Лара Вагнер - Бывшая Москва

– Я вскипячу чайник, – сказал Димка, – а вы пока на стол соберите.

Низкий стол на толстых ножках быстро освободили от всяческих рисовальных принадлежностей, накрыли чистым листом бумаги, расставили разнокалиберные чашки, блюдца с галетами, печеньем и какими-то нарезанными кольцами тушеными овощами.

Чай получился ароматный, с необычным, не знакомым Маше прохладным привкусом.

– Это мята, – пояснила Геля.

– Представляете, Гелька у нас целый огород на подоконниках развела. Мята, петрушка и все такое. Нормальные-то люди другие травки выращивают, а тут сплошное сено, – вмешался Захар.

– Вместо того чтобы спасибо сказать, ты претензии предъявляешь, – парировала Геля. – Полезно ведь и вкусно. Я семена нашла в пакетиках, от прежних владельцев дома остались. Не знаю уж, сколько лет в шкафу пролежали, но проросли.

– А кто здесь раньше жил? – поинтересовалась Маша.

– Без понятия. Ребята сюда в прошлом году въехали, дом давно уже пустовал.

– Это нам работодатель помещение нашел. По-моему, отличное. У каждого по комнате, и не надо время на дорогу тратить. Рабочее место тут же. Маш, хочешь посмотреть, чем мы занимаемся?

– Конечно. Я еще никогда в художественной мастерской не была.

– Вот, к примеру, наше творение.

Захар вытащил из-под дивана свернутый в трубку ватман, стряхнул пыль, расправил. На листе был самыми яркими красками изображен Лидер в окружении улыбающихся детей. По краям летали цветные зигзаги и звездочки, а внизу было начертано крупными оранжевыми буквами:

ДЕТИ – НАШЕ БУДУЩЕЕ И НАСТОЯЩЕЕ!

– Впечатляет?

– В общем, да, – вежливо ответила Маша.

– Видела такие плакаты на улице или где-нибудь в учреждениях?

– Мне кажется, нет. Я бы запомнила. Очень красиво нарисовано.

– Это первый наш плакат, который здесь нарисовали. Можно сказать, талисман. А тут еще всякие…

Он продемонстрировал зрительнице с десяток творений. Почти везде был изображен Лидер в разных ракурсах и в разной обстановке – то улыбающийся, то серьезный, то встревоженный, то нахмуренный. И надписи, разумеется, тоже были разными:

ВНУТРЕННИЙ ВРАГ НЕ ПРОЙДЕТ

ПРИХОДИ НА РАБОТУ ВОВРЕМЯ

НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ЗАКРЫВАТЬ ГЛАЗА НА НАРУШЕНИЯ

ТВОЯ СОВЕСТЬ НЕ СПИТ

И так далее.

– Ой, а вот такой плакат у нас на проходной висит! – воскликнула Маша.

ГОРОД СЛЕДИТ ЗА ТВОЕЙ РАБОТОЙ

На плакате был размашисто, без лишних подробностей нарисован заводской цех, где то ли токарные станки стояли, то ли шлифовальные, то ли еще какие. Точнее было нельзя разобрать из-за рассеянных по всему фону огненных искр. Рабочий в опрятном комбинезоне всматривался в висевший сбоку портрет Лидера, одновременно умудряясь осуществлять какие-то манипуляции на станке. Инструмент в руках рабочего тоже не поддавался четкому определению.

– Знакомый плакатик? Ну как, нравится?

– Да. Только немного не понятно, какой станок, и что рабочий делает.

– Это же не важно. Тут обобщенный образ, понимаешь? Копии по разным заводам и фабрикам распространили.

– Захар, не удивляйся, – вмешался Ян. – Маша всю эту ерунду всерьез воспринимает. Такая уж она серьезная девушка.

– Правда? Значит, не зря мы тут ночей не спим. Хоть один человек верит в эти лозунги.

– Такое впечатление, что не один, а почти весь Город. А вы этому помогаете.

