Роман Балуев - Золото верности

На этих словах мелодичный голос умолк, словно бы тихо умер, а воительница отвернулась обратно к лошадиной сбруе. Вероятно, она только что истратила как минимум месячную норму разговоров и до прибытия в лагерь не собиралась более произносить ни слова.

Тания закусила губу и тоже замолчала, крепко задумавшись.

– Нет! – воскликнула она наконец. – Мне вовсе не нужно, чтобы ты становилась мне наставником или чем–то вроде того. Разве я просила подобного? Мне нужно, чтобы ты стала мне другом!

На голубоглазом лице Реанны будто бы промелькнуло лёгкое недоумение – единственное подобие эмоции, которое иногда удавалось там разглядеть. Однако оно никогда не получало развития. Тания подумала, может она выдаёт желаемое за действительное? Может, это просто такая особенность формы мускулов на её лице, и только?

Так ничего и не ответив, Реанна молча отвернулась, словно давая понять, что разговор окончен.

– Погоди! – воскликнула Тания. – Я хочу ещё кое–что знать. Тогда, в сражении, ты ведь не собиралась меня убивать? Только обезоружить, да?

Реанна вновь посмотрела на неё своими голубыми глазами, в которых не читалось ничего.

– Ты боишься смерти? – спросила она.

– Что за странный вопрос? – обескураженно переспросила Тания. – Ну конечно же, я боюсь смерти. Все её боятся, потому что хотят жить! А ты разве нет?

– Я не боюсь смерти, – тихо прозвенел ровный голос. – Я уже мертва.

Реанна снова отвернулась к своим лошадям, а Тания замолчала, решив больше не приставать с расспросами. Она побоялась того, как далеко их может завести сей разговор.

«Пред тобой принц Киреан, первый сын среброродного Фарлеана, Владыки Изерры и Государева стража Всебескрайних равнин!»

Одним из наиболее сложных испытаний, что предстояли Йеду, был поединок с опытным гвардейцем. Кандидатам требовалось доказать умение в обращении с любым типом оружия, на свой выбор. Конечно, подавляющее большинство выбирало меч, он же и был основным оружием королевской гвардии. Но не единственным: считалось, что каждый гвардеец должен следовать древнему примеру Халара, то есть уметь одолеть противника, имея в руках любое оружие, или даже просто случайно подвернувшийся предмет. Целью же испытательного поединка было доказать, что кандидату хватает упорства и терпения, чтобы в совершенстве научиться пользоваться хотя бы одним видом оружия. Это означало, что не будет проблем и с овладением любыми другими – уже по ходу службы.

Йед выбрал для поединка меч, как и большинство. Выбирать что–то необычное ему резона не было, ведь он родился сыном кузнеца и потому с мечами был знаком с самого детства. После того, как отец впервые свозил его в столичный дворцовый квартал, Йед никак не мог забыть тот отряд вооружённых гвардейцев. Увиденное зрелище глубоко запало ему в душу. И на следующий день он не нашёл ничего умнее, чем украсть пару готовых мечей из отцовской кузни и разыграть шуточный поединок с кем–то из деревни.

Должно быть, то был какой–то другой паренёк из деревни, местный сорвиголова. Только вот кто именно?… Йед его не помнил.

Так или иначе, шуточное сражение на настоящих мечах случайно увидел отец. Он страшно разгневался, поколотил Йеда, и впредь строго–настрого запретил ему брать что–либо из кузни без разрешения.

А на следующий день отец вновь отбыл в столицу – ничего никому не объясняя. Вернувшись, он на весь вечер засел один в той комнате, где хранил учёт своим столичным заказам. Йед рискнул тогда подсмотреть в щель приоткрытой двери: отец сидел за столом и неуклюже выводил на бумаге какие–то числа. Затем внимательно рассматривал заполненный лист и либо удовлетворённо хмыкал, либо дополнял написанное крепким словцом. Наутро же он разбудил Йеда спозаранку и велел запрягать лошадь, а сам вернулся в комнату, где ещё вчера упражнялся в арифметике, и вскрыл там подпольный тайник. В тайнике хранилось то, что кузнец сумел заработать своим трудом за всю жизнь: ларец, наполненный монетами. Отсчитав нужную сумму, он спрятал ларец обратно. А затем, ничего по–прежнему не объясняя, приказал Йеду садиться в повозку, а сам направил лошадь по столичному тракту на восток.

С тех пор Йед получал не очень частые, но регулярные уроки у одного из столичных мастеров по фехтованию. Уроки продолжались вплоть до последнего года, пока железный ларец в тайнике не опустел окончательно. Отец сумел рассчитать свои расходы с доходами аккурат под достижение Йедом шестнадцатилетия.

Таким образом, Йед не был чужд искусству обращения с мечом. Но иллюзий на сей счёт он не испытывал. Да, он наверное превзойдёт большинство деревенских парней, как он сам. Быть может, есть шанс и против кандидатов из армейской среды. Ведь у большинства простых солдат всё же нет значительного боевого опыта. Они в основном такие же выходцы из простого люда, как и сам Йед, а владению мечом обучались в лучшем случае друг у друга. Профессиональных учителей у них точно не было.

Йед и без вчерашней речи сэра Тарбиса понимал, что победа над слабым или даже равным себе противником – не то, чем королевский гвардеец может гордиться. И значит ему не победить в испытательном поединке, если он просто понадеется на удачу или судьбу. Нужно проверить свои силы заранее, причём с наиболее сильными из конкурентов. Прямо сейчас.

Йед оглядел площадь плотоядным взглядом охотника.

Нет, он конечно не собирался никого задирать, чтобы устроить банальный деревенский мордобой. Двоих таких драчунов сэр Тарбис выгнал за ворота только этим утром. Йед лишь хотел предложить кому–нибудь обычный поединок, можно сказать из спортивного интереса. Ведь в этом нет ничего плохого?

Среди пёстрой толпы особо выделялись персоны знатного происхождения: все хорошо экипированы, а у каждого на груди – родовой герб. Они давно уж скучковались единой группой, которая презрительно сторонилась всех прочих. И сейчас они занимались как раз тем, что тренировались искусству фехтования друг с другом.

В благородных семьях детей с детства обучают навыкам владения оружием, доводя их мастерство до совершенства. Разве найдётся здесь противник сильнее?

И не долго думая, Йед направился к ним.

Подойдя ближе, он заметил видного юношу. Это не он ли глядел вчера на Йеда со столь нескрываемым презрением? На груди его красовался вздыбленный серебряный конь.

– Чего тут забыл, деревенщина? Проваливал бы отсюда добром.

Путь Йеду преградил здоровенный амбал, на чьей груди багровела голова виторогого овна.

Однако Йед имел совсем иной план, нежели разжигать здесь склоку. Потому собрав всю свою волю, он твёрдо решил игнорировать любые грубости и насмешки.