Мэтью Рейли - Забег к концу света [litres]

Я уставилась на мисс Блэкман, сидевшую за большим письменным столом красного дерева. Перед моим мысленным взором промелькнули стремительные образы будущего: ее гниющий труп, в этой самой комнате, в этом самом кресле, с разнесенной выстрелом головой.

– Скай, – произнесло мертвое тело, прежде чем я моргнула, возвращаясь к реальности, и поняла, что мисс Блэкман обращается ко мне. – Дженни говорила тебе что-нибудь о побеге, вообще хоть что-нибудь?

– Нет. Она никогда не говорила ничего подобного.

– Дженни страдала от клинической депрессии, – продолжила мисс Блэкман. – В последнее время она не проявляла никаких признаков отчаяния? Возможно, по поводу всей этой чепухи с гамма-облаком.

– Нет, мэм. С ней все было в порядке.

Говоря это, я думала о перепалке Дженни с Мисти: в последнее время моя подруга была все так же остра на язык, как и раньше. И с ее самообладанием все было в полном порядке. Я вспомнила ее категоричное заявление Мисти на Котильоне: «Ты не можешь мне ничем навредить». Затем Кен Джонсон произнес:

– Скай, Дженни сказала мне, что ты недавно обидела ее, что ты предала ее доверие. Это правда?

Я замерла.

О нет. Она действительно думала, что это я проболталась Мисти о ее попытке самоубийства, и она рассказала об этом Кену. Но что я могла ему ответить? Что Мисти отправилась в будущее, порылась в картотеке мисс Вандермеер и весело прочитала конфиденциальное медицинское досье Дженни?

Проклятье…

– Это… это было… недоразумение, – с горечью пробормотала я.

Взгляд Кена разбил мое сердце. Я смогла только наклонить голову. Когда я уходила из офиса мисс Блэкман, моя репутация верной подруги была непоправимо разрушена, а мысли мчались вскачь.

Каждый в том кабинете понимал, что в современном мире было очень трудно исчезнуть, не оставив никаких следов. Вышки сотовой связи, камеры слежения на вокзалах и в аэропортах, записи банкоматов – всегда было то, что выдавало твое местоположение. Но в школе «Монмут» пропало уже четыре девушки. Что такого было в этой школе, из-за чего такое могло произойти? Что за тайна за этим скрывалась?

Я знала эту тайну – если перенести кого-то через портал в другое время и бросить там, не останется никаких следов. И вдруг я поймала себя на мысли о связи девушек, пропавших из «Монмута», с членами Тайного общества любителей бега. Первой исчезла Трина Миллер: умная и симпатичная второкурсница. Она дружила с Мисти… до тех пор, пока она не начала дополнительно заниматься с Бо Брэдфордом и Мисти не выжила ее из своей компании. Вскоре после этого Трина исчезла.

Я ничего не знала о второй девушке, Долорес Барнс, ученице с индивидуальными особенностями, а проще говоря, с синдромом Дауна. Но еще была третья школьница – Бекки Тэйлор. Она была на год старше нас. Популярная, красивая и умная, она увела из-под носа у Честити Коллинз титул королевы бала на прошлогоднем Котильоне… а потом исчезла в ту же ночь. Кроме того, Бекки была главной претенденткой на должность старосты «Монмута» в этом году, но после ее исчезновения, опять же, назначили Честити.

Итак, и Трина, и Бекки столкнулись с сестрами Коллинз – девушками, которых добрыми не назовешь и у которых был доступ к собственному временному порталу. Я вспомнила, что Дженни сказала на Котильоне про семью Коллинзов: «Просто будь осторожна. Эта семья очень странная» . И вот теперь, после особенно некрасивой ссоры с Мисти, которая стала кульминацией нескольких месяцев мелких стычек, начавшихся еще на первом школьном собрании, Дженни внезапно исчезла. Неужели Мисти и ее подруги действительно настолько злопамятные и подлые? Настолько жестокие?

