Лара Вагнер - Бывшая Москва

Хотя вроде бы намечалось общее собрание. Значит, рабочий день сокращался часа на полтора-два. Можно было отлично отдохнуть и даже выспаться. По примеру многих приятельниц Маша научилась дремать с открытыми глазами на подобных мероприятиях. Впрочем, вместо всей этой ерунды больше хотелось вспоминать о том, что они с Яном договорились снова встретиться.

В комнату заглянул отец.

– Вставай, а то опоздаешь.

– Я сейчас…

Он заметил книгу, взял, пролистал.

– Откуда это у тебя?

– Наташа дала почитать.

– Помню, когда-то читал этот роман. Поразительно, что его не запретили. Наверно, у них просто руки до всего не доходят.

Конвейер снова протяжно поскрипывал, снова время от времени ломался. Однако нынче выпал совершенно необычный заказ, что вносило какое-то разнообразие в вялое течение дня. Небольшие квадратные плитки – просто синие и зеленые, а еще васильковые, бирюзовые, сапфировые, ультрамариновые, изумрудные, травяные, оливковые… иногда попадались лиловые и фиолетовые. Названия эти сохранились в Машиной памяти еще со школы, где преподаватель черчения, седой добродушный чудак, зачем-то учил различать оттенки цветов. Плитки были гладкие и ровные, на некоторых просматривались разводы, появившиеся явно не из-за плохого исходного материала. Очевидно, так и задумывалось. Похожие разводы можно было заметить на древних лестницах, фундаментах, остатках постаментов в центре Города. Только старые камни были грязными, потертыми и словно полинявшими. А эти новенькие пластиковые плитки казались очень яркими. Наверняка краситель использовался самый что ни на есть качественный.

– Внимательней, не пропускайте брак, – время от времени покрикивал мастер, который с самого утра выбрался из своей каморки в углу цеха, где обычно проводил большую часть смены. – Очень ответственный заказ!

Однако брака практически не было. Работницы аккуратно вынимали плитки из форм, до блеска протирали поверхность тряпками, укладывали в картонные коробки.

– Такая красота, – тихонько сказала Маша Наташке, которая стояла с ней рядом.

– Это для рабочего дворца Лидера. Бассейн будут облицовывать, – прошептала в ответ та.

– Откуда ты знаешь?

– Говорят… Слушай, ты видела Ладу?

– Это которая в прошлом месяце ребенка родила?

– Вон она, с той стороны стоит.

Маша прищурилась и разглядела в бледном, чуть мерцавшем свете высокую девушку, не поднимавшую взгляд от конвейера. Лада работала очень сосредоточенно и, казалось, ничего не замечала вокруг.

– А почему она на работу вышла? Ей же вроде можно еще недели три дома сидеть с ребенком.

– Понятия не имею. Подойдем к ней в перерыв? Интересно ведь, что да как…

История Лады и правда могла бы заинтересовать многих ее товарок. Мужа у Лады не было, беременность свою она скрывала долго, почти до последнего момента, рожать отправилась, так никому не сказав ни слова. Кто был отцом ребенка: кто-то из фабричных или некий неизвестный любовник? Целую неделю после ее исчезновения любопытные шептались и выдвигали разнообразные предположения. Появление ребенка у одинокой матери властями особо жестко не осуждалось, но и не поощрялось, разумеется. Вокруг нее обычно образовывался вакуум, и мало кто из знакомых решался с такой женщиной общаться. Хотя бывали исключения.

Подружки подошли к Ладе, которая во время перерыва сидела в стороне от остальных, все так же опустив голову.

– Привет! Неужели соскучилась по работе?

– А, привет. Куда же от нее денешься…

– Ты ведь родила, правду говорили?

– Ну да. Мальчика.

– А он хорошенький?

– С кем ты его оставила?

Лада равнодушно окинула девушек своими большими, темными, но сейчас какими-то пустыми глазами.

– Да, хорошенький. Он сейчас в больнице, что-то не так с ним…

– И ты его отдала?

– Думаешь, у меня кто-то спрашивал разрешения?

– Я бы ни за что не отдала, – уверенно заявила Наташка. – Ну, если только болезнь очень серьезная. Страшно в больницу отправлять такого маленького.

– Ничего страшного, – возразила Маша. – У меня мама в больнице работала. Там всем хорошо помогают.

Лада оглянулась и сказала совсем тихо.

– Нет уже никакого ребенка, девочки. Умер в больнице на следующий день, как его туда забрали. Там же и кремировали. Они сказали: он бы все равно рос отсталым… Может, и отсталым, но он живой был, и шевелился, и грудь сосал… А на следующий день – всё.

Маша и Наташка некоторое время молчали, не зная, что ответить на такое признание. Губы у Лады дрожали, хотя она старалась не привлекать внимания остальных работниц и держаться спокойно.

– Не надо было мне его из рук выпускать, ты правильно сказала, Ната. Но теперь уж что… Ладно, не могу больше об этом говорить. Вы тоже помалкивайте, ладно? Не хочу, чтобы все это тут обсуждали.

– Конечно, мы никому не скажем. Только вспомните, девочки: в прошлом году у Галины ребенок в больнице сразу умер. Тогда тоже врачи сказали, что он какой-то не такой родился.

– Ната, молчи лучше. Галина молчала, и я выступать не буду. Все равно теперь ничего не исправить. Никому нет дела.

Перерыв закончился, девушки вернулись на свои места. Маша механически продолжала перебирать плитки, а сама то и дело невольно поворачивалась к Ладе. Что она сейчас чувствует? Наташку, скорее всего, одолевали те же мысли. Время от времени они пересекались с Машей взглядами и тут же отводили глаза. Чужая тайна не давала отвлечься.

В зал для собраний согнали население всех цехов, кроме тех, где производство нельзя было оставить без присмотра. Люди сидели на длинных скамьях, некоторые переговаривались, но большинство устало молчали. На стене висел портрет Лидера в узорной пластиковой раме. Похожий портрет Маша накануне видела в мастерской у друзей Яна. Правда, там Лидер был в черном френче, а не в сером, и фон чуть посветлее, но все равно сходство бросалось в глаза. Как будто оба портрета рисовали по одному шаблону. Скорее всего, так и было на самом деле.

Прямо под портретом Лидера, за длинным столом расположился главный директор завода, вечно угрюмый человек с выбритой до зеркального блеска маленькой головой. Можно предположить, что он (как и множество руководителей разного ранга) тратил время на регулярное бритье, подражая Лидеру. Рядышком разместились другие директора, не главные, а так, обыкновенные. Их было четверо.

Маша привычно похлопала вместе со всеми, когда главный директор зачитал очередное обращение Лидера о непростой ситуации в промышленности. Обращение заканчивалось призывом сконцентрироваться, мобилизоваться и сообща преодолеть краткосрочные проблемы. Дальше пошли призывы успешно выполнять заказы, повышать качество и прочие стандартные лозунги, которые уже никто всерьез не воспринимал.