Татьяна Буглак - Три Л. Том 2. Люди

Сидевший за одним столом с Лёшкиной компанией Стэн весь обед что-то писал в своём планшете и всё больше сердился, потом раздражённо бросил планшет на стол, едва не перевернув стоящую рядом с его тарелкой солонку.

– Скотина электронная!

– Опять? – участливо и в то же время немного насмешливо спросила сидевшая за соседним столом Катя.

– Как будто вы не знаете, что это постоянно!

Стэн, стараясь успокоиться, наконец вспомнил об уже подостывшем обеде.

– А что случилось? – с любопытством спросил Анри. Да и всем остальным стало интересно, что вывело из себя писателя.

– Эта скотина – иначе я её назвать не могу! – считает себя умнее всех! – Стэн взял планшет, огляделся, куда бы его убрать со стола, не нашёл и, свернув в трубку, брезгливо засунул в карман пиджака.

– Как это? – не понял Анри.

– Ну дай же поесть человеку, – придержала его любопытство тётя Аня.

– Спасибо, – кивнул ей Стэн и стал догонять остальных обедающих. Минут через пять он, не только догнав, но и опередив соседей, взял фарфоровую чашечку с ароматным чаем и со вздохом откинулся на спинку удобного стула.

– Успокоился. Но эту скотину я в утиль сдам!

– Останетесь совсем без планшета, – улыбнулась ему Катя.

– Зато с целыми нервами! Нет, не в утиль. Я его в следующий раз о стенку грохну! Мишель, есть тут подходящая каменная стенка?

– Есть, – рассмеялся Мишель. – И даже с острым углом. Чтобы уж наверняка.

– Да в чём дело? – непонимающе спросил уже Лёшка.

– Так вы полюбуйтесь, что он пишет!

Стэн протянул планшет Анри, и тот, всё больше запинаясь и недоумевая, прочитал вслух: «Социальную влияние Словения големов на рождество. Из станка делаю для финансовой элиты только как Габриеля солярия, и они, не заботясь о родителей любви, густая получать только водой, будут воспринимать остальных людей только как Темур».

Дочитав, Анри удивлённо посмотрел на Стэна:

– О чём это?

– Это то, что мы с вами вчера обсуждали? – одновременно с Анри спросила Катя.

– Да! Была бы техника тупой и записывала бы всё так, как хочу я, получилось бы о том, что големов станут создавать как наследников всякой элиты, и они, не зная нормальной семейной любви, будут воспринимать мир исключительно как ресурс, превратятся в угрозу обществу.

Стэн забрал планшет и вздохнул:

– Писал вот это, а получилось… Сам расшифровать не могу.

– А почему получилось такое? – всё больше любопытствовал Анри.

– Техника пошла слишком умная. Так что эта скотина пишет то, как считает нужным, а не то, что хочу я. Видели бы вы, что он выдаёт на обычные слова!

– Он сломался, да? – осторожно спросил уже Митя.

– Какое там! Он каждый день обновляет словарь. На Луне у меня другой планшет, рабочий, но сюда, на Землю, его брать нельзя, поэтому приходится пользоваться обычным. Там-то я его вычищаю от мусора, и он без обновлений пашет себе спокойно. А как на Землю приеду – так и начинается! Куча рекламы и постоянные обновления, которые заблокировать нельзя. И эта скотина ещё хвастается: «Получено обновление, теперь у вас все самые популярные слова, чаще всего использовавшиеся утром в сети». Хорошо, здесь связь заблокирована, но пока ехал с космопорта, он накачал столько дряни!

Стэн вздохнул, успокаиваясь.

– Вы не думайте, я по мелочам не раздражаюсь. Но с этой скотиной воюю уже второй год.

– А почему не поменяете? – удивился Лёшка.

– На что? Старые модели найти уже нельзя, а в новых обновления не отключаются – забота о потребителях. Такая блокировка только на детской технике осталась, но не покупать же мне детский планшет?! Он для работы непригоден. А такие, как в конторе, мне недоступны – я внештатный сотрудник.

Лёшка собирался сказать, что он никогда не сталкивался с настолько упрямой техникой, но промолчал. Верно: когда он в «Баялиге» жил, планшетами не пользовался, а на стационарном экране такая фишка даже казалась ему прикольной. Как и его пассиям – те постоянно хвастались, какие крутые наборы рожиц им прислали утром, как смешно гадать, что они означают, и как удобно, что на любое сообщение техника отвечает сама, даже думать не надо. В конторе же Лёшке сразу выдали фирменный планшет с конторской эмблемой – буквой «П» в разорванном круге, тем самым символом прасовцев.

– Простите, я бы так не сорвался, но эта скотина набирается такой гадости, что из памяти еле вычистишь. Ну что в сети самое популярное? Всякие сленговые словечки, мат и… – Он на секунду запнулся, потом решил, что при мальчишках такие подробности можно сказать, и продолжил: – И термины из интим-магазинов. Писал по дороге деловое письмо, так эта скотина выдала такое, что я в свои пятьдесят впервые увидел. Я вообще не понял, что к чему, полез значения слов искать, а это… названия секс-игрушек из разряда садо-мазо!

Первой, как ни странно, рассмеялась тётя Аня, правда, чуть покраснев при этом. Потом, представив, какие могли быть слова, расхохотался Лёшка, а уж потом смехом заразило всех – и за их столом, и за соседними.

– А гво́здика… золотого… там не было? – задыхаясь от хохота, спросил Родионыч, заставив Мишку сначала покраснеть, а потом побледнеть от воспоминания о недавней своей шуточке.

– Так представьте, что бы было, отправь я такое письмо? – смеялся и одновременно жаловался Стэн. – А если пишешь на бегу… Так каждый раз извиняться приходится. Да и не мне одному. Я тоже получаю очень ор-ригинальные письма.

– Вот вам и пример бунта искусственного интеллекта, – обернулся к нему смеющийся Мишель. – И того, что нельзя перекладывать работу на других, надо своей головой думать.

– Так я же и думаю своей головой! – возмутился Стэн.

– Я не о вас, – извиняясь, улыбнулся Мишель. – Я говорю в общем о проблеме.

– Простите, что вынужден прервать вас, – подошёл к компании У Ван. – Но пора работать.

– Вы правы!

Все начали вставать, и тут Мишель, перекрывая шум двигаемых стульев, объявил на всю столовую:

– Прошу вас, одну минутку. Мне пришла в голову одна мысль. У нас впереди очень тяжёлые дни. Предлагаю считать столовую свободным от серьёзных разговоров местом. Это позволит нам всем восстанавливать душевное равновесие. Если вы согласны?

Согласились все.

Когда эксперты собрались на послеобеденное заседание, представитель Индонезии, очень расстроенный и даже потрясённый, подошёл к мальчишкам, теперь уже ехавшим в своих креслах – устали после физкультуры.

– Прошу простить меня. Я не знал всех подробностей и… не осознавал, насколько мои слова бесчеловечны.

Шери молча кивнул, принимая извинения, и проехал к своему месту, где его уже ждал Родионыч, чтобы помочь пересесть в более высокое офисное кресло.