Мне нравилась Дженни. И ее отец мне тоже нравился, и мне было ненавистно видеть его в таком горе. В этом мире невероятного богатства, поверхностной дружбы и случайных привилегий Дженни и Кен Джонсоны были такими настоящими, надежными и порядочными. Мои забеги с компанией Мисти были всего лишь развлечением, попыткой получить острые ощущения, но никак не дружбой. А вот Дженни, с ее шрамом на запястье, так похожим на мой, и нашей совместной работой, была ближе всех к тому, чтобы называться моей подругой. И где бы она ни находилась прямо сейчас, она меня ненавидела.

Я должна была что-то с этим сделать. Но начать действовать значило переступить черту, как это было в Мемфисе. Вот только опасность, которой я подвергалась, бросив вызов Мисти, была гораздо выше, чем в случае с моим противостоянием Саванне. Теперь все может закончиться смертельно.

Да пошло оно все!

Я знала, что нужно делать.

Я нашла Бо в обеденный перерыв на баскетбольной площадке на крыше. Я искала его, чтобы попробовать убедить его рискнуть и войти в портал вместе со мной сегодня вечером, но, как оказалось, мне не пришлось этого делать.

– Я хочу узнать, что случится с моей семьей, – произнес он твердо. – Я должен знать. Но я не хочу идти вместе со всеми. Сходишь со мной?

– Конечно, – ответила я. – Я и сама хочу кое-что проверить. Как насчет того, чтобы пойти сегодня после школы?

Бо кивнул.

– Я попрошу у Мисти камень. Встретимся в «Метрополитене» в пять.

В 4:59 я стояла на крыльце музея, одетая в походные ботинки, куртку «Норт фейс» и джинсы, когда раздался сигнал телефона – пришло сообщение от моего отца из Мемфиса.

Привет, Блу!

Отличные новости. Меня выпускают в понедельник (похоже, что грядущий конец света сделал руководство больницы немного более снисходительными).

У меня билет на поезд до Нью-Йорка на вторник, я приеду на Пенсильванский вокзал около трех часов дня 14-го числа.

P. S. Надеюсь, что ты ела свои витаминные добавки и сардины!

С любовью, папа.

Я одновременно обрадовалась и испугалась. Больше всего на свете мне хотелось увидеть отца, но я также знала, что четырнадцатого марта в Нью-Йорке произойдет полный крах общественного порядка. Поезд привезет моего папу прямо в эпицентр хаоса. Я хотела было позвонить ему, но тут по ступенькам «Метрополитена» взбежал Бо, одетый в кроссовки и свой спортивный костюм для лакросса. С улыбкой он показал мне драгоценный камень. Похоже, Мисти одолжила его без проблем.

– Я честно признался, – произнес он. – Сказал ей, что хочу посмотреть, что будет с моей семьей, но без толпы народа.

– Ты упоминал, что я пойду с тобой? – поинтересовалась я. – Мне кажется, Мисти влюблена в тебя по уши.

Бо смущенно поморщился:

– Да уж, я вроде как в курсе. И нет, я не сказал, что ты пойдешь вместе со мной.

– Ладно. Тогда пошли, давай сделаем это.

Было около 5:30 вечера, когда мы выбрались из колодца в другом Нью-Йорке. Бо жил по адресу «Пятая авеню, 960» – еще одно очень фешенебельное место в Нью-Йорке. В отличие от «Сан-Ремо» или «Дакоты» знаменитости не пытались поселиться в «960», так как было общепринято, что в нем жили исключительно те представители сверхбогатой элиты, которые предпочитали наслаждаться своим богатством незаметно. Последняя квартира, проданная там, ушла за семьдесят миллионов долларов наличными. Кроме того, его дом находился в квартале от «Монмута», что меня вполне устраивало, поскольку именно туда я и направлялась.