Мэтью Рейли - Забег к концу света [litres]

Я действительно не хотела идти, но чувствовала себя загнанной в угол. Если бы Рэд был с нами, у меня было бы больше шансов не поддаться на настойчивые уговоры Мисти, но в одиночку мне с ней было не справиться, учитывая мое желание быть частью компании, члены которой уже видели свою судьбу.

– Ну ладно, – сдалась я.

Верити и Честити отправились вслед за Бо, Гриффом и Хэтти, а мы с Мисти через некоторое время добрались до моей квартиры. Входная дверь была наглухо заперта, не подобраться, но поверхность покрывали зазубрины и зарубки, как будто от топора. Тодд остался бы доволен! Он как-то сказал мне, что наша входная дверь, хоть и выглядит как деревянная, на самом деле сделана из листовой стали. А к замку требовался вырезанный лазером ключ, с которого нельзя было снять копию. У меня в кармане как раз лежал ключ из «настоящего» Нью-Йорка, и поскольку не было никаких причин, чтобы он не подошел и здесь, я поднесла его к замку. На мгновение я заколебалась, не зная, стоит ли мне это делать, но затем глубоко вздохнула и вставила ключ в отверстие. Он легко провернулся, и пострадавшая дверь открылась. Толкнув ее, я в тот же миг пожалела, что сделала это.

Они висели под потолком, бок о бок, их головы склонились вперед, шеи были сломаны. Моя мама и Тодд, или то, что от них осталось. Отчим смастерил отличные петли: их узлы выдержали испытание временем. Птицы выклевали глаза, кожа на лицах высохла и облезла под воздействием погоды, но сами тела по-прежнему раскачивались на веревках, двадцать с лишним лет спустя после того, как это произошло.

Мисти заметила, как побледнело мое лицо.

– Ох, Скай…

И тут меня осенила другая мысль – Рэд. В гостиной его не было. Возможно, его тело находится где-нибудь еще в квартире? Следующая моя мысль была – что, если и мой труп где-то здесь, как и тело Хэтти?

Стараясь не думать об этом, я осторожно шагнула внутрь. Несмотря на то что мои отношения с матерью были непростыми, я не могла не испытывать жалости, глядя на ее покачивающееся тело.

На кофейном столике, как раз под двумя мертвецами, лежала записка, написанная маниакально аккуратным почерком моей матери, в которой я прочитала следующее:

Дорогая Скай,

Мы оказались заперты здесь, как в ловушке.

Сегодня семнадцатое марта. Вот уже три дня в городе царит хаос. После той ужасной осады Университетского клуба в центре города начались беспорядки, но там их, похоже, ликвидировали. А затем Мэнни Уоннемейкер раскритиковал бунтовщиков в своем радиошоу (он назвал их «неудачниками, падкими на халяву»). В социальных сетях стали искать, как до него добраться. Когда выяснилось, что он живет в «Сан-Ремо», наш дом окружили. По-моему, осада началась четырнадцатого числа, а затем толпа прорвалась мимо полиции внутрь. С тех пор они поднимаются все выше и выше, грабя квартиры и убивая жильцов.

Прошлой ночью они вломились к Мэнни и повесили его в окне собственной квартиры. Толпа, собравшаяся снаружи, ликовала и аплодировала.

В первый день осады здания мы отправили Рэда в Убежище, но сами попали в ловушку и пропустили последний вертолет. Теперь мы не можем выбраться.

Гамма-облако дойдет до нас через несколько часов, так что мы решили покончить с собой, а не ждать смерти от радиации или рук мародеров, что ломятся в нашу дверь даже сейчас.

Мы не знаем, где ты или куда ушла, и нам очень горько, что ты бросила нас, не сказав ни слова.

Увидимся на той стороне.

Мама и Тодд

Она не подписала «С любовью, мама» и даже в последний момент своей жизни не смогла удержаться от шпильки, что ей, видите ли, было обидно, что я ушла, ничего ей не сказав. В этом была вся она! Мама боролась за место под солнцем единственным известным ей способом – с помощью своей внешности – и в результате смогла вести тот образ жизни, который хотела. И сдается мне, что в мыслях она искренне считала, что делает это все ради нас с Рэдом, героически обеспечивает нас всем необходимым, после того как отец слетел с катушек. Что касается Тодда, то он не был ни плохим, ни хорошим парнем. Он любил мою мать, и я считаю, что это самое главное, даже несмотря на то, что, по большому счету, ему было плевать на нас с Рэдом. Возможно, у него просто был такой характер.

Я подняла взгляд на два висящих тела и покачала головой. Они умерли здесь, так и не сумев добраться до убежища для богачей на острове Плам. Деньги не смогли спасти их.

– Мне так жаль, мама, – сказала я ее мертвому телу.

Я бросила записку обратно на столик и стала проверять другие комнаты, чтобы убедиться, что Рэда там нет. Сначала я заглянула в спальню брата. Все стояло нетронутым: и диван-кадиллак, и холодильник-R2-D2, и даже дурацкий гамак. Вся мебель была покрыта сырой пылью, накопившейся за двадцать лет. И ни следа Рэда.

Затем я прошла к своей комнате и осторожно приоткрыла дверь. Мельком взглянув на свои плакаты «Green Day», «The Killers», «Эрик Бердон и The Animals», висевшие в рамках на стене, я заметила, что с ними что-то не так. Они как будто были испачканы в чем-то, похожем на грязь или на краску. Я распахнула дверь настежь и обнаружила, что на стене и плакатах баллончиком было написано огромными буквами:

Я ТАК ДОЛГО ЖДАЛ ТЕБЯ, СКАЙ!

Моя кровь заледенела. Какого черта? Ждал меня?

Я вспомнила своего игрушечного кенгуру в туннеле, с запиской в сумке, где было написано: «Он ждет тебя». Сзади подошла Мисти, и на мгновение я расслабилась. Должно быть, это всего лишь очередной розыгрыш.

– Это не смешно, – сказала ей я.

Но лицо Мисти оставалось бесстрастным.

– Это не мы, Скай, – тихо произнесла она.

Страх нахлынул снова. Я зажмурилась изо всех сил, пытаясь собраться с мыслями. Мне следовало доверять своим инстинктам и не приходить сюда. К счастью, я нигде не видела своего собственного мертвого тела – даже не представляю, как бы я это восприняла. Но теперь я была в одной лодке с Верити: знала, что ждет маму и отчима, но мое собственное будущее, как и будущее моего брата, все еще оставалось неизвестным.

Пора было уходить. Бросив последний взгляд на жуткое послание на стене моей спальни, я захлопнула дверь и вышла из квартиры. Мисти уже подошла к лестнице, а я все еще находилась немного позади, брела по коридору, склонив голову в раздумьях.

– Скай… – тихо произнес мужской голос.

Сначала я подумала, что мне это показалось – кто-то произносит мое имя.

– Скай…

Я обернулась. В дальнем конце длинного коридора, метрах в тридцати, стоял человек. Свет падал на него сзади из разбитого окна, он застыл неподвижно, глядя прямо на меня. Лицо его скрывала тень, но по очертаниям головы было похоже, что на нем надет какой-то шлем. Он просто стоял и смотрел на меня. Насколько я поняла, все это время он наблюдал за нами из конца коридора, но ни Мисти, ни я его не заметили. Он отошел от окна, и в неясном свете я разглядела его шлем. Это была маска вратаря «Нью-Йорк Рейнджерс», раскрашенная в цвета американского флага, – та, что принадлежала Озу. Она скрывала его лицо.