– Не преувеличивай. Думаешь, мне самому приятно такие шедевры клепать? А что делать? Работа не пыльная, хоть и противная. Вкалывать на каком-нибудь заводе тоже не охота. Если не я, обязательно найдется кто-нибудь еще в эту мастерскую.

– Ты всегда так рассуждал, сколько тебя помню: если не сделать мерзость, найдется тот, кто ее сделает. Так ведь?

– Только не надо разводить дискуссию. Тем более при Маше. Ты давно ее знаешь? Думаешь, ей это интересно?

– Думаю, да.

– Интересно, Маш? О всяких принципах и приспособленцах?

– Даже не знаю…

– Малюете эти плакатики, сами ржете, а люди верят, что жизнь вокруг не такая уж паршивая.

– Да никто не верит, Ян! И наш работодатель тоже. Все делают вид, но кому от этого хуже? Маш, давай я лучше твой портрет как-нибудь нарисую?

– А можно?

– Само собой, не все же время Лидера живописать для кабинетов.

– Погоди, Захар! Почему ты считаешь, что делать вид…

– Ян, хватит! Остальных все устраивает, только тебе больше всех надо. В первый раз с красивой девушкой познакомился, а уже ей настроение портишь.

– Что значит: в первый раз? – насторожилась Геля. – А я что же, уродина?

– Ты не считаешься, потому что давно своя в доску.

– Отлично, Захарчик. Я тебе это припомню.

А Маша подумала о том, что Геля и правда очень хорошенькая. Когда-то в детстве отец рассказывал сказку о крошечной девочке, которая могла уместиться на цветочном лепестке. Подробности истории Маша не помнила, но сейчас ей казалось, что Геля напоминает сказочную героиню. Маленькая, с точеной фигуркой и изящными тонкими руками, целой копной волнистых медных волос… И она слишком заинтересованно смотрела на Яна. Это было заметно, даже абсолютно неопытная в подобных отношениях Маша поняла. Хотя, какое ей, собственно, дело? Ян ведь не ее парень. Она видит его второй раз в жизни. Может, потом еще разок встретятся. Слишком уж они разные… Вот и друзья у него вроде не плохие, но тоже сильно отличаются от привычных Маше людей.

*****

– Ты не сердись, что я тебя в нашу компанию притащил, – сказал Ян, когда они уже подходили к метро. – Ребята классные, просто любят спорить. Самые близкие мне люди. С Захаром и Димкой в одном классе учились. Геля – она какая-то невероятно добрая девчонка, хоть ей в жизни очень тяжело пришлось, в приюте для сирот росла. Макс ее подобрал буквально на улице, когда она уже совсем на грани была. А Богдан вообще, можно сказать гений. Ну, в этом сама убедишься. Зайдем к нему на днях, хорошо? Кое-что посмотришь. Ты послезавтра ведь не работаешь?

– Нет, если только аврал не объявят. Иногда случается.

Мимо них протопали трое стражников. Они волокли за собой мужчину средних лет, в длинном плаще. Задержанный не сопротивлялся. Да и сопротивление было бессмысленно, дубинки стражников выглядели внушительно. Маша вздрогнула.

– Наверно, какой-то нарушитель.

– Наверно. Что-то давно в наш сектор стражники не заглядывали. Знаешь, есть сектора, в которые они вообще никогда не суются. Боятся.

– Не может быть. Это же представители власти. Разве они могут бояться?

– Такое тоже бывает. А вот мы как-нибудь туда смотаемся. Будет интересно, обещаю.

В метро оказалось многолюдно, люди ехали с работы. Серые, озабоченные, усталые лица… Маше даже стало слегка стыдно, что она спокойно прогуляла целый день, и у нее нет почти никаких забот. Даже в семье, кажется, все ужасное теперь закончилось. На следующей станции в вагон хлынули новые пассажиры, притиснули их с Яном к стене. Маша обычно боялась толпы, боялась, что собьют с ног, и она уже никогда не поднимется. А сейчас от толпы ее отделял Ян, она чувствовала тепло, и было совсем не страшно…