Наталья Антарес - Предначертание. Том III

–Короче, твоя стратегия ясна, – с многозначительным фырканьем заключила я, – улыбаемся и машем, да, мам?

–Ну, вроде того! – подтвердила мама, – а ты бы позвонила Юлиану, а то он решит, что с глаз долой, из сердца вон. Надо интересоваться делами мужа, Рина, а не ждать, пока он сделает первый шаг, притом, что изначально ты сама замутила воду. Спроси, в порядке ли он, расскажи, как прошел разговор с Инессой, одним словом, дай Юлиану понять, что он тебе небезразличен. Не тяни резину, звони прямо сейчас, а я в душ схожу, чтобы тебя не смущать.

ГЛАВА V

Даже после того, как мама деликатно удалилась в ванную, я долго не отваживалась набрать номер Джулса, а если уж говорить откровенно, и вовсе не горела большим желанием начинать этот разговор. Во-первых, у меня отсутствовала уверенность в том, что нам с Юлианом нужно выяснять отношения по телефону, а во-вторых, в данный момент я остро жаждала позвонить совсем другому человеку. Я боялась одной неосторожной фразой усугубить наш с Джулсом конфликт и невольно пустить под откос все прежние усилия, направленные на сохранение семьи, а, принимая во внимание владеющее мной нездоровое возбуждение, у меня имелись значительные шансы воплотить свои худшие опасения в явь. Я запросто могла сорваться и на ровном месте сделать непростительную глупость, за которую мне неминуемо придется дорого заплатить в будущем, поэтому я не спешила бросаться в омут и лишь задумчиво вертела мобильник в руках, мысленно репетируя предстоящую беседу. Я принципиально не хотела сводить общение с Юлианом исключительно к пересказу недавних событий, хотя в нынешних обстоятельствах именно они и являлись краеугольным камнем – прежде всего для меня было важно показать Джулсу, что я, как и обещала, занимаюсь проблемами Олежки, а не просто бегу от самой себя, куда глаза глядят. Но я догадывалась, что с утра пораньше Юлиан уже успел выслушать версию Инессы, и во всяком случае теперь ему было известно о моей поездке в Химпром, пусть даже эта информация и поступила к нему из весьма предвзятого источника. Так что, по большому счету, я могла еще сказать? Добавить подробностей? Озвучить дальнейшие планы? По-моему, я еще в столице в общих чертах обрисовала Джулсу предполагаемую схему действий, и с тех пор ничего кардинально не поменялось. Тем не менее, нечто неуловимо изменилось во мне, и я всё четче осознавала, что мне с каждым мгновением становится сложнее следовать по выбранному пути.

Сейчас я должна была позвонить не Джулсу, а Игорю Маркелову, отчаянно рвущемуся в столицу, чтобы любым способом спасти свой «лавандовый брак» с Тиной, и позволить ему покинуть Верный, так и не завершив начатого. Но сердце отказывалось внимать голосу холодного рассудка, и чаша весов необратимо склонялась в сторону, пожалуй, самого безумного поступка в моей жизни. Не знаю почему, но в глубине души я верила, что лишь у меня одной есть возможность убедить Эйнара принять помощь адвоката и не отказываться от участия в судебном заседании, а настойчиво стучащийся в мой разум призрак старательно укреплял эту безосновательную веру. Если ранее таинственный фантом являлся ко мне редко и нерегулярно, то в последние дни мы с ним практически сроднились, и меня почти перестали пугать мимолетные прикосновения невидимой руки. Я не чувствовала и тени враждебности, а скорее, наоборот, ощущала поистине отеческую теплоту в голосе – гость из параллельного мира явно не собирался причинять мне вреда, а единственной целью его посещений было в очередной раз напомнить мне, кто я есть на самом деле. Призрак просил, умолял, требовал, но лейтмотивом его паранормальной активности проходило необъяснимое стремление вызволить Эйнара из беды. Я словно была своего рода орудием в руках этом загадочного существа, снова и снова повергающего меня в пограничное состояние между бодрствованием и сном, когда мозг обладал наибольшей восприимчивостью к влиянию извне. Я пыталась сопротивляться, но неизбежно проигрывала схватку с невероятно сильным противником, которого в целом-то и противником назвать было нельзя. В борьбе за справедливость посланник иной реальности выступал моим главным союзником, а его клятвенное обещание однажды вмешаться в ход дела не давало мне окончательно потерять надежду. Казалось, для фантома Эйнар Мартис значил ничуть не меньше, чем для меня самой, но я по-прежнему не видела взаимосвязи между ними двумя, хотя она здесь безусловно присутствовала, вот только мне, похоже, элементарно недоставало воображения, чтобы ее установить. А еще я не сомневалась, что даже если я отрекусь от Эйнара и полностью сконцентрируюсь на своей семье, призрак все равно не оставит меня в покое, и в итоге окончательно сведет с ума. Я уже и так стояла на краю пропасти, и клубящаяся на распростертой бездной мгла неудержимо манила меня вниз. Но невзирая на риск, мне требовалось немедленно принять четкое решение и ни при каких обстоятельствах не сворачивать с дороги – лежащая впереди развилка предусматривала сразу несколько потенциальных вариантов, а права на ошибку я, увы, не имела.

Жуткая дилемма буквально раздирала меня на куски, а катастрофическая нехватка времени для размышлений держала в непреходящем нервном напряжении, и я совершенно не представляла, как мне удастся сохранять невозмутимость за ужином. Я бросала тревожные взгляды на часы и с нарастающим ужасом понимала, что мне давно пора определиться, но даже плавно перемещающиеся по кругу стрелки, наглядно символизирующие финальный отсчет, упорно не могли сдвинуть меня с мертвой точки. Странный и подозрительный пассаж со звонком «Кирилла Аверина», пронизанные искренним разочарованием слова Светланы Грищенко и внезапное появление фантома, непостижимым образом совпавшее с наивысшим пиком моих внутренних противоречий – от переизбытка впечатлений я вдруг оказалась беззащитна, будто выпавший из гнезда птенец, и мою твердую уверенность поглотили сомнения. Я никогда не ставила вопрос ребром и не допускала категоричной формулировки «Эйнар или Джулс?», я бы и дальше прятала голову в песок, довольствуясь жалкими компромиссам. Я примирилась со своими извечными метаниями и воспринимала их в качестве неотъемлемой части жизни, я свыклась с периодическими кризисами и ночными кошмарами и благополучно научилась с ними сосуществовать, но эта обманчивая и непрочная, как любая фальшивка, гармония, не могла длиться вечно, и настал день, когда шаткий каркас, на котором зиждилась хрупкая иллюзия, сначала угрожающе накренился, а потом и вовсе рухнул. Отныне моей первостепенной задачей было не допустить, чтобы падающие обломки погребли в руинах все мои предыдущие достижения, но я не видела выхода из этого лабиринта.