Виктор Мар - Последний is человек

В коронавирусном 2020-м, первую и вторую волну пандемийных мер, мы с матерью пережили без особых потерь. Если не считать двух штрафов за отсутствие масок, того, что я лишился бизнеса, а маму уволили с работы. Ещё у нас пропали путевки на Олимпиаду в Японию, её тогда отменили. Было очень обидно, мы два года копили и собирались. Вот, наверное, и всё. А то, что я набрал 12 килограмм к весу, утонул в депрессухе и спровоцировал астму на нервной почве – это не в счет. Хотя, собственно, с астмы всё и началось.

Алекса подперла лицо ладонями. Глаза налились слезами, изображение помутнело… И вдруг, Алекса подскочила и опрокинула бутыль с ТАХОИНОМ 4 4 ТАХОИН – густой, липкий энергетический напиток. Хранится и потребляется в/из архаичных стеклопластиковых прозрачных бутылок. Сохранившихся только на кораблях и капсулах системы ротор. . Через призму слез стал отчетливо виден второй, стереоскопический слой, наложенный поверх домашнего видео. Девушка протерла глаза, со слезами исчезло и наложенное изображение. На экране вновь были только она, её родители и собака. Алекса откинулась в кресло, при этом ногой вляпалась в разлившийся тахоин. Она подняла бутылку и вылила остатки напитка в рот. В этот момент, через стекло бутылки, как раньше через слезы, Алекса увидела наложенное стереоизображение.

Из ступора Алексу вывел не мерцающий сигнал тревоги и не резкий писк ласты, а Юрий, трясущий её за плечи.

– Вставай, девочка, ты что уснула?

Алекса открыла глаза, Юра продолжал её трести.

– Ты в порядке? Очнулась?

– Да, да! Что случилось?

– Тревога!

– Как!? Почему!?

– СКРАБСЫ 5 5 СКРАБСЫ – агрессивный энергоматериал, противоположность мидихлорианам (по Спилбергу). Стремится к господству во вселенной, через подавление/осеменение мидихлориан и остальных энергетически более слабых форм, в частности, биологических. КРАБ – биовещество, синтезируемое СКРАБСАМИ из местных субстанций. Используется для захвата / подавления / осеменения биологических форм жизни аналогичных земной. (Из праха земного) вышли на наш форватер!

Алекса тряхнула головой, придвинула ШЛЕМОКАПСУЛУ 6 6 ШЛЕМОКАПСУЛА – пафосное название обычной гарнитуры, состоящей из наушников и микрофона. .

– Второй пилот в деле. Принимаю управление.

– Всё в порядке, красотка? – услышала она голос Янека, – Как ты?

– В порядке, работаем.

Алекса взмахом руки развернула панорамные мониторы.

На главной площади Ватикана замерла многотысячная толпа. Конклав вот-вот должен вынести свой вердикт. Все взоры были устремлены на трубу Сикстинской капеллы. Люди крестились, нервно перебирали пальцами, губы скороговоркой произносили молитвы, напряжение звенело и нарастало.

Внутри, под сводами, расписанными Леонардо Да Винчи, распахнулась высоченная дубовая дверь. Кардиналы склонили головы перед новоизбранным папой Бенедиктом шестнадцатым. Новоиспеченный понтифик быстрым шагом прошёл сквозь толпу в красных мантиях.

Вперёд с поклоном вышел камерарий:

– Ваше первосвятейшество, вам нужно пройти в красную комнату плача, а затем выйти на лоджию…

Его оборвал страшный, оглушаюший рёв толпы с площади. Из трубы над Сикстинской капеллой взмылся белый дым. Кардиналы заткнули уши. Канделябры и рамы старинных картин начали ужасающе вибрировать. Из распахнувшегося витража, прямо к ногам самого папы упали несколько цветных стекол.

Бенедикт раздражённо отпихнул стекляшки носком туфли.

– Хватит! Какая к чертям лоджия?!

Не столько от шума, сколько от слов папы кардиналы остолбенели, не в силах даже перекреститься. Десятки пар глаз в ужасе таращились на понтифика. Камерарий уронил большой старинный колокольчик и бухнулся на пухлую задницу.

– Ваше первосвятейшество, на центральную лоджию базилики Собора Святого Петра.

– Хватит я сказал!

– Но это благословение. Кардинал-дьякон уже объявил нового папу римского, вы должны благословить город и мир…

– Благословение? Быстро ко мне в кабинет всех, кто хоть что-то знает про эту новую заразу!

– Какой кабинет?

– Не знаю какой! Я тут ещё ничего не знаю!

– Вам надо облачиться в папскую мантию в комнате плача…

– Остановитесь уже, заклинаю! Неважно где, неважно в каком крыле, келье, спальне, резиденции, да хоть прямо тут! Главное быстрее! Соберите всех: ученых, писак, наших, мусульман, евреев – всех!

Камерарий, не меняя позы, как был на заднице, так и двинулся к выходу, словно перепуганный краб.

От его медлительности и неуклюжести понтифик окончательно пришёл в ярость. Он со злостью ударил ногой по лежащему на полу колоколу. Колокольчик полетел в камерария, а новоиспеченный папа римский схватился за ушибленную о колокольчик ногу и, прыгая на второй, через боль заорал камерарию:

– Я же сказал быстрее!

Том остановился возле стойки ресепшн. Девушка в белом халате, наверное, секретарша, а может и медcестра, сообщила ему, что доктор задерживается, а Том может несколько минут подождать в кабинете, чтобы не пересекаться с другими пациентами.

Она распахнула дверь и Том вошел в просторный белый кабинет.

– Располагайтесь. Может, чаю? Кофе у нас нет.

– Нет, спасибо.

Девушка скрылась за дверью. Том осмотрелся. Кабинет был большой, но сесть можно было либо на медицинскую кушетку, либо на кресло за стол доктора. На кушетку не хотелось, а за стол не решился. Том подошел к зеркалу у двери и стал себя разглядывать.

– Да, возраст Христа.

Потёр ладонью небритость, украдкой выдавил прыщик в складке носа, пригладил волосы на макушке.

– Красавчег, обидно будет, если подсел на какую-нибудь хроническую дрянь. Надеюсь, что это астма и она лечится.

Том повернулся, посмотрел на часы. Стрелки тикали, а доктора всё не было. Том подошел к письменному столу. Среди бумаг и прочей канцелярии лежал раскрытый журнал. Том развернул журнал к себе. На половине страницы красовалось фото доктора, сделанное в этом кабинете, за этим самым столом.

– Ну вот, его уже в журналах печатают, звезда, зачем теперь вовремя приходить…

Том поднял журнал и сравнил фото с обстановкой в кабинете.

– Да, точно тут.

Том обошёл вокруг стола, уселся в кресло и стал разглядывать журнал. Из приемной послышался шум. Том перестал читать и прислушался. По-видимому, к кабинету рвались какие-то настырные дядька, произносящие фразы на непонятном языке. Девушка с ресепшен явно пыталась их остановить, но безрезультатно. Том захлопнул журнал и бросил на стол. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились трое в строгих чёрных костюмах. Том попытался подняться им навстречу, но не успел. Один из вошедших, с ходу, выстрелил ему в шею капсулой с, как выяснилось позже, сильным парализующим веществои. Том обмяк и стёк под кресло.