Роман Балуев - Золото верности

– Без риска победа невозможна?… – задумался Киреан. – Наверное, так и есть… Правильно подмечено! Впрочем, я о другом начал говорить. Так вот, догадываешься ли ты, почему я вообще решил поступать на службу в королевскую гвардию?

– Честно признаюсь, что для меня это в какой–то степени загадка, – ответил Йед. – Зачем людям столь высокого происхождения идти в гвардию короля? Неужели её престиж настолько высок?

– По правде сказать, у каждого своя причина. Для кого–то вроде Гивериса важен и престиж… Но мои мотивы были иными.

Пока Киреан собирался с мыслями, лицо его делалось всё более серьёзным, постепенно приобретая прежний хладно–благородный вид.

– Тебе известно, – начал он, – что я первый сын среброродного Фарлеана, Владыки Изерры. И я уже как–то говорил, что мать моя давно умерла. Я её и не помню почти, если честно… Спустя короткое время отец взял себе другую жену. Так вот: я не просто первый сын, а единственный от моей покойной матери. У меня есть ещё четверо сводных братьев и сестра, но все они – дети мачехи. Думаю, ты уже догадываешься, каково моё положение в собственной семье?

Мерон брезгливо сморщился.

– Твои братья спят и видят, как отнять у тебя титул наследника, – сказал он. – У нас и столетия не проходило без какой–нибудь крупной склоки о наследовании.

– Погоди–ка, – прервал его Йед. – Но если Киреан первый сын своего отца, то какие тут могут быть склоки? О чем спорить?

Киреан нахмурился.

– Конечно, по общему закону я главный наследник отца. Я – среброродный принц Изерры. Однако отец может отдать предпочтение любому из сыновей, если так пожелает. Братья мои ещё довольно юны, хотя и они тоже начинают понимать многое. А вот мачеха… Не проходит и дня, чтобы она на меня не пожаловалась. Не подстроила какую–нибудь пакость, чтобы выставить меня в нелестном свете. Не попыталась убедить отца, что я недостоин короны Изерры. Он, конечно, лишь отмахивается… Пока что.

– Тогда почему же ты покинул Изерру? – удивился Мерон. – Мне кажется, сейчас у твоей мачехи и братьев только больше шансов восстановить отца против тебя. И отнять право на изеррийский престол…

– Да не в престолонаследии тут дело! Разве вам не ясно, в какое змеиное гнездо превратился мой родной дом? Почти всю жизнь я вынужден был доказывать – каждым шагом – что я на голову выше всех сводных братьев, вместе взятых. Что я единственный, кто достоин быть наследником. Думаю, именно по этой причине я и довёл своё искусство владения мечом до совершенства. Это стало источником моего упрямства.

Тут перед компанией явился хозяин заведения самолично – с заказанным вином.

– Лучшее из никкерского, что в погребе нашлось, – поклонился он, ставя грузный бочонок на стол. – Как было велено. Только сразу говорю: в копеечку ох как влетит.

– За кого ты нас держишь, трактирщик?! – возмутился Киреан. – Мы вовсе не нищие оборванцы! С сего дня мы – гвардейцы самого короля–регента Рамиса!

– Ааа… Так вы видать из тех двенадцати… Вон оно что!

Хозяин расплылся в извиняющейся улыбке.

– Нижайше прошу прощения, – поклонился он ещё раз. – Раз был тут случай неприятный… Знаете, как бывает: обжегшись на молоке, на воду дуешь… Что же, мои искренние поздравления, господа!

Пятясь задом и непрестанно раскланиваясь, он спешно удалился. Винный бочонок остался в полном распоряжении Киреана.

– Вот почему меня прозвали Серебряным клинком Изерры, – продолжил тот рассказ, быстро наливая вина всем троим. – Упрямство… и упорство… Некоторые любят порассуждать о том, что есть разница между упорством, как чертой закалённого характера, и упрямством, как проявлением глупой твердолобости. Однако отец не раз говорил мне, что они идут рука об руку. И к какой бы цели я ни шёл, завистники обязательно будут корить за наглость или упрямство, потому что они просто не хотят, чтобы я чего–то добился. Но как только я достигну успеха, те же самые голоса начнут восхвалять меня за упорство. Как он любит говаривать, «Даже безмозглый баран, бьющийся лбом о скалу, станет народным героем, если ему всё же удастся эту скалу опрокинуть!». Вы наверное догадались, что Владыка Изерры страшно упрям!

Киреан сам рассмеялся своим словам, а затем выпил кубок залпом. И вдруг выдвинулся корпусом к Йеду, словно собрался сообщить большую тайну.

– А знаешь, что ещё? – понизил он голос. – У нас не раз случались и покушения на жизнь наследников изеррийской короны. Синод, понятное дело, такие преступления всегда тщательно расследует, но даже Чтецам бывает не удаётся найти того, кто вложил монету в руку убийцы. Ведь в таких заговорах часто замешаны люди очень высокого положения, а без веских доказательств Синод не станет огульно проверять умы высшей знати. У них это запрещено какими–то правилами. А если для покушения наняли Длань… – тут он перешёл почти на шёпот, – следов вообще не останется. В таких случаях даже и убийцы не сыскать. Они как тени в ночи.

Тут новый кубок вина излился прямиком в горло среброродного принца.

– Отец упрям, но не глуп, – продолжил Киреан, едва переведя дыхание. – Он и не подумает лишить меня титула принца Изерры, а все поношения мачехи ему – что зудение комара. Однако опасаясь за мою жизнь, он решил отослать меня сюда. Ведь даже убийцам Длани не так–то просто пробраться в королевскую гвардию. И вот я здесь, среди людей, от которых не опасаешься получить кинжал в спину! Ты даже не представляешь себе, Йед, как это здорово. Вот почему я так рад сегодняшнему дню и готов расцеловать тут хоть каждого босяка!

Едва закончив говорить, он жадно осушил ещё один кубок.

Йед глядел на напивающегося принца и дивился. Он вспоминал, как впервые его увидел: скривившиеся от отвращения губы и надменный до спеси тон речей. Но тогда Йед ничего не знал о тайнах изеррийского двора и даже не представлял себе, что кроется в закоулках души принца. С самого детства весь мир ополчился на Киреана, и тот в одиночку был вынужден с ним драться. Драться вновь и вновь, и каждый раз побеждать.

– Интересно, – молвил Йед. – Я вот что скажу: ваши с Мероном истории чем–то похожи. Вас обоих пытались незаслуженно выбросить за борт, можно сказать отвергли. Однако это лишь укрепило вашу волю – и вот вы оба здесь, празднуете успех. Но всё же, за успехом тут кроется нечто совсем другое… Какая–то червоточина… Как бы лучше сказать? Печаль или беда…

– Трагедия? – подсказал Мерон. – Ты хочешь сказать, что за каждой историей успеха на самом деле стоит трагедия?

Йед кивнул. Мерону удалось точно сформулировать его мысль.

– А что насчёт тебя самого? – спросил Киреан. – То есть, про твою трагедию мы уже хорошо знаем… Про чуму в деревне… Но ты ведь решил идти в гвардию намного раньше? Для чего же?