Геннадий Источник - НАЛУС: Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности

Люди продолжали его слушать. Голос священника лишь слегка заглушал дождь. А испачканное и надорванное одеяние мало выделяло его из толпы слушателей.

– Я каждый день слышу голос. Голос Всевышнего Творца, голос Единого Бога, – продолжал он. – Идет война. Да! – священник приподнял вверх руки. – Страх завладел нами. Жизнь – это испытание. Он испытывает нас, – делая небольшую паузу. – Я, как и вы – мы все есть проявление Единого Бога. Мы не хотим войны, а, следовательно, БОГ НЕ ХОЧЕТ ВОЙНЫ! – он внезапно повысил голос. – Это испытание! Испытание! Испытание нас, наших помыслов и деяний. Испытание того, как мы поняли смысл своего существования и законы Вселенной.

Изнеможенные и напуганные войной люди в испачканных и истрепанных одеждах окружали оратора. Лишь их глаза горели надеждой. Люди нуждались в вере в лучшее. Отчаянные и встревоженные, они жадно ловили каждое слово священника, стараясь как-то отвлечься от тяжелой реальности. Неподалеку, за окнами, раздался залп. Кто-то вздрогнул, а кто-то, не отвлекаясь, продолжал слушать.

– Сегодня я познал новое откровение, дети мои. Еще одно откровение! Надеюсь, что они сохраняться, пойдут в массы и люди узнают правду. Эти писание лишь интерпретация моих снов, – приподнимая над головой черный прямоугольник. – Мой дневник, здесь я запечатлел свои мысли, – опуская бумажный переплет. – Я вложил сюда частичку души. Последние ночи были дивными и очень ясными. Я хочу поделиться с вами тем, что поведали мне сны.

Кто-то подошел и взял дневник и в тот же момент удалился.

– Храни его и мирной дороги тебе, сын мой, – сказал он в след уходящему человеку.

Люди молчаливо ждали его новых изречений. За окном ударила молния, на мгновенье осветив помещение.

– Я кое-что вам расскажу, – продолжал священник. – Сегодня я вам поведаю одно из откровений, что пришли ко мне во сне. Я узрел сие виденье так четко, как книгу, книгу из шуринатской библиотеки, – продолжал священник.

Оратор задержал дыхание и молча, пробежав взглядом по слушающим его людям, глубоко вздохнул. После небольшой паузы он продолжил.

– В далеком пространстве. Много эпох назад…

Прозвучал выстрел, оборвавший его речь. И тут же в толпе заплакал ребенок.

– Тише, тише… – прошептала женщина, укачивая сверток на своих руках.

На входе в помещение концертного зала стоял немецкий офицер с парабеллумом 10 10 Немецкий самозарядный пистолет, оружие немецких офицеров. в руке. За его спиной горели желтые автомобильные фары. Из ствола пистолета еще шел дым, а с плаща на пол капала дождевая вода.

Мужчина снял плащ и передал его одному из солдат, что стояли позади него. На петлицах военного сияла символика СС. За окном ударила молния – и на фуражке блеснула кокарда с орлом, державшим венок со свастикой, а под ним череп и кости. На лице офицера было полное безразличие.

– Was ist da los? – наконец сказал он после долгого молчания.

Позади немца появилось около десяти солдат, одетых в дождевики. Не проронив ни слова, офицер подошел к шторе и начал вытирать ею лицо. Сняв фуражку, он показал свои белокурые волосы и принялся тереть голову. Положив головной убор на стол, он еще раз взглянул на толпу, требуя ответа на свой вопрос.

В концертном зале было очень тихо. В страхе люди, казалось даже перестали дышать, замерев на месте, как статуи. И в тот же момент немецкий офицер ощутил все величие своего превосходство.

Ухмылка, оголившая часть неистового оскала, говорила о том, что он чувствует их страх. И ему это очень нравиться. Он надел фуражку и ехидно улыбнулся.

– Что здесь происходит? – нарушив тишину, спросил немец на ломаном французском языке.

В ответ – тишина.

– СВИНЬИ, ВСЕМ ВСТАТЬ! – оскалившись, прокричал он во весь голос. – За моей спиной собрание? ВСТАТЬ, СВИНЬИ! – с ревом в голосе.

Люди в страхе тут же вскочили на ноги.

– Подойти сюда, падре, – сквозь улыбку произнес офицер, маня указательным пальцем. – SCHNELL! – закричал он так, что полетели слюни.

Священник слез со стула и, пытаясь не вызывать тревогу, стал спокойно подходить к офицеру. Люди в страхе провожали его взглядом. Кто-то плакал, пытаясь держать себя в руках.

– Schnell! Schnell! Быстро! – повторял немец сквозь оскал улыбки.

С презрением он скривил лицо, осматривая округу. Солдаты начали вытирать себя от дождевой воды, как это недавно делал офицер. Вдруг в дальней части зала заплакал ребенок. Немец повернул голову на звук. Так же внезапно голос затих.

– Kinder! – выдохнул эсэсовец, снимая кожаные перчатки.

Священнослужитель продолжал смиренно идти мимо напуганных людей. Не отпуская легкую улыбку со своего лица, он старался хоть как-то успокоить их своим поведением.

– Я всего лишь, – начал объяснять священнослужитель, – я успокаивал…

Кожаное изделие ударила его по правой щеке. В глаза яростно смотрел эсэсовец, сжимая перчатку в кулаке.

– Schwein! Свинья! – оскалился офицер, четко выдыхая каждый слог. – В такую скотскую погоду, мне пришлось ехать сюда!

Немец вновь начал брызгать слюной, священник закрыл глаза.

– Я… – попытался сказать падре, как офицер вновь ударил его – на это раз по левой щеке.

– Несанкционированное собрание! – продолжал злой человек на ломанном французском языке. – Делакруа, ты меня разочаровал! Падре, ты не предупредил меня об этом собрании. Это вопиющее нарушение всех мыслимых норм и правил!

– Я предупре… – не успел договорить священник, как его опять со всей силой и ненавистью ударили перчаткой.

– ЗАТКНИСЬ! – вновь удар. – Свинья! Я еще не закончил. Не смей меня перебивать! – сквозь оскал. – И я еще не разобрался, что случилось с моим предшественником. И уверен, падре, – со всей силой офицер ткнул пальцем в грудь священнослужителя. – Я уверен, что это твоих рук дело и твоих свиней. Недолюди! Особи! Мясо!

После чего эсэсовец плюнул на пол перед собравшимися людьми.

– Полковник был добр с вами и поплатился смертью. Пригрели повстанцев?

– Нет, что вы. Нет!

– Заткнись! Я уверен, что ты это сделал специально, собрав это несанкционированное собрание. И…

– Это повстанцы, не мы. Я же Вам говорил, что… – попытался объяснить священнослужитель.

Офицер на этот раз ударил его в живот. Делакруа согнулся, от боли закрыв глаза.

– НЕ СМЕЙ ПЕРЕБИВАТЬ МЕНЯ, СОБАКА! – прокричал немец, выплескивая пену. – Собачья гниль! Кусок дерьма!

После он толкнул падре ногой. Священник упал на плечо и тихо застонал, схватившись за него.

Эсэсовец скомандовал что-то неразборчивое своим солдатам. Делакруа в тот же момент подняли на ноги.

– Да, но… – попытался что-то сказать священнослужитель, как вдруг резкая боль в плече отвлекла его от мысли.