Слава Ром - Реформа головорезов

– Какие страсти в моем возрасте. Так ты новенький? Я по жилетке вижу.

Я кивнул.

– И слушать можешь, – подивилась она. – Куда двое бездельников пропало?

Я протянул ей записку, которую наспех настрочил первый грузчик.

– Понятно, я и сама уже обо всем догадалась, – сказала она, прочитав бумагу и все же предварительно несколько раз осмотрев меня. – Оставили тебя за всем следить, ну хитрецы. Теперь можешь идти домой. Склад я принимаю.

Я добрался до квартиры поздним вечером. Вбежав на кухню, я накинулся на еду. Дождаться, пока чайник вскипит, не смог – выпил сырую воду вприкуску с хлебом. Голова видела, что я ем в одиночку, и застонала от зависти. Ее я угостил кефиром. В этот раз еда не смогла помочь в полной мере, голова оставалась беспокойной. За то время, что меня не было, она вертелась и крутилась, двигала имеющимися мышцами, но сменить свое положение ей не удалось. Она по-прежнему оставалась на десертной тарелке. Перекусив, голова завладела моим вниманием. Она смотрела на меня грустными, печальными глазами, губы ее дергались. Я всмотрелся в них, это не были судороги. Голова говорила, но без легких, звук не проходил через рот с должным тактом. Она повторяла одни и те же жесты несколько раз. В груди моей клокотало при каждом движении, вот только я никак не мог помочь себе. От моего внимания, голова воодушевлялась все сильнее, она старательнее выводила каждый слог. Безрезультатно. Я чувствовал вину за то, что не могу понять сам себя. Новое неприятное чувство стискивало грудь. В этот миг за стенкой у соседей заработало радио, и на секунду голова замерла. Громкая музыка отвлекла ее. Это промедление оказалось спасительным. Чтобы успокоиться, я схватил поднос и отнес его в спальню к телевизору, развернул блюдо в сторону экрана и включил его. Первые минуты голова пыталась отвернуться, но без тела ей это никак не удавалось, она старалась обернуться в мою сторону, встретить взглядом. Я упорно продолжал стоять позади. На второй минуте в телевизоре что-то грохнуло, голова вздрогнула и посмотрела в монитор. Выступление женщины-змеи на шоу талантов, изгибы ее тела и музыка приманивали зрителя. Голова затихла и посмотрела ролик. На третьей минуте на сцену вышли факиры, что тоже никак нельзя было пропустить. Зрачки устремились на экран в попытке уследить за пламенем и расширились, а уши шевелились в ритм звукам. Через полчаса, когда началось выступление Главы, голова целиком была поглощена телевизором. Я чувствовал, что теперь бессонная ночь мне не грозит, и потому спокойный, улегся на диван и продолжил смотреть передачу.

Жизнь других с головой

Работа грузчиком – дело не сложное, главное поспевать укладывать товар, а для этого голова не нужна. Правда, плечи, ноги и в особенности поясница некоторое время сильно болели, но перенеся это, тело освоилось и загрубело: на хилых руках появились едва заметные мышцы, а кожа на ладонях покрылась мозолями. Освоиться на новом месте мне помогли сослуживцы, люди опытные. Оба проработали здесь уже многие годы и уяснили на практике не только свои обязанности, но и поблажки, которые изредка выпадали и на нашу долю. Они взяли надо мной шефство, командовали и направляли. Благодаря им к месту я быстро приспособился, но надзор по-прежнему не угасал. Все также и даже больше руководил мной первый рабочий. Дошло до того, что любое движение осуществлялось по его велению. Только поднимал я руку, чтобы почесаться или переменить повязку на шее, как он уже дергался и ревностно наблюдал. Он и в перерывах не расслаблялся и не разлучался со мною более.

Между погрузкой на здание наваливалась атмосфера гнетущего безделья, даже воздух кругом густел и тяжелел. Мы замедлялись и с трудом передвигались, поэтому большею частью проводили время за столиком. Активность удавалось сохранять только первому грузчику, да и она выражалась лишь в неуемных разговорах. Он и на склад приходил «ради одной болтовни», как подметил однажды второй рабочий. Стоило ему едва пересечь порог, как прерывалась тишина. Поначалу он придерживался тем хоть каким-то боком касающихся работы, но потом расходился окончательно и говорил о своем. Больше всего он любил вспоминать былое, можно сказать, этим и жил. Часто грузчик начинал беседу сопоставлением его молодых деньков и моих, но нить обрывалась, и он пересказывал кусочки своей биографии без посыла и идеи. Продолжал вспоминать прежние обиды и радости, в такие моменты мог расчувствоваться и взгрустнуть. Второй грузчик часто читал газеты или дремал, иными словами, любыми способами избегал участия в надоедливых разговорах.

Как-то раз, будучи в приподнятом настроении, первый рабочий отвлекся от своих проблем и проникся жалостью ко мне.

– Ты не стесняйся себя, мы же понимаем по какой причине ты сюда доставлен был. Мы тоже не случайно сюда попали. Я по старости. Петьке тоже нелегко пришлось, он же из Ждимира. Ты знаешь про Ждимир?

Я покачал шеей. Воспоминания о Ждимире если и были, то остались дома в моей голове.

– Правда? – воодушевился первый грузчик. – Так пусть тебе Петька расскажет. Петь, расскажи ему.

– Зачем? Он не поймет.

– Все он понимает, видишь, как смирно сидит. Чего молчать?

– Прицепился, как банный лист, тебе нужно – ты и рассказывай.

– Я с удовольствием расскажу, а ты против не будешь?

– Я вас и не слушаю. Делать мне больше нечего, – после этих слов второй грузчик уткнулся в газету.

– Он родился в Ждимире, с детства там жил. Я хоть в этом городке никогда не был, но каждому понятно, как выглядят провинциальные городишки на периферии.

– Раз не был, то и не говори ничего. Не сильно Ждимир отличался от этого провинциального городишки. Внутри и там, и тут все едино – город маленький, грязненький и никому не нужный. В отличие от этого основан он был тысячу лет назад, историю имел. Зачем-то люди прожили ж в нем свои жизни? И дети их прожили следом. Историю нам, простым людям, не понять. Сюда же тащились, чтобы поближе к центру жить, в итоге столичные отходы нюхаем, а подобраться к ним не можем. А все-таки Ждимир был получше этого. Перед революцией купцы понастроили домов. Я сам в таком жил: старый, а стены толстые, – второй грузчик развел руки в стороны не меньше, чем на метр, чтобы показать наглядно ширину стен, – ни одна граната во вторую мировую не пробила, морозам никогда не уступали. Я жил как барин в тепле. А здесь что? Здесь ючусь в коммуналке, стены можно пальцем продырявить и к соседям заглянуть.

– Ну это ты загнул, барин.

Второй грузчик пропустил эту колкость мимо ушей.

– Новые дома у нас только на въезде строили, там и земля пустырь, со дня основания никому не нужный, и город со стороны выглядел красивее. Эти панельки через 20 лет рушится начали, а мой старик стоял красавцем. В этом Дневске старого не было, а нового построить не сумели.