Наталья Антарес - Душа и тело

–Беата, зачем? – в недоумении вплеснула руками доктор, – ничего с ним не случится, с этим Берггольцем, подождет. Я зову Эберта…

–Доктор Вирц, я недостаточно ясно выразилась? – мрачно уточнила я, страстно надеясь, что мое не совсем адекватное поведение будет автоматически списано на пережитый стресс, – пригласите сначала комиссара, а уже потом Эберта.

–Ну хорошо, дорогая, раз вы настаиваете, – сдалась врач, – но я предупрежу комиссара, чтобы он уложился в десять-пятнадцать минут, иначе я лично выставлю его за дверь. Вам категорически нельзя нервничать, мы еле остановили кровотечение…

–Все нормально, доктор, – солгала я, – пусть комиссар зайдет.

–Имейте в виду, я несу персональную ответственность за жизнь и здоровье фрау Штайнбах, и если после вашего визита ее состоянии ухудшится, я этого так не оставлю, – недвусмысленно пригрозила доктор Вирц оккупировавшему прикроватный стул Берггольцу, – Беата, я прошу, берегите себя…

–Простите, что вынужден беспокоить вас, фрау Штайнбах. Мне очень жаль. Как вы? – пристально всматриваясь в мое лицо пронзительными, всевидящими глазами спросил комиссар, – просто не верится, что вы в одиночку справились c этим Фалихом Гекченом…

–С кем? – не сразу сообразила я и с замиранием сердца уточнила, – вы говорите о грабителе, которого я ударила? Он жив? Я его не…

–Жив-жив, – успокоил меня Берггольц, – никто вас ни в чем не обвиняет, Беата. Это вам повезло, что сами живы остались. Если бы вы не отбились, Гекчен бы вас точно на тот свет отправил, как Ханну Леманн.

– Что? – выдохнула я, приподнялась на локтях и тут же рухнула на подушку от накатившей слабости.

–Тихо-тихо, Беата, – неподдельно испугался комиссар, – вы в порядке?

–Продолжайте, пожалуйста, – взмолилась я, – я не ослышалась?

–Нет, вы всё правильно поняли. Фалих Гекчен давно находится в розыске за совершение целой серии дерзких ограблений в составе этнической турецкой группировки, – подтвердил Берггольц, – около недели назад в ходе спецоперации мы накрыли всю банду, Гекчену одному удалось уйти. Все это время он прятался где-то в окрестностях, ему срочно нужны были деньги, чтобы уехать, вот он и рыскал в поисках жертвы. Конечно, при задержании он пытался всё отрицать, но, когда у него были обнаружены женские украшения и Миа Леманн опознала серьги своей матери, отпираться стало бесполезно. Гекчен признался, что забрел на бывшую конеферму, чтобы погреться и разжиться продуктами, наткнулся на спящего хозяина, и уже собрался уехать оттуда на его роллере, но тут появилась Ханна. Дальше, видимо, нет смысла рассказывать, не так ли?

–Я говорила, что Йенс невиновен! – торжествующе воскликнула я, – я это знала, комиссар, но мне никто не верил! Вам лишь бы кого-нибудь посадить и закрыть дело!

–Беккер написал явку с повинной, – деликатно напомнил мне Берггольц, не иначе как из уважения к моему состоянию, пропуская мимо ушей язвительную формулировку, – причем, у него был мотив. Но в любом случае, если бы нам не удалось собрать на него достаточную доказательственную базу, суд бы его оправдал.

–Ну конечно, спасайте честь мундира, комиссар, – не удержалась от сарказма я, хотя за великолепную новость мне хотелось трижды расцеловать Берггольца в обе щеки, – надеюсь, вы уже отпустили Йенса? Он на свободе?

–Беата, – кардинально изменился в лице комиссар, и я разом заподозрила неладное, – доктор Вирц меня убьет за чересчур длинный язык, но я считаю, что вы должны знать правду. Вам всё равно рано или поздно расскажут, а на мой взгляд, ложь во спасение еще никому не делала лучше. Для таких известий никогда не наступит подходящего момента, поэтому я скажу вам сейчас…Беата, сегодня ночью Йенс Беккер скончался.

Несколько секунд я вообще не могла говорить. Комок намертво встал у меня в горле, перекрыв кислород. По всему телу разлился дикий, парализующий холод, а встревоженное лицо Берггольца расплылось бесформенным пятном. Я попробовала вдохнуть, но легкие мне не повиновались, и я ощутила, что задыхаюсь.

