Ева Вишнева - Кокон

А после выпуска позапрошлого номера они с Магдой сидели на теплом полу – в месте, где этажем ниже мерно вибрировал отопитель, и текла горячая вода по трубам. Строили макет корабля из неудавшихся газетных страниц, не пропечатанных или залитых черным и гадали, до какой звезды он мог бы долететь,если бы был настоящим.

Элль не сомневалась, Магда согласится помочь, даст посмотреть тетрадь… Если бы это имело смысл.

– Какая разница, когда напечатаны карты. О том, настоящее ли письмо в конверте, Магда мне не скажет.

“Тоже верно, – согласился Голос. – Но можно пробраться к наставнику в комнату и найти письмо”.

– Уж легче сделать задание с картами!

Элль разложила листы по стопкам, распределила по дням. Решила начать с главного корпуса, с верхних этажей, которые обычно пустели раньше остальных. Аккуратно свернула планы, положила в сумку.

Длинный странный день подошел к концу.

6

Учитель говорит-говорит, и никак не может закончить фразу. Элль в очередной раз смотрит на часы – стрелки неподвижны. Время замерло, поймав в капкан всех людей в комнате: теперь учитель будет говорить до тех пор, пока не кончатся слова, а Элль предстоит вечно слушать и вечно скучать. И тут минутная стрелка дергается. Элль вздыхает: пусть время и не остановилось, но с часами явно что-то не так, они отстают, идут невпопад. Надо бы посмотреть особенным зрением, выяснить, что сломалось.

Часы раскладываются на краску, крепления, металл, дерево. Увы, на циферблате нет ни единого отверстия, сквозь которое можно увидеть механизм: шестеренки, пружину, маятник. Через минутную стрелку перекинута ниточка. Ниточка спускается, стелется по доске, вьется по полу и ныряет в щель под дверью. Элль зарисовывает ее на полях тетради.

Учитель все-таки завершает фразу. Тяжело дышит, будто очень быстро бежал. Достает платок из нагрудного кармана, вытирает пот с висков. Дает задание.

Время ускоряется.

После занятия Элль выскакивает в коридор распрямившейся пружиной. На дне ее сумки лежат свернутые вдвое планы шестого, пятого и четвертого этажей, и руки чешутся достать их, начать расследование для наставника. Но надо терпеть, ждать, пока учебный корпус не опустеет.

Ребята сонно ходят по коридорам. На улице ветки деревьев царапают низкие облака. Покарябанные и изодранные, те исходят моросью, разжижают землю в вязкую кашу. Погода не для прогулок, и это плохо: ребята разбредутся по зданиям, соединенным перекидными мостиками от крыши к крыше. Кто-то, возможно, останется в учебном корпусе, хотя после занятий находиться тут нежелательно – негласное правило; никто, конечно, не прогонит, но взрослые могут припахать к какому-нибудь скучному внеурочному занятию или начнут придираться к мелочам, вынуждая уйти.

– Пожалуйста, побудь со мной немного, – Нора кладет на плечо Элль теплую руку. – Боюсь нарваться на Марисоль.

– Так у них до пяти занятие на ферме. Практика. Сейчас только три, вы никак не пересечетесь.

По сравнению со вчерашним Нора выглядела чуть лучше, синеватая бледность почти ушла, но тени под глазами все же остались. Сегодня Элль проснулась очень рано, умылась-оделась. Проходя мимо комнаты Норы, она тихонечко постучала, не рассчитывая, впрочем, что подруга откроет. Но Нора открыла, сна ни в одном глазу. «Тебе удалось поспать? Хотя бы чуть-чуть?» – спросила Элль, заранее предугадывая ответ: в уголках глаз Норы полопались капилляры, и сама она выглядела нездоровой, ночная рубашка мешком висела на тонкой фигуре.

«Да, – глухо ответила Нора. – Чуть-чуть».

«Я помогу тебе привести себя в порядок. С одной рукой ведь трудно”.

Нора не проявила интереса ни к одежде, ни к прическе, которую Элль предложила сделать. Только в самом конце, стоя перед зеркалом, с сомнением спросила: “Мне идет?” “Нет, – ответила Элль, начиная злиться: она вдруг поняла, что сделала Норе такую же косичку-колосок, которую любила носить Алия. И платье, перетянутое пояском на талии – тоже привычка исчезнувшей подруги. – Нет, не идет. Сейчас переделаю”. Коса была расплетена, поясок снят.

После Элль сбегала на первый этаж, к стенду с расписанием. Просчитала, где сегодня будет появляться Марисоль, и как избежать встречи. После уроков она надеялась сразу заняться задачей наставника, но…

У Норы очень жалобный взгляд, больная рука мертвым грузом висит, подвязанная к шее выцветшим, видавшим вид платком. Элль выдавливает улыбку:

– Давай на обратном пути возьмем какую-нибудь игру из общей комнаты?

– Да!

«Ты все делаешь правильно. Отдохни с ней немного, – шепчет Голос. – А потом мы обойдем все, что запланировали».

Игру выбирают наугад, берут первую попавшуюся. В коробке бруски, из которых нужно сложить башню, а потом вытаскивать детали так, чтобы она не обвалилась. У Норы получается, она аккуратно вынимает брусок за бруском, и нагрузка перераспределяется по остальным деталям. А у Элль конструкция обрушивается.

Она нервничает, поглядывает поверх плеча подруги на окно, за которым медленно темнеет небо. На сумку, брошенную у двери, на дне которой свернуты планы этажей.

Очередная конструкция обрушивается после первой попытки вынуть брусок.

Нора смотрит внимательно и не торопится складывать башню. Потом говорит нарочито сонным голосом, что устала и хочет поспать. Элль чувствует ложь в ее словах, но не спорит. Подхватывает сумку, прощается.

Время вновь ускоряется.

В коридорах пусто и холодно. Шестой этаж погружен в сумрак. Элль приходится долго искать выключатель, водить руками по шершавым стенам. Наконец, клавиша оказывается под пальцами, тусклый свет разливается по коридору. Элль разворачивает план, отмечает первую нить. Она вьется по стене, цепляясь за невидимые обычному глазу шероховатости: щербинки, бугорки и выемки. Протяни руку – коснешься. Пальцам покажется, будто они схватили пустоту (кожа слишком груба, чтобы почувствовать), но глаза увидят, как зажатая в кулаке нитка слегка дрогнет, натянувшись. Элль аккуратно чертит линию.

Ближе к центру коридора из-под двери, выныривает другая нить, очень тонкая – она ложится на план пунктирной строкой. Элль заходит внутрь, в душное помещение, уставленное деревянными партами. Нитка режет его пополам и убегает в приоткрытую форточку.

“Иногда мне хочется домой, – вдруг говорит Голос. – Смешно, да? Я не знаю, кто я и откуда. Не знаю, как выгляжу и был ли вообще у меня когда-нибудь дом. Но почему-то я по нему порой сильно тоскую”.

Элль хмыкает. Она не знает, что ответить. На ум приходят слова одной из учительниц, которая вела уроки лет пять назад.

«Дома что решето, – говорила… как там ее звали? Впрочем, неважно. – Они цельные, когда новые, безошибочно спроектированные и построенные настоящими мастерами. Но затем фундамент проседает под тяжестью. Из-за этого по стенам ползут трещины, разъемы дверей и окон искривляются, теряют геометрическое совершенство. Тысячные доли градусов – и не заметишь. Вот почему в домах сквозит, даже если окна закрыты, а батареи горячие”.