Ева Вишнева - Кокон

Нужно поскорее закончить с картами. Сделать все так, чтобы наставник не смог ни к чему придраться. Потребовать, чтобы он выполнил обещание и рассказал всю правду об Алли – даже если тот пойдет на попятную, откажется от своих слов, если конверт окажется пустым. «Хорошо, все будет хорошо», – пробормотала Элль, чувствуя, как тугой узел в груди потихоньку слабеет. Она только сейчас поняла, что сидит на пыльном полу, что с правой ноги слетела туфля, пятка мнет край папки, а лампа мигает. Голова кружилась. Такие приступы иногда случались – минуты, когда она что-то делала, не отдавая себе отчета не запоминая, где находится и что происходит.

– Извини. Я и правда сама не своя.

Голос не ответил. Элль прижала руку к груди и замерла, не почувствовав кулон под ладонью. Сердце пропустило удар, почти развязавшийся узел снова затянулся, вызвав болезненный спазм. Потом ее накрыло волной облегчения: надо же, умудрилась забыть, что сама, разозлившись, отбросила камень в сторону. Но вдруг с ним что-то случилось при ударе об пол? Раскололся или закатился в какой-нибудь узкий проем так, что не достать? Элль пошарила вокруг себя.

Кулон она отыскала. Протерла от пыли, погрела в руках.

«Извини, Элль, лишнее сорвалось с языка. Не стоило так на тебя давить».

– Ничего страшного. Не волнуйся.

«Пойдем домой? Отдохнем хорошенько, силы накопим. Я постараюсь помочь тебе с картами».

Как ты не понимаешь, некогда отдыхать, – хотелось закричать Элль, но она сдержалась. Сосредоточилась, дробя окружающее пространство на составные. Выступившие нити вились по перилам. Их было две, одна совсем тонкая, едва заметная. И другая, потолще, чуть волнистая. У Элль не было с собой ни карандаша, ни ручки, оставалось надеяться на свою память. В принципе, ничего страшного, она нанесет их на карту позже.

На четвертом этаже нити свесились с перил и потянулись вдоль коридора, прижавшись к стене. На второй развилке свернули направо, и Элль решила, что последует за ними в другой раз. Завтра. Переход в жилой корпус располагался совсем близко, хорошо бы вернуться в свою комнату, окончательно прийти в себя. Но отдыхать все равно некогда: лучше поскорее разобраться с картами, придумать понятную систему обозначений.

5

На пути к комнате Элль встретила компанию мальчишек, рассевшихся на широком подоконнике. Взгляд одного из них задержался на Элль – может, папка привлекла внимание? Скорее, раскрасневшееся после приступа лицо и смятое, запыленное платье: эх, надо было привести себя в порядок после истерики на лестнице. Элль низко опустила голову, ускорила шаг.

С мальчишками, кроме одногруппника Яцека, она не водилась, разговаривала, только когда учителя заставляли работать в общих группах. Они были слишком скучными, эти мальчишки. Почти все увлекались одним и тем же – собирали макеты кораблей, болтались по окрестностям, резались в карты. Жестко высмеивали проигравших, ввязывались в драки, грубили воспитателям. Если влюблялись, то в Марисоль. Ну, еще в пару-тройку других девчонок, которые считались красавицами.

За спиной послышался смех. Элль напряглась: показалось, будто смеются над ней.

Общая комната, принадлежащая их группе, пустовала. Осень еще не успела просочиться сюда – окна неудобные, чтобы открыть форточку, нужно позвать воспитателей. Заморачиваться этим, конечно, никто не хотел, поэтому в комнате стояла духота. На столе лежал фонарик, и Элль остановилась, раздумывая: забрать себе, оставить? Вдруг она не успеет разобраться с картами до выключения света? Где-то в тумбочке лежал ее собственный фонарь, добытый в одной из игр, красивый, с корпусом из цветных кубиков. Но батарейки к нему нужны были особенные, их с Большой Земли завозили редко.

За спиной, со стороны угла, послышался шорох. Там стояло потертое кресло, куда обычно складывали ненужные вещи: одежду, из которой выросли, прочитанные книги и надоевшие игрушки. Словом, то, что жалко выбрасывать, что еще может кому-нибудь пригодиться. Таких предметов было немного, они быстро находили новых хозяев, и тем не менее кресло редко пустовало.

Но сейчас небольшую стопку бесхозных вещей переложили на пол, а в кресле сидела…

– Элль, – хрипло позвала Нора.

– Ты как? Прости меня, я…

Элль стало стыдно: после беседы с наставником остались лишь мысли об Алии, все остальное вылетело из головы. Нора казалась усталой, но отчего-то удивительно спокойной, даже безмятежной. Правда, одета была не по погоде: в теплый свитер, в котором разве что зимой на улице гулять. Подвязала к шее поврежденную руку, туго перемотанную платками.

– Нет, это я хочу извиниться. Некрасиво вышло. Жаль, что ты увидела.

– Что же ты с Марисоль не поделила?

– Ну, – Нора замялась. – Не так давно Марисоль сорвалась на меня после урока астрономии. Я заслужила. Нас с ней объединили в группу, а я свою часть неправильно посчитала, и перепроверять не стала. Не мое это, ненавижу формулы, всегда в них путаюсь!.. Ну, Марисоль высказала мне все в коридоре, и на этом, как мне казалось, дело кончилось.

– Она тебе руку… из-за такой ерунды?! – изумилась Элль.

– Подожди, я еще не дорассказала. Ты же знаешь, большая игра уже очень скоро, все на нервах, делятся на команды. Вроде как в этот раз особенный приз: тот, у кого будет самый высокий рейтинг, сможет загадать любое желание. Все что угодно, вообще все. И взрослые будут обязаны это выполнить.

– Ну да, конечно, – фыркнула Элль. – Каждый год что только не обещают, а призы оказываются никчемные.

Игры на острове проходили постоянно: некоторые вспыхивали стихийно, другие планировались, тщательно готовились воспитателями, учителями и самими ребятами – как злополучный поиск сокровищ, после которого Алия исчезла. В играх в основном нужно было бегать локации к локации, выполнять задания. Элль до сих пор помнила, как однажды должна искала в телескоп определенную звезду: полночи мерзла на крыше, а облака так и не расступились. Впрочем, это была не та игра, победа в которой что-либо значила.

С точки зрения Элль, да и многих других, только большие игры имели смысл. Сам наставник прикладывал руку к их организации: сложные, многоуровневые, они требовали подготовки, выносливости, ума и везения. Некоторые задания были связаны с учебной программой, на других приходилось быстро реагировать. Где-то требовалось работать в команде, а иногда помощь других оборачивалась потерей баллов.

– Марисоль хочет объединиться с Ульвом на предстоящей игре.

– Что? – Элль оторопела.

Ульв, одиночка, от которого едва ли не пахло опасностью, обманчиво-хрупкий, с чем-то звериным во внешности и поведении, побеждал в больших играх чаще всего. Он всегда действовал уверенно и быстро; где не мог взять умом,брал силой. Все знали: напрашиваться к нему бесполезно, Ульв объединялся только с Теей и Тео, своими одногруппниками. Иногда еще приглашал в команду Симону, девочку, которой помимо красок и кистей ни до чего не было дела.