Андрей Глазков - Тень

Стоп! Сэм умер?! Слава богу…

Я окончательно пришёл в себя.

Я в клубе, на вечеринке…

В правой руке я сжимал револьвер, в левой – саквояж с миллионом долларов… Или наоборот?

Украдено в Детройте… Но кому какое дело? Да хоть в Чикаго. Да хоть… Нет, там я бы не рискнул воровать.

Сэмплы в голове звучат уже переведёнными, отредактированными, одобренными, с проставленными акцизными марками. Они научились фильтровать музыку в момент её передачи слушателю. Задействовали для этого вездесущие столбы сотовой связи. Прикрутили к каждой несколько десятков дополнительных транзисторов, кодировка, декодировка, приём-передача, разложение на составные части, внедрение цифровых подписей в генотип каждого отдельного трека. Конечно, за всем этим стояла компания чьего-то ребёнка. Конечно, все тендеры были проведены согласно требованиям законодательства. Все проверки показали отсутствие показаний. Свободные правила рынка. Небеспокоитьакционеров. Выступить с заявлением-опровержением может себе позволить лишь виновный, соответственно, все упреки следует оставлять без внимания. Нереагироватьнапроискикупленныхзадармавраговгосударства. Лишь бешеные боевики подпольного несоглашательства не соглашались с происходящим, пытаясь что-то говорить миру об истинной сути, пробуя организовывать протесты. Их били. Много. Сильно.

А мы смотрели на колыхающуюся суету наглого жира политиканов, на скользкую беготню лоснящихся тревожным потом подручных, на мерцание важных мигалок тайных пупенмейстеров и занимались своими делами. Продолжали торговать. Ненадкусанных сторон пирога тогда хватало на всех – каждый успевал откусить себе свежий кусочек.

Сначала люди употребляют, потому что всё хорошо. Им хочется праздновать. И они знают, что, когда праздник, можно позволить себе лишнего. Чего-то запретного, так как в праздник границы допустимого раздвигаются. И тогда мы выходим на сцену. Тогда мы торгуем. Много. Успешно. Славно.

Бывает, что всё плохо. Что проблемы и кризис. Что люди несогласны. Возмущены. Взбудоражены. Сами или кто-то им помог – не важно. Ведь когда люди несогласны… Когда они давят в себе протест, или когда его давят другие… Когда протест рвётся наружу… Чем больше протеста, тем больше расстройства. Чем сильней фрустрация – тем выше продажи. Спроси правды у продавца в соседнем с твоим двором ларьке, если не веришь на слово знакомому барыге.

Да, тут в горах нет ни ларька, ни двора, ни тем более магазина… не понимаю, куда ты бегаешь ночью, если вдруг… Если вдруг надо срочный вопрос задать знакомому продавцу. Ну, придётся верить тогда мне на слово. Да, иногда я злой, но лишь когда не могу совершить спонтанную покупку нового силиконового чехла для умнозвука.

–-

Я вышел на улицу. Это было просто сделать – лишь снять наушники и сдать их человеку-корзине. Он убирал их прочь, проглатывая, но не сплевывая, как не поступал кто-то другой в какой-то другой истории.

Ночь, действительно, уличный клуб, «Осенние пятки» основан курителями зелёного чая, таксист озадаченно сообщил дату:

– Да уже, это, неделя как после Нового года…

Мы ехали по морозному Большому городу, ехали вроде домой, но какой в этом был смысл? Вспоминая ситуацию с Сэмом, я приходил к убеждению, что дома может быть опасно. Попросил таксиста остановиться в квартале от дома.

У подъезда тоскливо дежурили отставные проститутки. Продажной любовью больше не пахло долгими зимними ночами – холод сбивал ароматы напрочь. Девочки и мальчики, освещая надеждой темноту улицы, а также стоящее рядом с мусоропроводом что-то бочкообразное в большом синем парике с пламенеющими алыми тенями под глазами, видными даже за километр в затхлой темноте прожжённого салона такси. Вглядываясь в нашу сторону, они успели заметить наше приближение, несмотря на то, что, поворачивая на улицу, водитель выключил фары по моей просьбе. Профессионалы…

Но в моей квартире кто-то был. Колеблющийся свет электрической лампы не позволял увидеть чётко посетителя, не позволял определить, один ли он был, но… Пауза в моем разуме позволила осознать снегопад… Нежные большие хлопья медленно падали на землю. Тихо и красиво. Непревзойденное великолепие падающего снега. Музыка давно ушла из меня, ничего не мешало воспринимать покой тёмной ночи, красоту страха, охватившего меня при виде света в квартире, тени в ней. Непрофессионалы.

Но что-то надо было делать. Разумеется, это было совершенно непросто. Я не понимал, откуда у меня деньги, мой ли в руке ствол, в моих ли он руках, мои ли это руки, я ли это. Решать же более сложные задачи – куда ехать, что делать – не представлялось возможным… В такие сложные жизненные моменты я всегда поступал одинаково – ехал на вокзал и садился на первый поезд.

Разумеется, были нюансы, не без этого. Дело в том, что я боялся самолетов и электричек. Самолетов – из-за высоты, электричек – из-за электричества… подход не подводил никогда, даже когда поезд шел в Соседний город 14, где была конечная станция дороги… В такие моменты я к поезду добавлял маршрутку и ехал дальше. В горах у меня было несколько схронов с велосипедами, так что при необходимости скрыться было очень даже легко.

Но в ту ночь…

Сейчас поезд казался слишком очевидным решением – я не хотел быть очевидным и подумал об автомобиле.

Машину мне так и не нашли. Более того – её ещё и не вернули. Но я не переживал. Такое случалось, и я был готов. Не могу сказать, что у меня постоянно воровали их, но скажу лишь, что уже три года как мои машины отказывались страховать от угона.

Я чётко понимал, что выхода в поезде в Соседний город нет, под каким бы номером этот город ни проходил. Вдруг у себя под ногтем указательного пальца я нашёл листок с напечатанным телефоном и написанным от руки словом – Михалыч – почерк Сэма. Сэм – любитель Твин Пикса. Запихать мне под ноготь записку, будучи наглухо мертвым при этом… Я вспомнил чёрные очки, отражение в них, вопрос и задание….

Я виделся с Михалычем! Стало полегче. Вспомнил предательский выстрел в висок. Стало похуже. Ни одно из воспоминаний не решало вопрос – откуда взялись деньги. Поставил тумблер в положение безразлично . Помогло.

Таксист включил магнитофон. Кассета щёлкнула и зашипела пленка. Plasticine by Plastikman. Тёмная ночь наполнилась мягким свистом вязкого acid house…

Связанность дальнейших событий ставит меня в тупик – но тогда я видел чёткую взаимосвязь между музыкой и прекрасной высокой блондинкой, медленно подходившей к такси… Волосы – платиновые, шикарно раскинутые на шиншилловой шубе, круглое ясное лицо, тонкие брови, никакой косметики, лишь румянец от мороза на щеках, а губы – просто полные, блеск гигиенической помады, сочные и свежие, глаза – томные, глубокие, карие, искренние…