Наталья Антарес - Любой ценой. Том III

–С замиранием сердца предвкушаю радость встречи, – сквозь зубы процедил мой собеседник, – Мика, ну, какого ты черта ты творишь? Ты даже не представляешь, каким страшными последствиями чревата поездка в Африку без соблюдения элементарных мер предосторожности. Может быть, тебе хотя бы пропить лориам или маланил…

–От малярии? – уточнила я. В клинике, где мне ставили прививку, я как раз консультировалась с доктором по этому вопросу, но к однозначному мнению так и не пришла, – меня смущают побочные эффекты…

–И не зря смущают, – не нашелся с возражениями Интарс, – расстройство пищеварения, тошнота, адская головная боль, нарушения сна, неврологические проблемы и даже аллергическая реакция. Каждый организм индивидуален, я знаю массу людей, кто отлично переносит тот же маланил, но мне хватило одного раза, чтобы больше не прикасаться к этим проклятым таблеткам. Если бы ты так не торопилась, можно было бы провести эксперимент за пару дней до отъезда, но я не хочу, чтобы тебя накрыло в самолете.

–Ты практически живешь в Африке, и с тобой всё в порядке, так что у меня перед глазами наглядный пример того, что не всё так ужасно, – продемонстрировала оптимистичный настрой я, – со мной тоже всё будет хорошо.

–Я надеюсь, – угрюмо бросил Интарс, – напиши мне, во сколько ты прилетаешь. Если вместо меня в аэропорт приедет другой человек, я тебя заранее предупрежу. О, постой-ка, мне пришло SMS о пополнении счета. Отлично сработано, Мика! Без твоей помощи я бы никогда не продал эту конуру за такую цену.

–Я делаю это ради Яна, – прошептала я, – мне плевать и на тебя, и на твою недвижимость, но Ян должен жить, и я пойду на всё, только бы он снова встал на ноги. Я выполнила твои условия, очередь за тобой.

–Меня пугает твоя одержимость, – задумчиво признался Интарс, – у меня есть определенные догадки, но я пока не буду тебе их озвучивать. Раз уж тебя не остановить, собирайся в дорогу, а я кое-кому позвоню насчет квартиры и попытаюсь закрыть сделку дистанционно. И еще – снимай борфиму между перелетами, не допускай непрерывного контакта с кожей. Это не совет, Мика, это приказ.

–А с какой стати ты вдруг мне приказываешь? – возмущенно поинтересовалась я, но быстро остыла и отчетливо добавила, – я тебя услышала.

–Вот и умница! – похвалил меня Интарс, – не буду желать тебе спокойной ночи, вряд ли ты сегодня уснешь…

– Попробую урвать пару часиков сна, если повезет, – устало помассировала виски я, – до завтра Интарс, и только попробуй меня обмануть. Думаю, ты уже убедился, на что я способна, если на кону стоит жизнь Агапова.

ГЛАВА XXXIX

Прогнозы Интарса относительно предстоящей мне бессонной ночи сбылись практически в полном объеме, и к тому моменту, когда я завершила все свои неотложные дела, ложиться в кровать уже в общем-то не имело смысла. Я поставила сразу три будильника на разных устройствах и, накрывшись пледом, устроилась на диване, но не успела я толком задремать, как мне уже пора было выезжать в аэропорт. Чувствовала я себя препаршивейшим образом, и даже обычно беспроигрышный вариант с умыванием ледяной водой не спас меня от клевания носом. Кофе мне в горло упорно не лез, наспех поджаренные тосты откровенно не удались, и в такси я села в ужасном настроении. Перед отъездом я обесточила квартиру, отключила водоснабжение и трижды перепроверила, на все ли замки заперта входная дверь, но на душе все равно было муторно и беспокойно, словно я по забывчивости оставила дома нечто очень важное. Деньги, документы, билеты точно находились при мне, электронную регистрацию на рейс я прошла еще ночью, дорожная аптечка была доверху забита медикаментами, но смутная тревога продолжала терзать мне душу, пока я интуитивно не определила ее источник. Несомненно, дело было в кожаном мешочке, который я повесила на шею и спрятала под одежду. Предварительно я неоднократно убедилась, что амулет больше не излучает тепла и не пульсирует в унисон моим сердечным сокращениям, поэтому вопреки опасениям Интарса, совершенно не видела проблемы в том, чтобы носить борфиму на себе, однако, примерно полчаса спустя я начала испытывать сложную гамму достаточно странных ощущений. Неясное волнение долго не принимало четкой формы, и я смогла установить причину явного дискомфорта лишь, всецело сосредоточившись на своих внутренних ощущениях. Если бы интуиция вовремя не подсказала мне, в каком направлении копать, я бы вряд ли сообразила, откуда взялась гнетущая тяжесть, медленно расползающаяся по всему телу и неумолимо прорастающая в мозг, но далеко на периферии сознания вдруг промелькнула размытая догадка, и я поняла, что вчерашние предостережения Интарса основывались вовсе не на резко обострившейся паранойе, а на вполне реальных предпосылках.

Я была твердо уверена, что сейчас борфима не представляет угрозы, и без малейших опасений прикасалась к кожаному мешочку. Я была готова к знакомому покалыванию в кончиках пальцев, но амулет уже давно не откликался на мои прикосновения, и я перестала инстинктивно напрягаться всякий раз, когда на повестке дня стоял физический контакт с борфимой. А между тем, за минувшую ночь с амулетом безусловно произошли внешне незаметные изменения, и он, если так конечно можно было выразиться применительно к этому омерзительному поделию, снова ожил. Впрочем, чему я, в сущности, удивлялась. Я возвращала кожаный мешочек на родину, в страну происхождения, где в темной глуши непролазных лесов по-прежнему циркулировала мощнейшая энергия, уходящая корнями в древнюю магию народов Африки. Наверняка Интарс был прав, когда сравнивал вывоз борфимы за пределы Черного Континента с осквернением гробниц египетских фараонов, и моим святым долгом теперь было вернуть амулет в родную среду. Амулет безудержно стремился обратно в Африку, он был так изначально запрограммирован своим создателем, и как только на горизонте замаячил шанс вновь оказаться в естественных для себя условиях, кожаный мешочек неожиданно проснулся из анабиоза и к моему вящему ужасу внезапно обозначил свое присутствие.

Ранним утром перегруженный информацией мозг работал настолько вяло, что простейшие вещи доходили до меня не лучше, чем до жирафа, и по пути в аэропорт я лихорадочно перелопачивала ручную кладь в попытке методом исключения обнаружить, чего в ней все-таки не хватает. Таксист поглядывал на меня, как на умалишенную, но, похоже, на моем недовольном лице были прямым текстом написано, что на любого осмелившегося со мной заговорить сию же минуту обрушится шквал отборной брани, и водитель предпочел не провоцировать подозрительную пассажирку на проявления неадекватности. Осенило меня только в процессе высадки из машины, и я застыла соляным столбом, наглухо перегородив таксисту выезд с парковки. К счастью, водитель исповедовал принцип «на больных не обижаются» и вместо того, чтобы высунуться в окно и прилюдно обозвать меня «тупой овцой», он всего лишь громко посигналил мне под самое ухо. Я испуганно отпрыгнула в сторону, встряхнулась поставила чемодан на колесики и решительно двинулась к терминалу. Пути назад для меня не было, и хотя я забронировала обратный билет на случай возникновения вопросов у гвинейских пограничников, сегодня я простилась даже не со Столицей, а со всей своей прошлой жизнью. На рассвете я сделала первый шаг в неизвестность, и как бы ни страшило меня туманное будущее, я хорошо понимала, зачем я здесь.