Юрий Иовлев - Тот свет – этот свет

– Что-нибудь серьёзное доктор? – немного волнуясь, спросил Сергей Васильевич.

– Ничего особенного, – успокаивающе улыбнулась ему Ирина Аркадьевна. – Переутомление, понервничали, наверное, недавно, да и возраст уже – не двадцать лет. Отдохнёте у нас, полежите, лекарства немного попьёте, будете как новенький. А там мы Вас и выпишем.

– С работы меня на пенсию проводили несколько дней тому назад, – стесняясь, произнёс Сергей Васильевич. – Выпил я лишку, вот, наверное, сердце то и прихватило.

– Да, вполне может быть. В вашем возрасте пить алкоголь вообще вредно. Я Вам это как Ваш лечащий врач, совсем запрещаю. – Серьёзно сказала доктор, поднимаясь и отодвигая табуретку. – Скоро Ваша жена придёт, я выпишу ей постоянный пропуск. Сейчас постарайтесь больше спать, и не вставайте ни в коем случае. Наташа за Вами присмотрит. Утром снимем кардиограмму, сделаем пару анализов и решим, как лучше Вас лечить, чтобы побыстрее поставить на ноги.

– Ты, ведь, утром сменяешься? – спросила она Наташу, – Ну-ка пойдём со мной, у меня будет к тебе одна маленькая просьба, там в коридоре свёрток лежит… Впрочем, пойдём, я тебе сама всё покажу.

В коридоре, отойдя подальше от палаты, Ирина Аркадьевна негромко произнесла:

– Наташа, у этого больного я предполагаю трансмуральный инфаркт миокарда левого желудочка. Дашь ему одну таблетку Клопидогрела с Аспирином, а утром, перед тем, как ты уйдёшь домой после дежурства, зайди к Михаилу и скажи ему, чтобы подготовил кардиограф. Этому больному, если он тебя спросит, ничего, пока, не говори, не нужно его сейчас волновать. И жене его тоже ничего не рассказывай. Ты ничего не знаешь. Отсылай её ко мне, я сама с ней поговорю.

Сергей Васильевич, успокоенный словами врача, заснул и проснулся ближе к вечеру, когда его разбудила, взволнованная жена. Увидев родное лицо, он заулыбался и, даже, попытался приподняться, но, почувствовав боль в левой стороне груди, опустил обратно голову на подушку.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – нарочито оптимистичным тоном сказала она. – Мне позвонили из больницы, и я, не заходя домой сразу прибежала сюда. Купила по дороге фруктов, печенье к чаю, пакет кефира и багет. Но мне не разрешили ничего пронести в эту палату.

– Ничего, – улыбаясь, сказал Сергей Васильевич, – врачам лучше знать, что можно, а что нельзя. Вот, через пару деньков оклемаюсь и поем и фруктов, и печенье, и кефир.

Они говорили и говорили, почти не обращая внимания на окружающих. За больничным окошком как-то незаметно потемнело. В открытую форточку по-хозяйски заглянула жёлтая любопытная луна, выглянула из-за занавески, окинула палату оценивающим взглядом, и не торопясь спряталась за набежавшую тучку.

– Пойду, узнаю, можно будет мне где-нибудь прилечь ночью? – Жена поднялась, поправляя наброшенный на плечи слегка помятый белоснежный халат, и отбрасывая назад прядку каштановых, чуть вьющихся волос, таким до боли знакомым движением.

– Зачем? – сразу же вскинулся Сергей Васильевич, – и не вздумай оставаться здесь на ночь, я чувствую себя уже гораздо лучше, да и врач сказала, что у меня всё хорошо, и волноваться не о чем.

– Но я всё – равно волнуюсь за тебя. А, вдруг, тебе ночью что-нибудь понадобится?

– Ничего мне не понадобится. Тут медсестра дежурит. Между прочим, симпатичная молоденькая девушка, – попытался пошутить он. – Придёшь ко мне утром, тем более что врач обещала выписать тебе постоянный пропуск.

