Татьяна Буглак - Три Л. Том 2. Люди

– Продолжаем обсуждение. – У Ван включил экран. – Вы, господин Накамура, хотели что-то сказать перед тем, как был объявлен перерыв, но не успели. Прошу вас.

– Благодарю. – Высокий сухощавый японец, встав, учтиво поклонился, сел и заговорил, вызвав невольные смешки своим японским произношением, словно зеркально передразнивавшим речь У Вана.

– Кроме перечисленных проблем, возможных при создании големов, следует упомянуть ещё одну, характерную для уважаемого господина Лефорта и, насколько мне известно, для других умственно полноценных големов, созданных биологическими взрослыми. Все они сталкиваются с ярко выраженными кризисами взросления, через которые проходит каждый человек. У нас между этими кризисами проходят годы, а сами они занимают продолжительное время. У големов они идут один за другим практически без перерыва, окружающие не успевают на них реагировать, поэтому психика голема формируется не совсем так, как у других людей. Прошу уважаемого господина Лефорта простить, если эти слова задели его.

– Вы правы. – Лёшка спокойно кивнул. – Я об этом сообщал психологам, да и записи отца о моём детстве очень подробны и доступны для учёных.

Японец слегка наклонил голову, благодаря Лёшку, и продолжил:

– Это первое, что я хотел отметить. Второй вопрос касается создания големов-детей. Я слышал в перерыве высказывания коллег и заранее прошу у всех прощения за то, что вынужден противоречить их мнению.

– Давайте короче! – не выдержал азиатской учтивости представитель США.

– Да, простите. Создание детей-големов тем более не имеет смысла. Сейчас медицина позволяет при бесплодии женщины вырастить эмбрион в искусственной матке. Такие процедуры намного дешевле технологий центра и давно не являются редкостью.

– И занимают намного больше времени! К тому же ребёнок рождается беспомощным нечто, а синтезировать можно уже одно-двухлетних. Психологических проблем немного, а возни с младенцем и того меньше, – перебил его уже англичанин. – При первоначальных больших затратах на создание голема в разы уменьшаются последующие траты на медицину: он идеально здоров и, если создавать подростков и взрослых, имеет не семьдесят, а сто лет активной взрослой жизни.

– Вы позволите? – вмешалась женщина-генетик из Аргентины и заговорила с раскатистым испанским акцентом:

– Мы с коллегами изучаем этот вопрос. Результаты ещё не опубликованы, но абсолютно достоверны. Продолжительность жизни голема не превысит восьмидесяти лет, без разницы, созданы ли они детьми или взрослыми. Даже младенцы-големы, выращенные из клеточного материала новорожденных, имеют это ограничение. Это особенность метода клонирования и печати, она не корректируется ничем. Мне очень жаль…

– Отсутствие детства, сломанная психика, короткая жизнь… Кого они создавали?! – вырвалось у француза.

– Рабочий инструмент с экономически обоснованной долей брака, хорошими техническими показателями и удобным гарантийным сроком, – впервые за всё время заговорил Родионыч. – И вы все это знаете! Говорящий, а то и молчащий – как им удобнее – инструмент!

– Переходим к следующему пункту, – нарушил повисшее молчание У Ван. – Эти вопросы мы уже частично затронули, но необходимо обсудить их более подробно. В обществе, как среди обывателей, так и среди некоторых учёных растёт убеждённость, что технологии центра позволят дать людям физическое бессмертие путём переноса сознания в компьютер или, что людям больше нравится, в новое тело. Возможно ли это, и принесёт ли подобная методика пользу человечеству?

– Опять трансгуманисты от природы сбежать стараются? – неприятно скривился Стэн.

– Нет, это убеждение характерно для многих, и некоторые представители элиты уже обращаются к специалистам, изучающим технологиями центра, с просьбой сделать им новые тела. В дело идут шантаж и угрозы, двух человек пытались похитить. Необходим однозначный, опирающийся исключительно на науку ответ.

– Создать копию личности нельзя! – жёстко отрезала крупная и уже немолодая женщина-психиатр из Никарагуа и тут же объяснила спокойным глубоким голосом с более мягким, чем у аргентинки, акцентом: – Это просто невозможно! Мы до сих пор не знаем, что такое личность!

– Но ведь вы, как психиатр, постоянно оперируете эти понятием! – поразился Штейнер. – Как можно работать с тем, что неизвестно? Любой человек знает, что такое личность и сознание!

– А я вот этого не знаю. – Психиатр откинулась в кресле, скрестив на груди руки. – Просветите меня.

– Сознание во многом сходно с обычным компьютером: есть память, есть мозг-«процессор», есть «устройства ввода-вывода», то есть органы чувств…

– Вы говорите о «железе», а где находится сознание? – переспросила психиатр. – Память? «Процессор»? А, может, мышцы или на самом деле сердце? Или, может быть, печень, как считали древние, или вообще желудок?

– Вы издеваетесь? Причём тут желудок?!

– Притом, что есть взаимосвязь между бактериями в кишечнике и работой мозга. Вопрос, чем мы думаем, не так прост. Поэтому повторю: что такое сознание? Как оно меняется с течением времени? Как связано с памятью? И как мозг связан с личностью? К примеру, в случае её раздвоения, как говорят обыватели?

– Прекратите дискуссию! – повысил голос У Ван. – Мы не на конкурсе научного остроумия! Дайте чёткое объяснение, почему нельзя скопировать личность – в компьютер или в другой мозг, без разницы.

– Потому что мы можем, и то не всегда, определить, что у существа есть сознание, но у нас нет достоверных критериев, той грани, до которой сознания ещё нет, а после – уже есть. И вообще нет определения сознания в приложении к иному существу. Есть довольно грубые механизмы, позволяющие выявить наличие этого сознания, и всё! Мы знаем огромное число примеров пластичности мозга. Анри уже говорил: даже запись общих сведений о навыках срабатывает далеко не всегда. Вы все слышали, как записывают базовые знания в мозг голема. По сути это не запись, а ускоренная выработка условного рефлекса: долгое повторение, доведённое до автоматизма действие. У големов это сведено к повторению сигналов между нейронами – выброшен промежуточный этап движения или проговаривания. Разумеется, некоторые характерные черты «донора» могут сохраниться и у «реципиента», но только если подкрепляются потом собственным опытом, а чаще всего – физиологией. Простите, Алексей, я вынуждена вспомнить ваши слова о физическом влечении. Оно было сильнее именно из-за влияния рефлекторной памяти «доноров». Подозреваю, опыты часто проводились в присутствии молодых лаборанток, и «доноры» неосознанно реагировали на них. А запись личности невозможна!