Виктор Мар - Последний is человек

– Да, стало ясно, что подковы ещё рано сдирать. Ещё повоюем. Через день сановники вернулись. От лица папы старший гвардеец объявил, что дальнейшую работу продолжит конклав избранных, а остальным, ну, типа, спасибо. Всех доставят, либо обратно, либо в любую указанную точку мира. Опять же было вино, был ужин, только на сей раз с душой переместилось и мое тело. Очнулся я дома, лёжа на полу возле кресла. Да, вот так.

Ещё забыл сказать, в тот день, в последний, опять появился камерарий, придавленный троном. За километр чувствовалось, что он зол на весь мир и эта злоба не была связана с его физической помятостью.

Я находился возле дверей в папские покои и слышал, как он орал на самого папу. Что он кричал я не расслышал, да и не очень тогда верил в то, что кто-то может поднять голос на самого Папу Римского, тем более из его свиты и не где-нибудь, а в Ватикане.

Уже после я узнал, что и эта ругань, и покушение на понтифика были следствием того, что группе избранных из нашего числа, из числа гостей-учёных, было позволено без каких-либо ограничений пользоваться всеми архивами Ватикана. От древнейших манускриптов, рукописей, чертежей Да Винчи, до самых последних данных о контактах с инопланетянами. А контакты к тому времени, уже были, и не только с гуманоидами. К тому времени, к 2026 году, специальная тайная служба Ватикана инициировала и поддерживала такие контакты уже более шестидесяти лет. Наверное, папины опозиционеры боялись распространения именно этой информации, которая могла на корню подрубить все устои церкви. Причём любой церкви, не только католической.

Так. А без этого ваша миссия…

На экране пошли помехи, изображение исчезло, в ластах слышался только кашель Тома.

Том зарулил на стоянку перед дворцом ледового спорта. Остановился. С минуту побарабанил пальцами по рулю, но затем решительно вышел из машины и быстрым шагом пошёл внутрь. На входе чуть не столкнулся с какой-то старухой со шрамом на шее, которая перегородила узкий проход ко льду и уставилась на него. Тому пришлось трижды просить старуху продвинуться прежде, чем она пошевелилась. Том пролез между старухой и бортиком, процедил спасибо и тут же забыл про старуху, ему предстоял серьёзный разговор.

Жена стояла, как и всегда, у самого края ограждений. Дочь была на льду в новом розовом платье. Она готовилсь к стартам. Алекса заметила отца и подкатила к бортику.

– Пап, привет! Ты где был?

Том перегнулся, приподнял девочку и поцеловал в лобик.

– Привет, солнышко, всё потом расскажу. Иди катайся!

Алекса укатила и включилась в тренировку. Том повернулся к жене.

– Привет, Жюли!

– Тебя не было неделю, – не поворачиваясь ответила женщина.

– Я думал, что сейчас не обязан отчитываться.

– Передо мной не нужно, а как Алекса?

– Прости, послушай. Я как раз думал, хотел поговорить, может мы опять вместе?

– Что вместе?

– Опять начнем жить вместе, как раньше, как семья.

– А пропадать по ночам и не ночевать неделями тоже будем как семья?

– Я всё понял, прости, ну давай ещё раз попробуем.

– Не могу, я не одна.

– Ты про Сержа? Ты же говорила, что у вас не серьёзно.

– Уже серьёзно, скотина! Из-за тебя, ублюдок, мне пришлось переспать с этим боровом!

Жюли начала кричать, люди, стоящие рядом, отшатнулись. Жюли замахнулась и повернулась, но Том опять не успел увидеть её лица, он проснулся. Том часто видел сны с Жюли, но ни разу не видел в них её лица.

Том приподнял голову. Он лежал на полу. Поскрипел, неспеша поднялся и размял затекшие члены.

– Чёрт, как больно они это делают.

Прошёл в ванную, освежился. На кухне отправил в мусор испорченные за неделю продукты. Снял с вешалки куртку и послал воздушный поцелуй на семейное фото – его, жены и маленькой Алексы.

Том остановился перед дверью доктора.

– Надеюсь примут без записи, по старой памяти.

Том толкнул дверь и вошёл в приемную. Девушка натянула дежурную улыбку, но узнав Тома, перекосилась, выронила поднос с чашками и метнулась в кабинет. За дверью послышались неразличимые возгласы и шум падающей мебели. Не прошло и минуты как из кабинета вышел доктор, под руку вывел возмущающуюся тетку, принудительно проводил её до лестницы и подошел к Тому.

– Пройдемте, нам нужно поговорить.

– Элина, – обратился он к ассистентке, – меня ни для кого нет. Так нет, что вообще нет! Понимаете?

Девушка кивнула.

– Отлично! Если сюда вломятся рожать тройни четыре чернокожие, гомосексуальные африканские беженки… Что вы им скажете?

– Скажу, что вас нет, доктор.

– Отлично, моя милая!

Доктор и Том вошли в кабинет. Доктор запер дверь на ключ. Повернулся к Тому и протянул руку.

– Доктор Эмиль Браун.

Том пожал протянутую руку.

– Том Болд, через Д.

Юрий провёл рукой над панелью и экран засветился. С экрана смотрел постаревший Том. Он прокашлялся и продолжил свой рассказ.

С доктором Брауном мы тогда бодались очень долго, крепкий он был орешек. Он вытянул из меня почти всю информацию по Ватикану, но сам мне почти ничего не поведал. Хорошо, что я вовремя спохватился, но пришлось блефовать. Я напустил тумана по поводу моей беседы с гвардейцем. Браун купился и начал вскрывать свои карты.

Многое я уже знал и без него. Но общение с ним помогло выстроить ещё более точную и полную картину происходящего. В основном я уже вам обо всём рассказал ранее, есть детали, но к ним вернёмся позже. Главное в общении с ним было не общение с ним, а общение с Чуком и Геком, парой гомосеков, что были со мной в Ватикане. Оказались милыми мужичками. Я показал ему их на фото в журнале. Я думал, что с голубыми общаться не в моих силах, но оказалось голубой голубому рознь.

Том засмеялся своей шутке.

– Эти не лезли со своими мироощущениями, не навязывали своих взглядов и оказались вполне сносными и даже забавными. Они оказались в числе избранных, кого допустили к архивам Ватикана и, несмотря на строжайший запрет, многое нам поведали. Стоило их поддеть, ну, спровоцировать их спор между собой или похвалить только одного, как тут же, перебивая друг друга, они начинали посвящать собеседника в самые святая святых. Именно от них я узнал, что на научном конклаве было решено создать вашу миссию. Набрать, так сказать, племенной материал и отправить в космос, подальше от болезни, о которой ничего пока толком не знали. Звучало жутко, но для Алексы, моей дочуры, это был реальный, по-моему, шанс выжить вдали от этой заразы. Прости, девочка, но после этого, я практически лишил тебя детства.

Унь ухмыльнулась.