Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Когда закончили молитву, Хэннен сказал:

— Капитан? Мы готовы.

И уступил свое место офицеру с чемоданчиком.

Тот сел напротив президента, положил чемоданчик на колени и отомкнул наручник маленьким лазером, напоминавшим фонарик. Потом достал из внутреннего кармана мундира запечатанный конверт и, разорвав его, извлек изящный золотой ключ. Капитан вставил его в один из двух замков чемоданчика и повернул вправо. Замок поддался с тонким звуком включающегося экрана. Офицер повернул чемоданчик к президенту. Тот тоже вынул из кармана пиджака заклеенный конверт, разорвал его и достал оттуда серебряный ключик. Президент вставил его во второй замок, повернул влево, и снова послышался тонкий звук, слегка отличающийся от первого.

Капитан ВВС поднял крышку чемоданчика. Внутри была маленькая клавиатура с плоским дисплеем, который установился вертикально, когда крышка открылась. В нижней части клавиатуры находились три кружка: зеленый, желтый и красный. Зеленый кружок засветился.

Рядом с президентским креслом справа у окна была прикреплена маленькая черная коробка с аккуратно уложенными в нее двумя кабелями — зеленым и красным. Президент размотал провода, медленно и осторожно. На их концах располагались разъемы, которые он вставил в соответствующие гнезда сбоку клавиатуры. Черный кабель соединил чемоданчик с одной из тянувшихся за лайнером вытяжных антенн длиной в пять миль.

Президент колебался всего несколько секунд. Решение принято. Он отстучал на клавишах свой код из трех букв.

На дисплее появилась надпись: «Здравствуйте, господин президент».

Он откинулся назад и замер, подергивая уголком рта.

Хэннен поглядел на часы:

— Мы в зоне, сэр.

Медленно и тщательно президент отстучал: «Вот Белладонна, Владычица Скал, владычица обстоятельств».

Компьютер ответил: «Вот человек с тремя опорами, вот Колесо».

Лайнер сделал горку и заметался. Что-то проскребло по борту самолета, будто ногтем по школьной доске.

Президент написал: «А вот одноглазый купец, эта карта…»

«…пустая — то, что купец несет за спиной…» — ответил компьютер.

«…от меня это скрыто», — отстучал президент.

Засветился желтый круг.

Президент сделал глубокий вдох, как перед прыжком в темную бездонную воду, и написал: «Но я не вижу Повешенного».

«Ваша смерть от воды», — пришел ответ.

Засветился красный круг. Дисплей опустел.

Затем компьютер доложил: «„Когти“ выпущены, сэр. Десять секунд для отмены».

— Господи, прости меня, — прошептал президент, его палец потянулся к клавише «Н».

— Боже! — неожиданно вырвалось у капитана ВВС. Широко открыв рот, он уставился в иллюминатор.

Президент тоже посмотрел туда.

Сквозь смерч горящих домов и обломков, вверх, к воздушному командному пункту, метнулось, как метеор, страшное видение. Целых две драгоценных секунды понадобилось президенту, чтобы разобрать, что это такое: покореженный автобус «грейхаунд» с пылающими колесами, из его разбитых окон свешивались обугленные трупы. На табличке над лобовым стеклом вместо пункта назначения значилось: «Заказной».

В этот же миг, вероятно, его увидел и пилот, потому что моторы заревели на пределе своих возможностей, а нос самолета задрался так резко, что ускорение вдавило президента в кресло, как будто он весил полтысячи фунтов. Клавиатура и чемоданчик сорвались с колен капитана, обе вилки выскочили из розеток, компьютер упал в проход, заскользил по нему и застрял под другим креслом. Президент увидел, как автобус завалился набок, из окон посыпались трупы. Они падали, как горящие листья. Автобус ударил по крылу и борту лайнера с такой силой, что двигатель на консоли взорвался.

Половина крыла была грубо вырвана, второй двигатель запылал, как рождественская свеча. Куски развалившегося от удара «грейхаунда» упали в воздушную воронку и, засосанные ею, исчезли из виду.

Искалеченный самолет командного пункта стал заваливаться на крыло, два оставшихся мотора дрожали от напряжения, готовые сорваться с креплений. Президент услышал собственный крик. Лайнер потерял управление и, пока пилот пытался справиться с деформированными закрылками и рулями, снизился на пять тысяч футов. Восходящий поток подхватил его и забросил на тысячу футов вверх. Затем однокрылый самолет, завывая, стал падать с высоты десять тысяч футов, вошел в штопор и наконец под острым углом понесся к изувеченной земле.

Черные тучи закрыли его турбулентный след, и президент Соединенных Штатов пропал.

«Я в аду! — панически думала Сестра Жуть. — Я мертвая и с грешниками горю в аду!»

Ее охватила еще одна волна нестерпимой боли.

«Иисус, помоги!» — попыталась крикнуть она, но смогла издать только хриплый звериный стон.

Она всхлипывала, стиснув зубы, пока боль не отступила. Женщина лежала в полной тьме, и ей казалось, что она слышит вопли горящих грешников в дальних глубинах ада — слабые страшные завывания и визг, наплывавшие на нее, как вонь, испарения и запах обугленной кожи, которые и привели ее в сознание.

— Дорогой Иисус, спаси меня от ада! — молила она. — Не дай мне вечно гореть заживо!

Пронзительная боль грызла ее. Сестра Жуть свернулась калачиком. Вонючая вода брызгала ей в лицо, била в нос, и несчастная плевалась и вдыхала кислый парной воздух.

«Вода, — подумала она. — Вода! Я лежу в воде».

В лихорадочном сознании Сестры Жуть, как угольки на дне жаровни, стали разгораться воспоминания. Она села, ее избитое тело вздулось, а когда она поднесла руку к лицу, волдыри на щеках и на лбу полопались и потекла какая-то жидкость.

— Я не в аду, — сорванным голосом произнесла она. — Я не мертвая… пока.

Тут женщина вспомнила, где находится, но не могла понять, что случилось и откуда пришел огонь.

— Я жива, — сказала она громче.

Ее голос эхом отозвался в туннеле, и, раздирая треснувшие, покрытые волдырями губы, она закричала:

— Я жива!

Невыносимая боль терзала ее. Тело то ломило от жара, то трясло от холода. Она измучилась, ужасно измучилась, ей хотелось опять лечь в воду и уснуть, но она боялась, что если ляжет, то может не проснуться. Она нагнулась, ища в темноте свою холщовую сумку, и несколько секунд в панике шарила, не находя ее. Потом руки наткнулись на обуглившуюся и насквозь мокрую тряпку, женщина подтащила ее к себе и прижала крепко, как ребенка.

Сестра Жуть попыталась встать. Почти сразу же ноги подкосились, и она плюхнулась в воду, посидела, пережидая боль и стараясь собраться с силами. Волдыри на лице стали подсыхать, стягивая лицо в маску. Женщина подняла руку, ощупала лоб, потом волосы. Шапочка исчезла, волосы стали похожи на пересохшую траву на лужайке, все лето росшую без единой капли дождя.