Александр Лекомцев - На шапочном разборе. Ирреалистические стихи

Никак не превращается в слона.

Наполнен город болью многогранной,

Мучительной, томительной… любой.

Осенний день под мощною охраной,

Приказано считать его судьбой.

* * *

Филин хмурый на сосне

С лесом прочно связан.

В фантастической стране

Он не жил ни разу.

Он не знает, что к чему,

И аполитичен.

Жить желается ему

Без тревог, по-птичьи.

У него свои дела

И свои просторы.

Хоть разденься догола,

Он не вступит в споры.

Для него мы все – мираж,

Нас понять бессилен.

В общем, контингент не наш

Потому, что филин.

Птиц подобных – пруд пруди

По борам и рощам.

Так что, филин не один,

Коллектив здесь мощный.

Нет у них больших дворцов.

Никогда не будет.

Равноправье налицо,

Ведь они – не люди.

Нет в оффшорах ни черта,

Яхт и самолётов.

Это славная черта

И покруче МРОТов.

Филин, всё-таки, похож

На простолюдина.

А таких сегодня – сплошь,

Нищих – половина.

Хлебушка ему несу,

Хлеб для всех – отрада.

В фантастическом лесу

Птицам жить не надо.

На дороге безумия

Много лет на крутой дороге я,

И порой прохожу сквозь строй.

Не встречаются мне безногие,

Лишь безмозглые…Каждый второй.

Разноцветная психоделия,

Непредвиденная на веку.

Тупоумие беспредельное,

Порождающее тоску.

Да откуда ж вы, люди добрые?

Я вас раньше другими знал…

А теперь у иных под рёбрами

Только зависть и чёрный нал.

Расцветающее бессердечие –

Страшный вирус дежурной лжи.

Люди с психикой искалеченной,

Возлюбившие миражи.

Вы доверились телевизорам

Компрадорам, бандитам вмиг,

Падишахам и новым визирям,

Пропаганде чумных барыг.

Понимаю, во время данное

Нелегко разглядеть шантаж.

Но в шикарном пиру незваные

Оккупируют разум наш.

Все мы разные, не похожие…

Жаль, что в давке бездушных тел,

Стал безумным, конечно, тоже я,

Окончательно отупел.

По дороге иду с ухабами,

И не верю я никому.

Почему мы такие слабые,

Равнодушные почему?

Разум наш превращается в крошево

Мы спешим в феодальный быт.

Только, в общем-то, мы хорошие,

И не каждый пока убит.

Смоем с лиц мы ухмылки кислые,

Станем прежними… как-нибудь,

Сообща соберемся с мыслями.

Трудным будет обратный путь.

Баллада о йети

В общем сельском туалете,

А точней – в уборной,

Поселился странный йети,

Дядька беспризорный.

У него есть даже тазик

Для обмывки тела.

Он не очень безобразен

И мужик умелый.

Он фуфайку там стирает,

И носки, быть может.

А на крыше загорает

Только в день погожий.

Он культурный справа, слева,

Но до первой стопки.

Даже дёргаясь от гнева,

Он частично робкий.

От улыбки пасть всё шире,

А глаза – два солнца.

Пирожки печёт в сортире

Из чего придётся.

С мудрым йети жить в соседстве,

Вроде бы, к удаче.

Не замечен в людоедстве,

Может, кости прячет.

Нет подобного, понятно,

В разных странах мира.

Обаятельный, приятный

Йети из сортира.

Он умеет плавать кролем

В жидкостях случайных.

…Испражнятся в чистом поле

Выпало сельчанам.

* * *

Я сидел на бугорочке

Как учили, как могу.

Нюхал, но не рвал цветочки,

Я природу берегу.

Но увидел вдруг я рядом

С рощей тощей тупики.

Брёвен шли туда отряды,

Да не роты, а полки.

Радость перемен вкушая,

Чудо вижу я вдали…

Рядом станция большая

Выросла из-под земли.

Мне скворец сказал с гримасой:

– В интернете почитай!

Нынче брёвна дружной массой

Из России прут в Китай.

Промолчал я хладнокровно,

Не пойму таких идей.

Правят нами тоже брёвна,

Только в образе людей.

Что сказать, они всесильны,

Им бардак творить с руки.

Продают они Россию,

Их карманы глубоки.

Посмотрел я вдаль устало,

Непонятный ход кляну.

Шли составы за составом

В азиатскую страну.

Из вагонов мне махали

Брёвна свежею корой.

Над землёй витал нахально

Всероссийский геморрой.

Это всё пока цветочки…

Среди пошлой кутерьмы

Довели всех нас до точки

Деревянные умы.

Небывалое случилось,

Тут поймёт и пьяный ёж,

Что царит не божья милость,

А расчётливый грабёж.

Я цветочки рвать не стану

И тальник не подломлю.

Пальцы тянутся к стакану,

Успокоюсь во хмелю.

* * *

К избирательной корзине,

То есть к урне я в пути.

Все мы часто тормозили,

А сейчас пора идти…

Замечательно и мило,

В списках снова старый день.

Шило поменять на мыло

Никому из нас не лень.

Всё привычно и не ново,

Всё продумано за нас.

Мы без выбора иного,

Как вчера, так и сейчас.

Затянулись эти шутки

Не на несколько часов.

В пляске лет изрядно жутких

Люди мы… без голосов.

Всё за нас решают группы,

Кланы, партии, общак.

Политические трупы –

Весь наш выбор натощак.

Жить в такой свободе вшиво

В суете дешёвых сцен.

Завтра – мыло, нынче – шило,

И не видно перемен.

В окруженье гнусном, пошлом

Гибнут веси, города..

Между будущим и прошлым –

Мы и пропасть, господа!

* * *

Тому не в радость и брусничный морс

И даже заграничные бисквиты,

Кто к трону старой задницей примёрз,

До гробовой доски служа бандитам.

Себя он скромно объявил царём,

Страну разграбив по своим законам,

И чудится ему, не грянет гром

И будет процветать он в мире оном.

Сплошная несуразица кругом,

В ней дармоеды при густом наваре

Царь для народа ярым стал врагом,

Жесток, беспутен, алчен и коварен.

Откуда он явился в наш простор

С бандитской феодальною ватагой?

Из грязных подворотен вышел вор

Международным сделался делягой.

Из дальних мест к нам н е погодь пришла

В лавине ядовитого тумана.

Империя изысканного зла

За тридевять земель, за Океаном.

В России зреет мощная буза,

Царь воровской не думает о к и че.

Но пятой точкой к трону примерзать,

По меньшей мере, просто не прилично.

Ему не в радость нынче свой удел,

Элитный клан, где хам сидит на хаме.

Все те барыги, за каких радел,

Его продали вместе с потрохами.

* * *

Открывается калитка,

Скрип идёт на все дворы.

В гости к нам пришла элитка,

Не хухры и не мухры.

Делегацию снимала

Киногруппа – с тёткой шкет.

Им для Первого канала

Нужен солнечный сюжет.

Нам элитка под охраной

Дарит пряников ведро.

Господин довольно странный

Начал излучать добро.

Стал он речь держать искусно,

Говорил, что через год

В городок наш захолустный

Проведут водопровод.

А потом изрёк он круто,