Виктор Мар - Последний is человек

– Значит ты тоже увлекалась сёдо, только на льду. А как твои успехи с чернилами?

– Исписала все.

– Покажи, что у тебя получилось.

Алекса осторожно достала из контейнера все гаджеты для сёдо и исписанные листы пергамента. Унь взяла листы и стала внимательно изучать графику.

– Ты могла бы стать величайшим мастером сёдо.

– Шутишь?

С лица Унь исчезла даже малейшая тень иронии.

– Нисколько.

– Что, красиво написано?

– Нет, над техникой, калиграфией, как у вас говорят, надо ещё много работать.

– Тогда что же тут великого?

– Многие в совершенстве владеют техникой, но дело не только в этом, самое главное, что ты пишешь.

– И что, по-твоему, я тут написала?

– Твоя душа излилась в поэзии твоего тела. Твой стих – это элементы или фигуры из фигурного катания. Когда тебе стало тоскливо и одиноко, ты призвала на помощь то, что любила с детства, то, что ценили твои близкие, то, что через тяжкий труд поднимало тебя над мирской суетой.

Алексу осенило. От волнения она начала массировать пальцами лоб. Но Унь внимательно смотрела на экран и не заметила, как волнение охватило её собеседницу. А главное, Унь не поняла, что она только что помогла Алексе расшифровать тайнопись.

Алекса не могла припомнить, когда она так волновалась, а главное, что она не могла справиться с волнением. В обычной жизни, на Земле, женщины в таком состоянии начинают суетиться, ходить, что-то перебирать, прибирать, наводить порядок. Тут прибирать было нечего. Единственными предметами, не интегрированными в панели капсулы, были листы пергамента и кисть с чернильницей для сёдо. Вот их-то и постаралась прибрать Алекса. Унь отодвинулась, зацепилась, листы опять рассыпались, девушки бросились их собирать и оказались на полу, взволнованные, испачканные чернилами.

Унь попыталась нежно смахнуть черную капельку со щеки Алексы. Капелька размазалась по всей щеке, но от прикосновения внутри Алексы словно разорвался вулкан и изверг лаву в мозг и во все частички её прекрасного тела. Не понимая происходящего, Алекса прижала руку Унь к своему лицу, губам и начала целовать её ладонь. Свободной рукой Унь ловко обнажила свою грудь и грудь Алексы. Две пары прекрасных девичьих розовых сосков напряглись и прижались друг к другу.

Гвардеец продолжал смотреть в глаза Тому.

– Что-то не так?

– Мне кажется, что вы не регистрировались, сэр.

– Не понимаю в чем проблема, что за регистрация?

– Вас нет в списках, сэр, давайте отойдем в сторону.

Гвардеец, не убирая руку с плеча Тома, повел его в сторону от кафедры, на которую уже взошел следующий оратор. Они остановились у колонны. Том покорил себя за то, что расслабился и за все время не придумал ни одного плана побега. Сейчас самое время, или как это, лучше поздно, чем никогда, подумал Том, прикидывая ходы к отступлению. Но даже самого поверхностного взгляда на охранявших курью швейцарцев и их расположение оказалось достаточно для понимания того, что сбежать отсюда нет никакой возможности.

Том вздохнул и опустил голову. Гвардеец убрал руку с плеча Тома и достал планшет.

– Сэр, у нас установлено чёткое правило в отношении тех, кто…

У гвардейца сработал коммуникатор…

– Одну минуту, сэр.

Гвардеец вытянулся и в течении пары минут слушал собеседника на том конце провода. «Вот парадокс, проводов давно нет, а выражение осталось», – подумал Том. Ещё он подумал, откуда и почему люди говорят алло и что это значит. Вообще, эта пара минут, пока говорил гвардеец, показалась Тому очень длинной, и Том успел подумать о многом. И ещё бы о чем-нибудь подумал, но его оборвал гвардеец.

– Есть, сэр! – отрапортовал воин в гарнитуру и повернулся к Тому. – А теперь с вами, сэр…

– Да, что, собственно, случилось?

– Повторяю, сэр. У нас существуют чёткие правила в отношении тех, кто выходит выступать на кафедру…

Том просветлел.

– Что, выступать?

– Да, сэр, выступать. Согласно правилам, вам следует закрепить номер и в дальнейшем выходить строго в соответствии с номером.

Тому захотелось обнять гвардейца, но он сдержал свой порыв.

– С огромной радостью, запишите меня.

– Есть сэр, вы можете выступать следующим.

Тома покинула радость. В глазах потемнело. Стало понятно, что разоблачения не избежать.

– Ваше имя, сэр?

– Что, что?

– Имя, сэр.

– А это, Болд.

– Понял, сэр.

– Только через Д.

– Это не важно, сэр, у меня есть фото. И ещё, сэр, если вы получите ещё одно и одно предупреждение, то будете помещены в карцер. Записывайтесь и не выскакивайте на трибуну без своего номера. Удачи, сэр, вы выступаете следующим.

Гвардеец развернулся на каблуках и удалился. Том привалился спиной к колонне и закрыл глаза. Давление поднялось, пульсация крови гулко отдавалась в висках. Мысли путались. Том судорожно пытался собрать их в какой-нибудь более-менее стройный строй. Стройный строй, нет, это не каламбур, это глупость какая-то. А почему глупость? Масло масляное, подобное подобным, или ещё, это, клин клином. Том открыл глаза. Взгляд, слух, а главное мысли вмиг стали яснее ясного. Точно, яснее ясного, что клин клином. Вот это настоящий каламбур! Как тут у них говорится, во спасение? Прорвёмся!

Том тряхнул кулаком и уверенно зашагал к трибуне.

Янек потрепал за затылок сладко сопящего Юру.

– Проснись!

– Чо? Что случилось, горим?

– Слушай, я с нашими красавицами связаться не могу.

– В каком смысле?

Юра потянулся и протер глаза кулаками.

– Вообще не могу. Ласты не отражают, на камере нет.

– Может спят?

– По датчикам их нигде нет, ты ничего не отключал?

– Вроде ничего…

– Что значит вроде? Ты отключал системы или нет?

– Погоди, не дави, не проснулся ещё. Так…

Юрий встал и размял плечи, потянулся.

– Так. У Унички я ничего не отключал, а у Алексы клинолазер накрылся, может ещё чего прицепом гафкнулось?

– Пойдём посмотрим.

– А, вспомнил, Алекса же своё хоум видео смотрела и просила не мешать, очень просила. А Унь, наверное, рисует.

– Все равно нужно проверить.

– А может не надо? Не любят они визитов без приглашения, – грустно заметил Юрий и «ностальгически» погладил свою челюсть.

– Пошли, так нужно по инструкции.

– Раз по инструкции, тогда пошли.

Парни вышли из покоев Юрия, прошли через мостик к трапам.

Янек остановился.

– К кому вначале?

– Поехали к Унь.

– На лифтах нельзя, пешком.

– Почему нельзя?

– По инструкции. Когда нет связи с членом экипажа…

– Да знаю, знаю. Тогда к Алексе пойдем, а то к Унь три этажа наверх топать.