–Я за доктором! –молниеносно подскочил комиссар, но тут меня отпустило, я судорожно хватанула воздух ртом и невнятно просипела:

–Нет, не надо, все хорошо. Как это произошло? Вы обязаны мне ответить!

–Двусторонняя пневмония и масса хронических заболеваний, плюс изрядно посаженный иммунитет. Врачи не боги, они не смогли его спасти. Я зайду с протоколом, когда вам станет лучше,– Берггольц застыл в шаге от выхода, мимолетно обернулся и быстро исчез за дверью, словно опасаясь не то моей истерики, не то нового потока вопросов.

–Беата, боже, что он вам наговорил! – запричитала доктор Вирц, буквально влетевшая в мою палату, – клянусь, этот варвар больше на порог не зайдет. Дорогая, на вас лица нет… Господи, как давление у тебя подскочило! Потерпи, моя девочка, сейчас я подготовлю лекарство… Ну зачем ты согласилась с ним встретиться?

–Это уже не важно, – не узнавая собственного голоса, прошептала я, – ничего уже не важно… Доктор, когда я смогу уйти из больницы?

– Будешь так над собой издеваться, еще точно не скоро! – с типичными интонациями моей мамы отчеканила врач, – так, укол я тебе поставила, должно полегчать. Сейчас лекарство подействует, и ты поспишь.

–Я не хочу спать! – я сделала безуспешную попытку встать, но у меня не хватило сил даже просто оторвать голову от подушки.

–Ничего, все образуется, милая, – продолжала искренне утешать меня фрау Вирц, свято уверенная, что отлично знает причину терзающей меня боли, – все наладится, Беата, я тебе обещаю.

Мои губы непроизвольно тронула злая, ироничная усмешка, но доктор Вирц, к счастью, этого не заметила, заботливо подоткнула мне одеяло и бесшумно покинула палату. Я проводила ее обреченным взглядом и пустыми глазами уставилась в белоснежный больничный потолок. Мысли путались, сознание постепенно окутывал туман, но вопреки введенному мне препарату сон упорно не шел. Я пребывала то ли в полудреме, то ли в забытьи, и когда из колеблющегося пространства выплыло лицо Эберта, я приняла своего мужа за явившуюся в бреду галлюцинацию.

–Я бы хотел узнать только одно, – казалось, Эберт разговаривал сам с собой, настолько отрешенно и задумчиво звучал сейчас его приглушенный голос, – ты была беременна от Йенса?

–Если бы я была беременна от Йенса, то умерла бы от горя, потеряв ребенка, но сейчас я просто рада, что мне не придется делать аборт, – откровенно поделилась своими чувствами я, и наконец-то уснула, напоследок отметив, что галлюцинация с лицом Эберта явно намеревается учинить погром в моей палате.

ГЛАВА XIII

Когда-то на заре туманной юности я всерьез мечтала стать знаменитостью мирового масштаба и регулярно блистать на телеэкране в вечернем прайм-тайме, однако сейчас, после того как практически весь Ор-Эркеншвик чудесным образом оказался подробно осведомлен о причудливых хитросплетениях моей личной жизни, я окончательно поняла, что такое дурная слава. Каждый мой даже самый незначительный шаг самозабвенно обсуждался, мельчайшие детали жадно смаковались местными сплетницами, а рядовой поход в супермаркет неизменно превращался в бесплатное шоу для истосковавшихся по ярким зрелищам обывателей. Маленький городок, который жители других федеральных земель зачастую не могли найти на карте Германии, в последнее время напоминал разоренный муравейник: убийство Ханны, а затем и смерть Йенса в изоляторе ощутимо всколыхнули размеренное течение однообразного быта, и разговоры о трагической гибели владелицы пекарни, бывшей на дружеской ноге с двумя третями Ор-Эркеншвика, уверенно держали лидирующие позиции в рейтинге популярности. Совсем не удивительно, что, когда в широкие народные массы просочилась шокирующая информация о моем «романе» с Йенсом, снежный ком из домыслов и вымыслов не замедлил обрушиться мне на голову сразу по выходу из больницы, однако я была твердо намерена не позволить безжалостному общественному мнению навсегда погрести меня под своей лавиной.