Александр Васильев - Дигитальное перо

Высокий, прежде всего в чине, господин объяснил, что для его дочери нужен самый мелодичный инструмент, ведь благовоспитанные учителя в один голос утверждают, что у девочки идеальный слух, хоть за всю жизнь она не проронила ни слова. Но они доказывают, что овладение искусством музыкального исполнения отточит слух настолько, что разбудит и голос. И ещё выбранный инструмент ей должен понравиться, иначе ничего не получится.

Продавец понял просьбу почётного горожанина и начал подряд предлагать все инструменты, какие были у него в магазине. Не один из них не вызвал не только хоть какого-либо оживления в девочке, но и даже тени улыбки. В конце концов, продавец сдался, но в счёт компенсации потерянного времени сделал один маленький подарок. В футляре скрипки, которую купил мальчуган, был скрипичный дубликат. Он представлял из себя копию купленной скрипки, только очень маленькую, размером с ладонь, помещённую в собственный маленький футлярчик. На самом деле, это была безделушка от самого мастера скрипок, как шутливая прибавленная подпись, к созданному творению. Своего рода визитная карточка изготовителя. И, видимо, единственное, что можно было бы ответить на вопрос: а это здесь зачем?

Так вот – только этот дубликат и был тем, что девочка приняла. Величественный господин был не очень доволен, а продавец вне себя от счастья, так как отделался бесплатной ненужной вещичкой, которая мальчику почему-то оказалась не нужна, хоть мог и расплатиться жизнью, если не своей, то уж точно магазина. Так, по крайней мере, ему мерещилось из черт осанки почётного горожанина, хотя у того и в планах такого не было, он думал лишь о том, что дочка, по всей вероятности, точно не заговорит.

А славный мальчуган в это время нёсся по дорогам города домой, к отцу. Денег скопленных ими вместе хватило на скрипку, о которой просил мальчик. Это было радостное событие. Отец был счастлив, хоть сам не понимал от чего. Дело в том, что передавать ремесло сыну оказалось очень сложной для него задачей. Сын никак не хотел начинать вникать в тонкости дела. Простые вещи ему давались, но навык дальше не развивался. Незадолго до этой покупки отец был более свободных взглядов на будущее сына и поэтому отдал по просьбе отрока его в музыкальную школу. Там тот продержался недолго. Изучение гамм и нотного стана были явно не для него. Поэтому пришлось вернуться в профессию. Но как уже понятно, особо ничего не шло. Поэтому отец и недоумевал, почему сын попросил заработать, и при этом сам же и зарабатывал, на скрипку, если в музыкальной школе ничего не вышло. Правда, видно было, что мальчик счастлив и что ремесло бросать не собирается. Видимо, поэтому отец сидел очень благодушный, слушая не перестающий сбивчивый рассказ о том, как эта скрипка важна.

Потом он ушёл спать, в этот день чуть пораньше, и мальчик остался один. Был уже вечер, правда, ещё не поздний. Мальчик приложил скрипку к плечу и не смело провёл смычком по струнам, пытаясь вспомнить школьные уроки. Проиграв несколько раз запомнившиеся ноты, он перешёл к незатейливой мелодии, которая в свою пору лучше всего получалась. Вышло не так уж плохо. В небе уже показалась луна, смеркалось, мириады сверчков и цикад взялись за своё пение. Он смотрел на всё это с балкона и пытался почувствовать, что же происходит с миром вокруг него в эту секунду. Потом пальцы стали подбирать ноты для этого настроения. Осторожные движения смычка озвучивали их. Всё получилось довольно неуклюже. Но именно ради этого он хотел скрипку. Ради того, чтобы самому выбирать мелодию для неё.

В тот вечер и дочь почётного горожанина не очень хотела спать. Она видела разочарованные вздохи родителя, но ничего не могла сделать, чтобы развеять навалившееся тяжёлое настроение. Она не могла объяснить ему, почему из всего предложенного взяла именно этот даже не инструмент, а макет инструмента. А ведь всё было просто, эта вещь не была куплена. Она была подарком совершенно бескорыстным. В момент его передачи продавец ведь не знал, как девочка его воспримет. Он отдал его просто так, по зову сердца, без видимых на то причин. Лишь для того, чтобы дать ребенку хоть что-то, раз все остальные его услуги, коими он, конечно, гордился, остались неприемлемыми.

И вот когда девочка осталась в комнате одна, когда дом, и без того не очень людимый, затих, она открыла маленькую крышку футляра и поставила подарок на стол. Крошечная скрипка была хороша. Она была очень похожа на настоящую, в ней были даже натянуты струны. Может она даже и играла, но попробовать девочка не решилась. Она смотрела на неё зачарованно и представляла, как та играет. Придуманная ей мелодия звучала в голове переливисто и ярко, сменяя разные оттенки настроения. В девочке родилось что-то похожее на вдохновение. Стараясь не терять эту нить, она придвинула бумагу с чернилами и пером и постаралась описать впечатление, рождённое в ней. Она попыталась оформить это в небольшой сюжетный рассказ, но именно из-за сюжетности писать было трудно. Когда она выдохлась и перечитала написанное, то осталась больше довольной, чем наоборот. В конце концов, завтра всё, что необходимо, можно исправить и написать начисто. С этой ценной мыслью она отправилась спать. Футляр, подаривший ей такой вечер, она решила не закрывать, чтобы выпорхнувшее из него настроение не исчезло.

Утром она показала написанное отцу. Тот долго и внимательно читал, пока не прочёл всё дважды. То светлые, то тёмные тени пробегали по его лицу, предельно невозможно было понять: нравится ли ему прочитанное или нет. Когда же он наконец отложил рукопись на стол, во взгляде его читалась тихая радость, подтверждённая излишней влажностью глаз. Его дочь говорила. Пускай и письменно. Всё-таки учителя были правы, хоть и сами не знали, о чём советовали.

Прошло немного лет. Мальчик перенимал ремесло отца, но тот внезапно скончался, не завершив до конца таким образом семейное образование сына. Тому, правда, больше нравилось выделывать всякие штуки на скрипке и гонять голубей с дворовыми сверстниками, нежели прилежно проводить часы в мастерской. Но тут было объявлено тревожное время и подходящих юношей стали забирать в армию, укреплять границы. Без единственного родителя он быстро попал в набор и оказался в числе военных воспитанников. Не понятно было насколько придётся расстаться с ремеслом, но со скрипкой он не расстался. После отбоя часто можно было слышать тягучие переливные мелодии. Очень скоро, вопреки уставу, в это время желали слышать его музыку почти все офицеры, так что мальчик стал негласным символом своего подразделения. Видимо, чувствовались родные мотивы в его нотах, играл он до сих пор только то, что идёт в голову, а там жила оставленная им Родина.