Карин Тидбек - Аматка [ЛП]

Большинство заполненных форм поступало из клиники, интернатов, грибных камер и отделений самого муниципального управления. В административном отделе их сортировали, подсчитывали и заносили в указатели, а содержащаяся в них информация включалась в статистику колонии. Особенно важные документы, например, свидетельства о рождении, копировались на хорошую бумагу.

В полдень Андерс сводил Ваню в столовую муниципального управления, где в меню стояли тушеный пастернак и какие-то грибы. Андерс сел за один стол вместе с женщиной и двумя мужчинами откуда-то еще из офисного здания. Ваня села рядом с ним, была представлена остальным, но тут же позабыта. Она с облегчением воспользовалась случаем просто поесть и не лезть в общий разговор. Остальные занялись обсуждением предстоящих выборов в комитет: кто кандидаты? Кто выставил себя болваном, пытаясь пролезть на выборах? Кто похож на перспективный вариант? В конце концов выяснилось, что Андерс намерен избираться. Ваня гадала, что другие скажут о нем, когда окажутся вне пределов его слуха — что он подходящий кандидат или что он придурок.

В середине дня Андерс сунул Ване в руки коробку с формами, которые она обрабатывала все утро, и повел ее в заднюю часть отдела, где открыл серую дверь. Ваня спустилась за ним по ступенькам в длинную комнату, уставленную шкафами для документов. Ряд шкафов прерывался лишь другой дверью, отмеченной только табличкой «ДВЕРЬ». В шкафах слева хранились документы, касающиеся граждан, справа — документы, относящиеся к администрации колонии. Задача Вани сводилась к раскладыванию форм граждан по нужным личным папкам.

— А там что? — Ваня кивнула на другую дверь.

— Защищенный архив, — коротко ответил Андерс.

— Что это?

— Нас это не касается. — Он выдвинул ящик из общекартотечного шкафа, почти метровой глубины.

Ваня прикрыла рот и принялась сортировать формы по папкам. Все личные дела были одинаковы: свидетельство о рождении, аттестат об окончании и так далее, и тому подобное. Однако запас хорошей бумаги был ограничен. После смерти гражданина его дело полностью удаляли, измельчали и перерабатывали начисто, а его имя добавляли в список умерших. От гражданина оставались только имя, даты рождения и смерти, профессия и причина смерти. Среди сегодняшних бумаг было одно свидетельство о смерти. Ваня удалила соответствующую папку — Анмирс’ Анна Три — и открыла ящик с записями о погибших. Он делился на алфавитные ячейки, и в каждой списки имен. Из любопытства она порылась в ячейке с меткой «Б». Почти в самом верху последнего списка стояло имя: Беролс’ Анна Два, техник на ферме и поэтесса. Причина смерти: несчастный случай. Ей было сорок три года. Дата ее смерти совпадала с датой пожара в развлекательном центре.

Когда Ваня покончила с раскладыванием форм, Андерс вручил ей новую стопку, на этот раз — временных документов, которые требовалось скопировать на свежую микобумагу, пока они ожидали обработки. Эта стопка была толще той, что пришла утром, и заняла у Вани весь остаток дня с одним коротким перерывом на кофе. В четыре часа Ваня отправилась домой с побледневшими и подсушенными от всей этой бумаги пальцами. В ту ночь ей приснился совершенно нормальный сон: она разбирала формы.

Во втородень за обедом столовая гудела от разговоров. Ваня села рядом с Андерсом и коллегами, которые накануне проигнорировали ее.

— … пять человек, — сказал один из мужчин, худощавый и настолько высокий, что ему приходилось горбиться за столом. Он повернулся к Андерсу. — Наверняка тебе известно больше! Отчеты уже должны были поступить.

Андерс покачал головой:

— Ни малейшего понятия, о чем ты.

— Несчастный случай на грибной ферме, — сказала женщина с глазами слегка навыкате. — Говорят, обвалился один из туннелей.

— Ну, — Андерс воткнул вилку в шляпку жареного гриба, — к нам ничего не поступало.

— Поступит, — отозвалась женщина. — Я это слышала от одной, которая там была. Видела ее на улице всего час назад. У нее было совершенно белое лицо. Кстати, твоя коллега тоже выглядит бледноватой.

Андерс притронулся к Ваниной руке.

— Что с вами?

Ваня покачала головой. Только что взятый в рот кусочек прилип к нёбу сухим комком. Она с усилием проглотила его.

— У меня сосед по дому там, внизу.

Женщина фыркнула.

— Друзья внизу есть у каждого. Возьмите себя в руки.

У стойки регистрации ожидала пожилая женщина в аккуратном комбинезоне и с шеей, покрытой экземой фермеров-грибников. Она держала лист бумаги. Андерс прогнал Ваню к груде форм, с которой она не успела закончить вчера, и повернулся к фермерше. Похоже, они сличали формы. Ваня напряженно прислушивалась к их беседе, но они говорили слишком тихо.

Когда фермерша ушла, Андерс повесил на стене короткий список имен.

— Пропали без вести пять фермеров, — сказал он. — Мы должны сообщить их соседям. Пойду поговорю с младшим секретарем.

Ваня просмотрела список. Второе имя сверху гласило: Йонидс’ Ивар Четыре.

Ваня и Нина сидели за обеденным столом, а между ними быстро стыл ужин. Ване не разрешили самой пойти домой и рассказать Нине: все должно было делаться по протоколу. Андерс отправил курьера, чтобы сообщить о пропавших без вести рабочих домочадцам. Ближе к концу дня курьер вернулся в офис и сообщил Ване, что ее сосед пропал. Это чуть не заставило ее нервно смеяться.

Когда рабочий день наконец закончился, Ваня пошла домой и обнаружила Нину за столом, а Улла расхаживала по кухне с выражением не то страха, не то возбуждения на лице. В конце концов Нина попросила Уллу постоять спокойно или уйти, и Улла удалилась наружу в тускнеющий свет дня. Ваня быстро приготовила рагу, к которому никто из них не притронулся. Нина сидела, ухватившись зубами за кончик большого пальца, и медленно грызла ноготь.

Было уже совсем поздно, когда двери открылись и в них обнаружился Ивар, прислонившийся к косяку. Лицо он где-то умыл, но лоб под самыми волосами остался черным, а вьющиеся волосы потускнели от пыли. На Иваре было чужое пальто. Нина бросилась к нему и обняла. Он склонил голову ей на плечо и закрыл глаза.

Мгновением позже Нина отступила на шаг, слегка наклонилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и приложила руку к его щеке.

— Ты поранен? Тебе нехорошо?

Ивар покачал головой.

— Они меня уже проверили. Все, что со мной не так — это царапина на руке.

Он дал Нине подвести себя к стулу, плюхнулся на него и уставился в стену. Нина наполнила водой чашку и поставила перед ним. Ивар выпил ее залпом и подпер голову руками.

Нина притронулась рукой к его шее сзади:

— Что случилось?