Герман Фальк - Третий Шанс [litres самиздат]

Как только Коля опустился в кресло рядом с Дельфином и ремни стянулись, туго зафиксировав тело, истребитель взмыл в воздух с таким ускорением, что чуть было не случилось, что Коля завтракал зря.

– Не стоит вызывать подозрения иностранных разведок необычно плавным стартом, – пояснил офицер.

Ну вот. А с Колей Дельфин общается, как все.

– Ты с девушками так же разговариваешь? – мрачно буркнул Коля, когда появилась физическая возможность хоть что-то сказать.

– Ой, извини, – спокойно ответил Дельфин. – Забыл, с кем общаюсь.

Молодец, отлично пошутил! И на Колю опять накатили все его комплексы. Всё-таки не укладывалось в голове, как можно после такого мужчины обратить внимание на, откровенно говоря, почти никакого Колю? Опять навалилось ощущение собственной незначительности и слабости. И не оставляла мысль, что даже когда Милена с Колей, она думает о нём . Ну, не может же не думать. Когда знаешь, как может быть, разве примешь то, что не дотягивает?

Дельфин сделал почти неуловимое движение рукой, истребитель рванул вниз, пикируя на землю под прямым углом, и у Коли потемнело в глазах.

Милена как-то рассказывала, что системы управления боевых кораблей отличаются от гражданских. Тем, что это именно системы управления, а не интерфейс ввода желаемого направления или реперных точек маршрута, хотя «Грифоны» и так умеют. Что больше всего тогда потрясло – «окна» (Милена говорила подробно, используя слова «фонарь», «блистер» и ещё что-то) истребителей, скорее, дань традиции и страховка на всякий случай; реально же изображение с различных сенсоров транслируются непосредственно в мозг пилота, и тот видит пространство сразу во всех направлениях, одновременно в нескольких диапазонах, и плюс к этому в атмосфере или под водой в мозг передаются шумы, да ещё и с пространственной проекцией. Как такое может быть! Немыслимо! Хотя, скажи кто двести лет назад быстрому всаднику об управлении гоночным болидом на скорости за триста, тоже ведь прозвучало бы сказкой.

Обычных приборов и органов управления в истребителе не было, а то, что было, парящее в воздухе и постоянно меняющееся, Коля не смог разглядеть, и уж точно вряд ли смог бы описать. И если бы не Милена, он так и не заметил бы коротких, очень экономичных, движений руками, плечами и всем корпусом, которыми управлялся боевой атмосферно-космический корабль.

Когда зрение вернулось, а желудок отлепился от спины, Коля обнаружил, что всё равно ничего не видно.

– Вошли в тоннель, – нехотя пояснил офицер.

Вот так. Коротко и ясно.

Минут через пять истребитель вырулил в огромный ангар и занял свободное место среди нескольких десятков боевых машин «Дельты». Там идеально ровным строем красовались девять чёрных «Грифонов».

– Стоянка восемнадцать, – быстро сообщил Дельфин, – старт через три минуты.

Сработали натренированные за время занятий с полковником рефлексы, и через полминуты Коля стоял в противоположном конце ангара на парковке номер восемнадцать, рядом с обычным, внешне ничем не примечательным «гражданским» пингом фирмы “CJRP”. Пилотом пинга оказалась дама лет сорока, очень привлекательная, с многозначительным позывным «Винтер».

А ещё через полчаса вся жизнь сжалась до маленького клочка земли, а потом развернулась целым миром, из которого он ушёл почти век назад.

Офицеры «Дельты» давно общались между собой мыслеобразами по зап-связи вместо слов в эфире мыслеобмена, поэтому Коля не мог слышать, как Винтер буквально проорала в передатчик на базу: «Какой кретин выбирал день посещения кладбища для Курсанта?!»

На надгробном памятнике было выбито: «Николай Алексеевич Афанасьев. 21.03.1977 – 17.07.2050». Семнадцатое июля. Это была сегодняшняя дата. И на могилке лежали живые цветы.

На камне рядом золотились более яркие, еще не затертые непогодами слова: «Анна Романовна Афанасьева (Гнатюк). 03.11.1980 – 29.04.2071». Она пережила его почти на двадцать один год. Целых двадцать один год без него. Интересно, как это? А ведь Аньку он видел всего пару месяцев назад. Ещё молодую. События в его новом мире заставили его… Да какое там, он просто воспользовался поводом повернуться спиной к своей прошлой жизни. Так просто – оставить прошлую жизнь тому Коле и открыться новому миру, имея очень неплохие стартовые условия. Да, Машка так и снилась ему по ночам, однажды они приснились вместе с Анькой… Но только сейчас Коля понял, как безумно по ним соскучился. И как захотелось просто их обнять! Он заплакал, и Винтер положила руку ему на плечо, но он не почувствовал, он просто рыдал, вцепившись в оградку, беззвучно сотрясаясь всем телом.

Он не заметил, сколько прошло времени, прежде чем Винтер опять взяла его за плечо, в этот раз крепко сжав.

– У нас мало времени, Коля. А там… – Она указала рукой куда-то в другую сторону кладбища. – Если ты… в этот раз… – Она с трудом находила слова. – Там Маша. Если ты…

– Да, – Коля шмыгнул, утёр рукавом глаза и нос. – Давай сходим.

Маша прожила девяносто пять лет и умерла два года назад. Она успела вырастить двоих детей и троих внуков и даже дождалась пятерых правнуков. Она стала журналистом, потом писателем… Она прожила яркую и в целом счастливую жизнь, с мужем они умерли с разницей в неделю и были похоронены рядом. Но в тот день Коля почти ничего этого не узнал. Лишь потом, много позднее, ему раскроются подробности дочкиной жизни… А сейчас…

У оградки Машиной могилы стояла женщина. Коля заметил её издалека. Она была высокой и худой, и со спины возраст было просто так не определить. Она была одета в длинное, почти до щиколоток, тёмно-серое платье и в туфли на невысоком широком каблуке. Преклонный возраст выдавали лишь седые волосы, собранные в пучок на затылке, и руки…

Чем-то этот силуэт показался Коле знакомым. Он подошёл немного ближе и остановился.

– Эй… – тихо позвал он.

И вдруг старушка закончила фразу. Именно так , как говорил когда-то Коля:

– А ну марш отца встречать …

Старушка обернулась. У неё были Колины глаза. И Анькина улыбка. Они встретились взглядами.

– Папа, – прошептала она, как будто не веря тому, что сказала.

– Василиса? – у него перехватило дыхание. – Д-д-д… – он боялся произнести это слово. – Д-дочка?

Она улыбнулась.

– Ты звал меня Васькой. Ну, или юной принцессой, когда хорошо себя вела.

И он тоже улыбнулся.

– Я? Юной принцессой? Ты меня ни с кем не путаешь? Я же… в общем…

– После того, как к нам тогда пришёл тот мужчина… Ты стал другим. Тот мужчина, он был прав. Ты вернулся.

Он сделал шаг к ней навстречу, она тоже сделала шаг, а потом он рванулся, подхватил дочку на руки и прижал к себе. И закружился, будто в танце.