Кристофер Прист - Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова [сборник litres]

Волна шелохнулась было, но тут же вновь замерла, словно в кинопроекторе застряла пленка, – ее остановил Хакман, испугавшись падения, и получше разместил на воде скиммер. И все же в какой-то момент он потерял контроль. Нос скиммера повело, лишь отчаянным взмахом рук удалось удержаться на ногах. Скиммер тяжело погрузился в воду, и тут же взревел двигатель, едва не опрокинув гонщика. Хакман поднял голову: над ним смыкалась черная труба гребня. Трепеща от ужаса, он ринулся вниз по водяному склону.

Секундой позже позади рухнула волна, засыпая пеной и брызгами, норовя дотянуться до него, ухватить… Однако он держался, гнал вперед, опередив гребень на считаные метры, не угодил на сей раз в крушащий черный водоворот. И наконец вышел в открытые воды Дорчестерского залива. Скиммер скакал по зыбкой глади, а волна неистовствовала, ревела за спиной…

Растекаясь по заливу, волна теряла высоту и скорость, и вскоре Хакман свернул на запад и направился к Дорчестеру. Проезжая мимо пляжей, где до сих пор под цветными зонтиками нежились туристы, он невольно помахал им рукой, пытаясь хоть немного выразить бушевавший в душе восторг.

Позже вечером они с Джулией пошли в ресторан поужинать морепродуктами и по дороге задержались у палатки с товарами из Мэйден-Касла. Как всегда, за прилавком стояли Марк и Ханна; сегодня к ним присоединилась новенькая помощница. Девушка с любопытством поглядывала на Дэвида и Джулию, но предлагать ничего не стала.

Когда они отошли от палатки, к ним вдруг подскочил торговец в одеждах из крепости.

– Эй, сэр, не хотите ли взглянуть?

Он протянул Хакману небольшое круглое зеркальце.

– Нет, спасибо, – вежливо ответил Хакман, и Джулия, засмеявшись, прильнула к его плечу. Они зашагали в сторону бара, а за спиной вдруг раздался гневный женский крик и звон битого стекла.

Я написал «Фугу для темнеющего острова» в 1971 году, годом позже она была опубликована отдельной книгой. Хотя она во многом посвящена политике и актуальным проблемам своего времени, политическим романом я бы ее не назвал. В первую очередь это художественное произведение.

Тогда я был молодым, начинающим писателем и нащупывал собственный стиль. Британская фантастика славилась своей традицией так называемого «романа-катастрофы». Особенной популярностью такие романы пользовались в 50-е годы. Джон Уиндем, Джон Кристофер, Чарлз Эрик Мейн, Джей Ти Макинтош и другие сочинили немало изобретательных сценариев конца света и считаются одними из основоположников жанра. К началу 70-х в жанре наблюдалось некоторое затишье, и я задумался, возможно ли сказать в нем нечто новое, что имело бы отношение к современности.

Не случайно, что пик популярности романов-катастроф пришелся на 50-е. В памяти людей еще свежи были ужасы Второй мировой. Европа – в том числе и Великобритания – переживала трудные времена: экономика в упадке, города разрушены, еды и энергоресурсов не хватает. Добавьте сюда еще отголоски развала империи. Писатели и критики неоднократно отмечали, что период написания, скажем, «Дня триффидов» Уиндема и «Долгой зимы» Кристофера отличался удивительной беспросветностью, причем как прошлого, так и будущего.

К началу 70-х все коренным образом изменилось. Великобритания вновь стала процветающей страной, где поощрялось творчество, и каждому открывались широкие возможности. От уныния не осталось и следа. В подобном контексте мой замысел вернуться к жанру катастроф казался чем-то из ряда абстрактных писательских упражнений.

Похоже, так думал не я один. В 1968 году июльский выпуск журнала «Нью Уолдз» вышел с обложкой американского режиссера Стивена Двоскина: черный фон и несколько простых слов: «В чем именно состоит природа катастрофы?» Понятия не имею, что Двоскин хотел этим сказать, но меня вопрос очень зацепил. Я обратился к романам-катастрофам, пытаясь понять, в чем же суть описываемых в них событий. Все подобные произведения посвящены тем или иным внешним факторам, которые приводят к упадку цивилизации, однако, на мой взгляд, главное в любой катастрофе – это то, как она отражается на самих людях.

Раскручивая эту мысль, я пришел к тому, что сосредотачивать внимание надо не на глобальном масштабе бедствий, а на переживаниях рядовой жертвы.

Впрочем, без глобального бедствия тоже не обойтись.

Для Великобритании 1971 год отличался относительной стабильностью, тем не менее общество переживало два весьма значительных потрясения.

Во-первых, это, конечно же, конфликт в Северной Ирландии между католиками и протестантами. Он освещался ежедневно по телевидению и в газетах, и не было британца, который бы про него не знал. С каждой неделей уровень насилия только рос, и казалось, что никакого выхода нет. Сами религиозные распри меня волновали мало; гораздо страшнее был тот разгул хаоса и беспорядка, которым они сопровождались. Многим пришлось покинуть свои дома, улицы перекрывали баррикадами, появлялись военизированные группировки, целые полицейские подразделения вместо того, чтобы поддерживать нейтралитет, становились на ту или иную сторону. В ход шли заминированные автомобили и огнестрельное оружие, случались избиения и массовые стычки. Список можно продолжать.

Я попытался представить, что было бы, если бы подобный конфликт охватил всю страну, и многие мои страхи нашли отражение в «Фуге для темнеющего острова». Однако мне по-прежнему не хватало вменяемого глобального повода, который мог бы повлечь за собой подобные последствия.

В 1971 году во главе Соединенного Королевства стояло слабое консервативное правительство под руководством Эдварда Хита. Новым источником проблем становилась Африка. В поисках работы большое количество жителей Индостана хлынуло в страны на востоке континента. Гражданство этих мигрантов часто было спорным: по национальности они принадлежали к индийцам или пакистанцам, а вот паспорта имели британские. В начале 70-х в Кении и Уганде к власти пришли диктаторы, и многие мигранты были вынуждены переехать в Великобританию. Их счет шел на десятки тысяч, в связи с чем агитаторы из ультраправых стали активно раздувать расистские настроения в обществе. В частности, Энох Пауэлл, один из виднейших консерваторов, выступил с несколькими речами, разжигающими межнациональную рознь, предрекая, что страна утонет в «реках крови». К счастью, этот неприятный эпизод в истории Великобритании скоро прошел. Беженцы довольно быстро и безболезненно ассимилировались в нашем обществе.

Представив, что будет, если подобный кризис произойдет в масштабах всей Африки, я понял: именно такой глобальной катастрофе под силу породить хаос и насилие, которые я хотел описать в романе.