Алекс Кайнес - Мир Сердца

Арчибальд наблюдал за всем процессом с интересом, параллельно размышляя о том, была ли верна его теория по поводу сути мистерии. Конечно же, она подтвердилась, ведь девушка, повернувшись спиной, тем самым позволяя своему спутнику насладиться своей фигурой сзади, нагнулась и подняла с небольшой тумбочки изящный кувшин с бокалом, куда уже и разливала лиловую жидкость.

– Бинго, – улыбнулся Арчибальд.

Девушка оставила кувшин и, подойдя к Арчибальду, села напротив на колени и, слегка приподняв его маску, поднесла бокал к его рту. Арчибальд, полностью доверяя своему другу, который не раз спасал его жизнь во времена кампании в землях Святого Утконоса против влияния Львов, и который в сущности и пригласил его на этот вечер, не сопротивляясь, осушил содержимое бокала, одновременно решив провести еще один эксперимент, который бы дал статистическую информацию о тех двух ярчайших событиях в его жизни, которые сейчас вспыхнули перед ним и ярко вырисовали его фактически третье рождение в этом мире, точно так же, как и третий элемент составной загадки этого поместья. И хотя Арчибальду казалось, что ему всё было уже известно заранее, тем не менее, он ощутил резкий холод, который пробил его всего с головы до пят, а затем заставил с изнеможением от жажды уставиться на обнаженную шею, плечи, грудь, животик, бедра, ноги и сложенные кисти девушки, которые прямо сейчас будто бы становились частью его собственного тела. Взглянул еще раз на ее маску, ему сначала почудилось, будто бы она стала зеркальной. Затем он усомнился в этом, поскольку видел отражение не себя, но какой-то девушки, что показалась ему смутно знакомой. Затем, уже осознав, что это и есть он сам, ощутил, как теряет связь со своей прошлой историей от ледяного потока сознания, который смыл без остатка всё, что раньше называлось великим Императором Арчибальдом.

25. – Ну что, сучка? Как тебе?! – раздался мерзкий скрежещущий голос на диалекте, который сначала успокоил, а затем заставил путешественницу не на шутку озаботиться с новой силой о своей безопасности. Она, чувствуя, как к ней медленно, но верно возвращаются ощущения от тела, приподняла свой ясный взгляд, чтобы начать игру на совершенно новой территории, правил которой она еще не знала, но партию, которую она должна выиграть обязательно, просто потому, что у нее нет иного выбора.

– Уж получше, чем тебе, – дерзко глядя сквозь слипшиеся от крови волосы, которые сосульками свисали на ее лицо, прокашляла Энн, тут же получив удар прямо куда-то в центр груди, который заставил ее, задыхаясь, ловить ртом воздух.

– Эй, эй! – раздался второй голос, менее мерзкий, и который Энн в отличие от первого не узнала. Он, судя по всему, принадлежал компаньону, пытавшемуся вразумить более нервного дикаря, чтобы тот хоть немного успокоился, – тише, тише, спокойней! Не видишь, что нашей гостье нехорошо? И вообще… – проговорил он, затем раздался хлопок, после которого начался вой, который она уже слышала, но на этот раз он был куда тише, – какого хрена ты вообще притащил ее сюда?! Ты разве не в курсе работы, которая нам предстоит? Которая доверена в том числе и тебе?

– Твою мать, я убью тебя… – зло выплюнула девушка, вспомнил про свою подругу, прервав «светскую беседу» своих похитителей.

– Только не в таком состоянии, дорогуша, – присев на колени напротив девушки, устало покачал головой друг дикаря, который, судя по всему, являлся представителем того же этноса что и она, – зачем ты попыталась убить своего брата, а? Можешь объяснить? И зачем такой красивой лиловокожей девушке разгуливать ночью по центру, а? Ты из какого гетто-дистрикта?

Больше всего Энн взбесилась из-за последнего вопроса.

– Я не живу в дистрикте, – чем сильно удивила своего «брата».

– Правда что ли? А что, у кого-то из зелонозадых?

– И опять мимо, – всё еще пытаясь восстановить дыхание, проговорила Энн, – я…

– Ах ты сучка!.. – опять захотел вставить свои пять копеек «брат», подав было свой голос, но опять будучи прерван.

– Боун, заткнись на***, дай мне поговорить по-людски.

– У меня своя квартира, не дотационная, – прекрасно отдавая себе отчет, что этим лишь разозлит ее похитителей, дерзко улыбнулась девушка, – я сама ее купила, на свои собственные деньги.

– Значит ты… – немного побледнел ее похититель…

Энни понимала, что конечно же она могла разыграть эту карту своего возможного происхождения, но решила, что в итоге это может выйти ей боком. В конце концов даже в такой экстремальной ситуации она испытывала отвращение ко лжи.

– Не беспокойся, меня не связывает ничего ни с вождем острова Утконосов, ни с его окружением, я ведь говорю – я сама на нее заработала, ты меня не слышишь?

– Нет, я тебя прекрасно понимаю, просто зачем?.. Зачем было работать, когда ты могла получить эти квадраты и так?

Энни вся слегка задрожала от волн ненависти, что буквально бушевали внутри нее, когда она вспоминала, как жила с матерью в небольшой каморке прямо в кафе, где они смогли выпросить работу. Она вспоминала, как она работала целыми сутками, не покладая рук, чтобы не только помогать матери, но и воспитать себя как человека, выучить язык, поступить на историка, чтобы научиться, понять – почему им пришлось бежать из своего собственного дома. На этом острове возможностей она начинала с нуля, с самых низов. Работая не покладая рук, она чувствовала, что даже со своим цветом кожи, с непростой судьбой своей, по сути, инородной семьи, она наконец стала частью Конгресса, стала частью цивилизации. Она даже нашла любовь в этом когда-то совершенно чужом месте для ее родной матери, да еще и успела завоевать признание в научных кругах, несмотря ни на что. Когда Энни уже поверила, что весь мир был создан исключительно для нее, и для того, чтобы она увидела, что все границы призрачны, что ни пол, ни раса, ни происхождение не важны для того, чтобы быть успешным, чтобы быть счастливым, она столкнулась лоб в лоб с тем, что она действительно не могла исправить прямо сейчас, и что не зависело от ее идеалистического взгляда на мир. Ирония заключалась в том, что трагедия разворачивалась прямо на ее глазах. Девушка будто бы со стороны наблюдала худшую версию самой себя, встречая искреннее непонимание и неприятие всех ее ценностей, которые просто не существовали в парадигме существ, что ее похитили, но которые по крови и по происхождению были ей куда роднее, чем всё то, чуждое на первый взгляд общество, где ей приходилось шаг за шагом преодолевать препятствия, чтобы…

– Бинго! – подумала Энн, – а вот и ответ. – Чтобы называться человеком! – безо всякого страха продекларировала она.

– А мы что, сука тупорылая, утконосы по-твоему, что ли е****е, мы че, б***ь, не люди что ли? – опять завыл шакал, уже готовый вновь броситься на беззащитную жертву.