Жена, тяжело вздохнула, ещё немного постояла около кровати, но, в конце концов, попрощавшись, ушла. Перед сном он выпил лекарство, принесённое миловидной и ставшей уже какой-то своей медсестрой Наташей, и заснул довольный, что всё закончилось хорошо.

Ночью он внезапно проснулся от странного и тревожного ощущения, словно кто-то или что-то толкнуло его в бок, и обнаружил, что стоит босиком на полу возле своей каталки и смотрит со стороны на своё собственное, спящее под покрывалом тело. В палате было почему-то светло, хотя за окном была ночь, и все светильники на потолке не горели. Чувствовал себя Сергей Васильевич великолепно, словно и не было у него никакого сердечного приступа накануне. Наоборот, во всём теле ощущалась необыкновенная лёгкость и прилив энергии, словно в далёкие молодые годы.

– «Странно», – подумал он, – как легко дышится и совсем ничего не болит. И видно всё так чётко, словно воздух стал очень прозрачным.

Легко ступая босыми ногами по кафельному полу, совершенно не ощущая холода от плиток, он прошёлся по реанимационной вдоль нескольких таких же, как и у него каталок, заглядывая в лица спящим людям, а, затем, через приоткрытую дверь, вышел в больничный коридор. Длинный больничный коридор, окаймлённый двумя рядами выходящих в него дверей, освещался несколькими тусклыми, висящими под потолком лампами – ночниками. Впереди, через несколько входов от реанимационной, около которой он сейчас находился, стоял большой белый стол на стройных металлических ножках, за которым, положив голову щекой на изящные ручки, наполовину выглядывающие из коротких рукавов медицинского халата, спала симпатичная Наташа. Её чёрные волосы мягким водопадом спускались вниз по круглому плечику и тёмными струями стекали на стол. Они отливали матовым блеском в тусклом свете небольшого ночника, стоящего на столе. Очки-лисички лежали чуть в стороне на толстой синей тетрадке ближе к лампе, свет которой неяркими бликами отражался в их стёклах. Ночник давал приглушённый свет, и, по идее, не мог так хорошо освещать и стол, и спящую Наташу, но, тем не менее, пространство вокруг стола и большую часть коридора видно было очень хорошо.

– «Надо же», – удивился Сергей Васильевич, – «как хорошо и ясно я вижу, даже в молодости у меня не было такого зрения. Раньше с такого расстояния мне не удалось бы и при дневном солнечном свете рассмотреть предметы, лежащие на столе. Наверное, всё-таки, это сон».

Он, мягко ступая, осторожно подошёл к Наташе, намереваясь разбудить её и поговорить с ней, но, потом, сжалился над сладко спящей юной девушкой, и передумал. Краем глаза Сергей Васильевич уловил какое-то движение дальше по коридору и резко обернулся. Какой-то белый силуэт, появившийся в конце коридора, быстро и плавно приближался к нему.

– «Наверное, дежурный врач», – подумал Сергей Васильевич, – «сейчас мне влетит за то, что я поднялся с постели».

Он уже лихорадочно стал придумывать оправдание тому, как он тут оказался, когда незнакомец, одетый в странный белоснежный халат, свободного покроя, который как-то немного неестественно струился и колыхался, при каждом движении своего хозяина, словно в коридоре был слабый ветерок, невесомой походкой приблизился к Сергею Васильевичу и остановился в двух шагах от него. «Врач» в необычном одеянии был довольно молод, на вид ему не было больше двадцати пяти. Его яркие, большие и очень выразительные зелёные глаза лучились доброжелательностью и уверенностью. Лицо его, обрамлённое каштановыми вьющимися волосами, было очень правильным и красивым, а кожа, казалось, чуть светится изнутри. Он широко и приветливо улыбнулся, словно своему хорошему знакомому, и слегка склонил голову в знак приветствия.