познакомимся. Я занимаюсь разработкой трансляций на разные темы: записываю текст и придумываю сценарии сопроводительных сюжетов. Мне будет очень приятно, если вы мне ответите».

Борис конечно же ответил Оле, а потом она послала ему ещё одно сообщение, которое он тоже не оставил без ответа, и они решили встретиться. Девушка действительно жила через два дома от Бориса, и это по-своему сближало их. Борис долго готовился к предстоящему свиданию: заблаговременно заказал новую белую футболку, потратив на неё чуть больше, чем мог себе позволить, пару носков, размер которых он выбрал наугад, и, решив, что на личной жизни экономить не стоит, выбрал первый продуктовый набор за сто тысяч ГКБ, в который, по слухам, клали карамельные палочки, обладавшие, по тем же слухам, божественным вкусом. Есть он их, конечно, не собирался, а хотел приподнести своей новой знакомой и её семье в качестве подарка. О маршрутном листе Борис тоже позаботился заранее. Он загрузил в Катюшу все сообщения, которые они с Олей отправляли друг другу, приложил заявление на разблокировку обеих дверей и указал цель выхода из дома. Следующим утром он получил уведомление, что заявка одобрена, и дверь будет разблокирована ровно в 14:00 через три рабочих дня. Вернуться домой нужно было в 17:00, что давало Борису шанс провести в гостях у Оли как минимум два часа. За сутки до свидания Борис начал волноваться.

– Не робей, боец! – напутствовал его Егор Семёныч. – Тут ведь главное что: с самого, так сказать, начала себя правильно поставить. Мужик, значит, должен быть вежлив и строг. А баба, она, наоборот, вроде как неприступная. Но это только поначалу, конечно, потом-то всё устаканится – и заживёте! Комнат-то у неё сколько?

– Не знаю…

– А ты посмотри, как придёшь. Тут-то места маловато, конечно, но это уж вам решать. Нам с бабкой всё равно недолго осталось, мы-то своё уже, поди, отжили. Дорогу, как говорится, молодым уступаем.

Юлиана Павловна молчала и мелко кивала головой в знак согласия с мужем. Борис вдруг представил себе их в молодости – красивых, задорных, энергичных – и захотел прожить свою жизнь так же, бок о бок с родным человеком, который будет всегда стоять рядом и кивать головой, соглашаясь с тем, что он скажет.