Карин Тидбек - Аматка [ЛП]

Ваня составила компанию Нине и Ивару, отправившимся в развлекательный центр; там Нина с Иваром вместе с девочками присоединились к хороводу. Вскоре половина народа в центре плясала одной длинной извилистой змейкой во главе с человеком в инвалидном кресле, который двигался зигзагами через зал. Те, кто не танцевал, ритмично хлопали в ладоши и хором подпевали. Ваня стояла у задней стены, за последним рядом скамеек. Шум толпы бил ее по ушам. Кто-то внезапно похлопал ее по плечу, и она дернулась. Это оказался Евген. Он наклонился ближе и сложил ковшиком руку у ее уха.

— Так приятно наткнуться здесь на вас. Как поживаете?

— Вообще-то прекрасно, — завопила в ответ Ваня. От того, что голос приходилось повышать, немного побаливало в горле.

— А ваше исследование?

— Ну, да. Тоже прекрасно, но я бросаю.

Евген нахмурился.

— Я хочу сказать, я бросаю компанию и остаюсь здесь, — сказала Ваня. — Мне дают работу.

— Вам дают что? — Евген подвинулся ближе.

— Работу! В офисе коммуны! Административную!

Евген взял Ваню за руку и отвел ближе к выходу, где шум не так оглушал.

— Так вы говорите, что собираетесь работать администратором?

— В регистратуре. Сортировать бумаги, раскладывать по картотекам и все такое.

Евген сжал губы и пристально посмотрел на нее. Он придвинулся еще теснее, обратив лицо к танцорам, так что казалось, будто он комментирует веселье.

— Слушайте. Вы кое-что сказали, когда в последний раз приходили в библиотеку.

Ваня кивнула и улыбнулась в сторону зала.

— Может статься, я вам покажу кое-что. Если вы в ответ поможете мне.

— Чем?

— Вы сами сказали. Вы ведь займетесь администрированием.

Евген неловко поерзал на месте и потер руки.

— Ну хорошо, — сказал он после минутного молчания. — Когда стемнеет, спускайтесь к озеру. Встретимся там.

— Сегодня?

— Сегодня. Пока все заняты. — Он отрывисто повернулся и вышел.

Ваня еще задержалась. Она даже пару раз встала в хоровод. Когда длинных столах появился ужин, она извинилась перед Ниной. Она устала, слишком много людей. Нина улыбнулась, подарила ей долгий поцелуй и ушла с дочерьми садиться за стол. Старшая девочка через плечо посмотрела на Ваню и впервые взяла маму за руку.

То, что осталось от Старой Аматки, находилось южнее, у линии воды. Из черного льда проступали части центрального здания — угловатая оболочка, которую почему-то не разобрали.

Евген встретил ее у пляжа и они молча зашагали в сторону руин. Немного не дойдя до здания, Евген остановился. Он был в наглухо застегнутом огромном пальто с толстым воротником, лицо обрамляла коричневая шапка-ушанка. Ваня огляделась. Конечно, Евген мог привести ее сюда для того, чтобы домогаться от нее признаний.

— Что это?

Евген глянул через ее плечо и обратно на Ваню.

— Вы кому-нибудь…

— Нет, но… — Ваня покосилась на тьму внутри руин. Ей показалось, что она видит какое-то движение в дверном проеме.

— Ваня, — выговорил Евген напряженным голосом. — Я решился вам довериться, потому что вы первый человек за долгое время, от которого я услышал хоть что-то похожее на сказанное вами в библиотеке. Может, вы просто хотите сообщить обо мне, но я… я готов рискнуть. — Он сделал паузу, чтобы перевести дух. — Если вы не понимаете, о чем я, или хоть чуточку не уверены, то уходите, и ничего тут не было. А если вы заявите на меня, я донесу на вас.

На этом у него кончился воздух; стоя напротив слабых огней колонии, он выглядел таким маленьким. Через мгновение Ваня поняла, что он напуган не меньше ее самой, если не еще больше. Она сняла рукавичку и протянула руку. После минутного колебания, сняв перчатку, он принял ее влажной и горячей ладонью.

— Хорошо. — Евген высвободил руку и вытащил из пальто пару ручных фонариков. Один из них он отдал Ване. — Идемте.

Дверной проем частично ушел в лед и им пришлось приседать, чтобы пройти сквозь него. Комната на другой стороне, размером примерно четыре на четыре метра, была совершенно голой. Ваня провела лучом фонарика по стенам. К шероховатой поверхности все еще липли хлопья зеленой краски.

— Здесь была регистратура, — сказал Евген.

Кое-где к стенам пристали обрывки плакатов — без текста, только изображения: голова в профиль, сжатый кулак, желтые лучи над пейзажем. Ваня направила луч под ноги. Лед был совершенно чистым; в полутора футах ниже виднелся голый, не считая нескольких разбросанных камешков, пол.

Дальше был еще один дверной проем, заваленный обломками обрушившегося потолка. Рядом с ним — лестница, которая вела на следующий этаж. Евген стал взбираться по ней, Ваня последовала за ним.

Строительство — или разборка — остановилось на втором этаже. От площадки наверху лестницы в разные стороны уходили два недостроенных коридора, левый обвалился сам в себя. Внизу Ваня разглядела почти засыпанную дверь в регистратуру.

Евген свернул в коридор справа и через пару метров остановился.

— Осторожнее тут. Пола нет.

Ваня подошла и встала рядом с ним. Пол обрывался во тьме. Она направила фонарик вниз. Там лежала остальная часть первого этажа, которой, если здание следовало стандартной планировке, полагалось быть холлом рядом со стойкой регистрации. Евген сел на край и скользнул вперед и вниз.

Заглянув через край, Ваня увидела, как он спускается по груде обломков обрушившегося пола, и последовала за ним. Масса толстых плит выглядела устойчиво. Евген ждал ее на льду. Он помахал ей и пошел в обход кучи, там прятался за обломками еще один дверной проем. Евген оттолкнул кусок бетона и залез на четвереньках внутрь.

Он снова выполз наружу с коробкой в руках, она выглядела как одна из тех, что в библиотечном архиве. Евген поставил ее на лед и уселся на бетонный обломок, который только что отодвигал.

— Присаживайтесь.

Ваня опустилась на кусок разрушенного пола.

— Сюда никто больше не забредет?

Евген покачал головой.

— Слишком близко к воде. Люди боятся озера. — Он снял с коробки крышку и отложил ее в сторону. — К озеру ходят только чудаки и самоубийцы. — Внутри коробки была еще одна крышка, ее он тоже открыл и подтолкнул коробку к Ване. — Их нужно было сдать в комитет для уничтожения, но я не смог этого сделать.

Коробку наполняла хорошая бумага, в основном исписанная от руки. Ваня сняла рукавички и подобрала первый лист. Бумага была хрупкой, но слова в свете фонарика различались отчетливо.

Поверишь ли ты, мама. Нам начали встречаться на улице кошки. Кошки и пара собак. Это забавно. Нам говорили, что в этом мире не нашли животных, по крайней мере, никого крупнее насекомых. Но мне кажется, что на днях я слышала звуки на кухне как от кошки. Признаться, в последнее время я много думала о ней. Я написала о кошке небольшой рассказ и нарисовала несколько картинок. Странно, что здесь нет животных. Без них кажется пусто.