Наталья Антарес - Предначертание. Том II

Экзамены в колледже парень сдавал весь на нервах и едва не завалил базовые дисциплины, но впервые за долгое время капризная фортуна повернулась к нему лицом. Диплом о средне-специальном образовании, был у Джулса на руках, но ближе к лету почти все его ученики ушли на каникулы, и в репетиторской деятельности наступило сезонное затишье. Будущее казалось Юлиану пугающе безнадежным, ему претило брать деньги у родителей, и он нацелился на переезд в столицу, но, если бы парень пересилил себя и удержался от визита ко мне домой, ему было бы гораздо проще начать все с нуля в мегаполисе. Поддавшись моему напору, Джулс опрометчиво ввязался в новые отношения и значительно осложнил свою задачу, но чего я точно не могла предсказать, так это внезапно возникшей симпатии между нашими родителями, хотя до того судьбоносного ужина моя семья и была настроена к потенциальным родственникам достаточно враждебно.

Отец с мамой явно не надеялись, что к нам в гости придут такие милые, спокойные и исключительно приятные в общении люди, как Ираида Семеновна и Юрий Денисович. В сравнении с хабалистой Светланой Грищенко и ее ближайшим окружением родители Юлиана выигрывали вдвойне, и имевший несчастье лично познакомиться с обитателями барака на Пятой Линии отец сходу почувствовал очевидное различие между представителями двух миров, а мама, в свою очередь, довольно быстро избавилась от предубеждений, покоренная интеллигентными манерами наших гостей и высоким уровнем их внутренней культуры. Несомненно, с позиции материального благосостояния семья Шуваловых находились на ступеньку ниже нас, а бесконечная эпопея с квартирами, кредитами и судебными издержками поставила Ираиду Семеновну и Юрия Денисовича на грань выживания – мама Джулса много лет трудилась на скромной должности в городском архиве, а отец учительствовал в одной из школ и, как следствие, больших денег у них отродясь не водилось, а единственный капитал заключался в неосмотрительно разменянной двушке. На рынке недвижимости типовая хрущовка в спальном районе котировалась крайне низко, и в довесок к относительной терпимой однушке в Химпроме, где сейчас прочно обосновалась Инесса, удалось получить только убитую халупу без ремонта, расположенную пусть не в «Живых и мертвых», но на внушительном отдалении от центра. Добираться на службу Шуваловым отныне приходилось с пересадками, а о том, чтобы привести свое нынешнее жилище в относительно божеский вид они теперь могли только мечтать. К молодоженам благополучно отправилась даже вся более или менее добротная мебель, а старшее поколение разместилось на шестнадцати квадратах малогобараритки в практически голых стенах. Братьев и сестер у Джулса не было, и родители убежденно считали, что если даже единственному сыну они не способны помочь с квартирой, то грош им тогда цена. Ни во что хорошее подобное самопожертвование предсказуемо не вылилось, и последствия своих необдуманных действий Шуваловы расхлебывали и по сей день, а еще они явно стыдились своей наивности, испытывая перед мной и моей семьей неловкость за эту кричащую бедность.

Ираида Семеновна, всю жизнь разгребавшая архивную документацию и безнадежно посадившая себе на этом зрение, смущенно прятала глаза за толстыми стеклами старомодных очков, а Юрий Денисович раз за разом то ослаблял, то затягивал узел полосатого галстука. Они оба и вправду выглядели будто слегка не от мира сего: такие ослепительно белоснежные и до хруста накрахмаленные блузки, как у Ираиды Семеновны, давно уже никто не носил, а об острые стрелки на тщательно выглаженных брюках Юрия Денисовича, казалось, запросто можно было порезаться, да и в наш век господства демократичного стиля в одежде увидеть человека в строгом костюме где-нибудь помимо официального мероприятия само по себе выглядело чистым нонсенсом. В довершение ко всему прочему, Ираида Семеновна заплетала начинающие седеть волосы в тяжелую косу и хитроумным образом скрепляла ее на затылке как минимум десятком шпилек, а Юрий Денисович комично зачесывал на лысину скудные остатки волосяного покрова и в сочетании с профессорской бородкой воплощал в себе живую иллюстрацию к образу то ли вечно витающего в облаках философа, то ли лишь изредка покидающего пределы своей лаборатории ученого. Создавалось впечатление, что, готовясь к встрече с моими родителями, Шуваловы отчаянно пытались произвести наилучшее впечатление и доказать отцу с мамой, что Джулс – не какой-нибудь великовозрастный оболтус без царя в голове, а нормальный парень из нормальной семьи, натворивший глупостей исключительно в силу своей молодости, и вопреки моим глубинным страхам, их стремление неожиданно увенчалось успехом.

Напряженная обстановка первых минут всего через каких-то полчаса переросла в задушевную беседу, исчезла скованность, и я вдруг обнаружила, что за обликом канцелярской крысы Ираида Семеновна прячет поразительно теплую и невольно располагающую к себе улыбку, а ее муж обладает уникальным набором поистине энциклопедических знаний, но при этом нисколько не кичится своей эрудицией. Эти добрые, честные и словно немного оторванные от суровой реальности люди были в равной мере не способны как на корыстный умысел, так и на подлые поступки, и после личного общения с ними почему-то сразу верилось, что Юлиан запутался в своих ошибках, и он заслуживает скорее поддержки и совета, чем порицания. Невзирая на то, что мама была настроена основательно пропесочить Шуваловых за допущенные в воспитании Джулса пробелы, у нее язык не поворачивался вступать в перепалку с безобидной парой учителя и архивариуса, а отец испытывал откровенное замешательство от несоответствия фактической картины и ранее сформировавшегося у него мнения. То неоспоримое достоинство, с которым родители Юлиана несли свой тяжкий крест, безусловно заслуживало уважения: они не сетовали на жизнь и не роптали на судьбу, а всячески старались выбраться из долговой ямы и ни у кого не просили помощи. В сложившихся обстоятельствах они винили только себя и ощущали определенную ответственность за неудачную женитьбу Джулса, до последнего стараясь спасти этот заведомо обреченный брак. Хотя Шуваловы и смирились с предстоящим отъездом сына в столицу, они были психологически не готовы к тому, что едва оправившийся от развода парень вступит в новые отношения, а мой юный возраст заставлял искать скрытый подвох. Мы же с Юлианом весь вечер просидели молча и не встревали в разговоры родителей, но даже со стороны я видела, как медленно, но верно тает лед. Если за Эйнаром тянулся целый шлейф «преступлений», и у него не было ни малейших шансов войти в нашу семью на правах моего избранника, то Джулсу даже при всех его недостатках вполне светила перспектива постепенно завоевать признание. На миг я оглянулась вокруг и с ужасом поняла, что загнала себя в капкан, и обратного пути для меня уже не будет, но затуманенный разум погасил красные огни тревоги, и я лишь удовлетворенно улыбнулась, когда мама мирно предложила Шуваловым не торопить события, а решать вопрос по существу только после того, как меня зачислят на первый курс Юридического Университета. Отец тем временем отвел Джулса на балкон, и о чем-то долго с ним беседовал: содержание состоявшегося разговора никто из участников мне так и не озвучил, но судя по тому, что всё обошлось без скандалов и рукоприкладства, Юлиан сумел выдержать испытание и получил если не благословение, то во всяком случае добро на дальнейшее общение со мной.