Камилла Лысенко - Альтернатива. Совиное гнездо

Саша терпеть не может все эти околостоличные понты. Москва для нее – это встречать рассвет на Воробьевых горах с бутылкой дешевого гранатового вина; это разбирать завалы научных трудов в узком коридоре съемной квартиры, где книжные полки тянутся до самого потолка; это часами гулять по арбатским дворам, ожидая открытия метро. В общем, Москва для нее – это живое существо, с которым можно говорить и жить, а не дойная корова с золотым выменем и наклейкой «Dsquared» на рогах. И Саше бесконечно обидно за город, когда такие, как Вадим, кривят губы в бородку и тянут: «Да я в Москве вообще жить бы не стал… Но вот деньги… Заработать – и можно в Европу. Там живут по-людски».

Словом, Саша терпеть не может таких, как Вадим. А Вадима, учитывая то, что он начальник, идиот и папенькин сынок – особенно.

Поэтому она старается отделаться от него как можно скорее.

– Вадим Игоревич, со мной все в порядке, правда. Спасибо за волнение. Я никуда не собираюсь идти, отпрашиваться тоже не собираюсь. У меня там работа не закончена. Я должна успеть к…

– Саша, сядьте пожалуйста.

По имени? Неожиданно. Именно этим словом можно объяснить Сашино послушание, когда она молча садится в кресло напротив руководителя. А он сидит и рассматривает ее, как какое-то произведение искусства: взгляд по губам, выше, к глазам, коснулся волос, отвел; на скрещенные на коленях руки, по ногтям, по самим коленям; снова по волосам…

С картиной он ее спутал, что ли?

– Вадим Игоревич?

– Саша…

Ненормальный день – окончательно делает вывод Александра, когда ее начальник вдруг сползает под стол и там, под столом, крепко обхватывает ее ноги. Утыкается в колени лицом, елозит по ним этой своей бородкой. А Саша как онемела. Все, что она может делать- смотреть на него и думать, что у него под пиджаком, задравшимся к чертовой матери, страшно мятая рубашка. И борода колется.

– Саша…

Он приподнимается, с неохотой выпуская ее колени, смотрит в лицо… А потом вдруг тянется скрюченныим пальцами к волосам, и на лице – то самое выражение ребенка. А у Саши перед глазами – кадр из «Ангелов Чарли», в котором псих нюхал волосы монахинь.

Она отшатывается от него так резко, что стул не выдерживает и падает. Саша с Вадимом оказываются на полу. Его это совсем не смущает, по правде говоря; он хватает-таки ее волосы и благоговейно пропускает их сквозь пальцы.

Она выбирается с первой попытки, с удивительной скоростью вскакивая на ноги. В спину ей несется разочарованный стон. Саша дергает дверь – бесполезно. Мерзавец успел ее незаметно закрыть. Пока она придумывает, что делать, Вадим стоит на четвереньках, как и был, с задранным пиджаком, с мятой рубашкой, он всклокочен; и пока он говорит, его голос вибрирует так, словно через него пропускают ток:

– Чего ты хочешь, Саша? Ты в отпуск хотела? Я сегодня же все тебе закажу. Хочешь в Париж? Милан? На Гоа? Ты только скажи. Есть один отель в Милане. Называется Принц Савойский. Там принцы останавливались… Вуди Аллен… Бекхемы… Даже Путин был!

– Сдался мне твой Путин… – пробормотала Саша, оглядываясь в поисках ключа.

– Не хочешь в отпуск? А что ты хочешь? Хочешь я тебя… я тебе… Подарю! Вот! Картину подарю!

Вадим сорвался с места и как был, на корточках, доковылял до стены. Рванул вниз картину – раз, другой – нитка треснула, и полотно упало вниз, утягивая с собой и мужчину. Он неуклюже уткнулся носом в пол, но не остановился:

– Вот… картину подарю. Хочешь? Чего ты хочешь? Одно твое слово, любое желание – чего ты хочешь?

Ключа не было. Саша метнулась к столу, переворошила там все бумаги, стараясь не вслушиваться в лепет начальника, но ничего не нашла. А Вадим все продолжал твердить, будто забыл все слова на свете, кроме:

– Чего ты хочешь, скажи? Чего ты хочешь, скажи? Чего ты хочешь, ска…

– Я хочу, чтобы ты выпустил меня отсюда и оставил в покое, мудак! – не выдержала Саша, в отчаянии развернувшись к нему. Волосы залезли в лицо, и она нервно откинула их назад. – Сейчас же!

Вадим замолчал и как-то странно обмяк. Его глаза закатились, на лице появилась сумасшедшая улыбка. Он был похож на человека, который только что испытал один из мощнейших оргазмов в своей жизни.

– Конечно, – прошептал он. – Конечно…

Мужчина медленно встал, не выпуская картины из рук, залез в карман джинсов, извлек оттуда ключи и с все той же безумной улыбкой открыл замок. У распахнутой двери он стоял с видом ребенка, только что получившего первое место на олимпиаде на глазах у матери. Он был совершенно, ненормально счастлив.

Саша не стала задумываться над происходящим.

– Псих, – бросила она и вылетела за дверь, оставляя в кабинете Вадима в обнимку с полотном.

Саша не видела, как он проводил ее счастливым взглядом, закрыл дверь и мягко сполз в глубокий обморок.

Руки от пережитых нервов тряслись, как у пьяницы. Саша судорожно собирала вещи с рабочего стола под непонимающим взглядом Сони, когда сзади кто-то нежно отвел прядь ее волос. Саша резко развернулась, готовая заехать по морде любому, кто…

Сзади с мечтательным лицом стояла Катя.

– А, это ты, – выдохнула Саша.

– Я принесла тебе уголь, – сказала Катя и поцеловала ее в щеку.

Саша опрокинула собственный стул и вылетела из офиса, даже не выключив компьютер.

**

На улице Саша пролетела несколько метров, спряталась за угол дома в Плотниковом переулке и наконец-то спокойно выдохнула. Тихое спокойствие арбатских дворов, весеннее солнце, шум Смоленской совсем близко – мир был таким же, как и с утра, и не собирался рушиться из-за того, что Сашины коллеги слетели с катушек. Москва жила, дышала и бежала, и никому не было дела до одной перепуганной девушки, подпирающей стену старого дома.

Саша опустилась на корточки, достала из кармана мешающую зажигалку и стала щелкать колесиком в такт мыслям.

Что мы имеем? У тебя, Александра, был крайне странный день. Сначала этот сюжет про веганов и солнцеедение, который впору скорее в архив психиатра класть, а не в серьезной медицинской программе показывать. Потом это непонятное заведение, возникшее как по волшебству. Далее – приступ неясной болезни, после которого ты очнулась в гирлянде из туалетной бумаги. Потом тебя пытался домогаться прыщавый начальник. И в конце концов – твоя подруга решила его подвиг повторить. И ведь еще трех часов дня нет!

Кто там жаловался на не слишком насыщенную жизнь?

Ладно, допустим, Катя просто хотела поддержать тебя. Или позаботиться о твоем состоянии. Черт его знает! По крайней мере она – не идиот-Вадим, который до этого тебе и пяти фраз не сказал. Вот что на него нашло – это большой вопрос. И этот непонятный приступ – что это было? Надо бы к врачу сходить. Были бы деньги…