Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

– Эркин, поздно уже, Алиса!..

Эркин, сортировавший в прихожей вытащенное из кладовки, подошёл к двери, открыл её и выглянул в коридор.

– Алиса!

– Иду-у! – готовно откликнулась Алиса. – Всем до завтра, я домой!

Эркин впустил её в квартиру, и, увидев разбросанный по полу хлам и открытую дверь кладовки, Алиса возмутилась:

– Да?! А меня не позвали?!

Она явно собиралась нырнуть в кладовку, и Эркин еле успел перехватить её.

– Туда нельзя.

Алиса поглядела на него и, мрачно насупившись, стала раздеваться. Когда она ушла в ванную мыть руки, Эркин по-прежнему палкой затолкал провод подальше от двери и стал закладывать в кладовку всё вытащенное оттуда. Укладывал так, чтобы потом при необходимости можно было достать, не касаясь провода.

– Эркин, – позвала его Женя. – Мой руки и садись. Ужинать будем.

– Да, иду, – откликнулся он, закрывая дверь кладовки.

Гвоздём, что ли, её забить, чтобы Алиса туда не залезла? Да, так и сделает. Минутное же дело. Где его ящик?

– Я сейчас, Женя.

Он выбрал большой гвоздь, вбил его двумя ударами на половину длины в угол над дверью. И третьим ударом загнул. Попробовал дверь. Держит! И уже спокойно закрыл ящик, поставил его у двери в кладовку и пошёл мыть руки.

На кухне стол уже накрыт, и его ждала тарелка с картошкой и мясом. Эркин сел на своё место, улыбнулся хитро посматривающей на него Алисе.

– Эрик, а в мозаику поиграем?

– Хорошо, – кивнул Эркин.

– Только недолго, – строго сказала Женя. – Завтра рано вставать.

– На работу, – понимающе кивнула Алиса.

– Вот именно, – улыбнулась Женя.

Они спокойно поели, выпили чаю, и Алиса побежала в свою комнату за мозаикой, а Женя убрала со стола.

Сегодня они начали выкладывать большой – во всю подложку – многоцветный венок. И дошли почти до половины, когда Женя сочла, что Алисе пора идти спать. Алиса покосилась на неё, на Эркина и согласилась. Сопя, собрала мозаику.

– Завтра закончим, да, Эрик?

– Да, – кивнул он.

Когда Алиса ушла, Женя поставила на стол две чашки.

– Сейчас я уложу её, и поговорим. Так? Как тогда?

Эркин счастливо улыбнулся: да, всё, как тогда. Женя ушла к Алисе, а Эркин встал и подошёл к окну, взял рукоятку и попробовал кольцо. Хорошо держит. Теперь… где он видел шнурок? Да, в кладовке, там был как раз подходящий ремешок. Он его положил вместе с верёвками возле двери. Положив рукоятку на стол, он пошёл в кладовку. Отогнул гвоздь и приоткрыл дверь так, будто боялся, что оттуда кто-то выскочит на него. Да, вот она, вся связка. Он вытащил её, быстро перебрал и выдернул нужный ремешок. Узкий, как раз по кольцу, и не слишком длинный. Забросил связку обратно, закрыл дверь и повернул гвоздь.

– Эрик, – сонно позвала его Алиса, – а ты меня вчера на ночь не поцеловал.

Эркин вошёл в её комнату, наклонился и коснулся сжатыми губами её щёчки.

– Вот так, – удовлетворённо вздохнула Алиса. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Эркин.

Когда он пришёл на кухню, Женя уже налила в чашки чай.

– Ты ей дверь не закрыл?

– Нет, – Эркин сел к столу. – Сейчас я только сделаю…

Он продел в кольцо ремешок и связал концы плоским узлом. Женя по-прежнему ни о чём не спрашивала, и он сам сказал:

– Это Андрея. Андрей мне нож делал. А когда нас арестовывали, оружие отбирали, и я отломал рукоятку. Буду теперь с собой носить.

Он говорил, глядя на свои руки, заправлявшие в узел концы. Ремешок крепкий, и узел надёжный. Эркин поднял на Женю глаза и улыбнулся. Положил рукоятку на стол и придвинул к себе чашку. Улыбнулась и Женя.

– Ну, вот мы и приехали.

– Да, – Эркин как-то удивлённо улыбнулся. – В самом деле, приехали. Ты… ты довольна?

– Конечно. Знаешь, – Женя двумя руками поднесла к губам чашку, но не пила, а смотрела на него поверх её краёв. – Знаешь, я как-то не верю, что всё кончилось, что мы дома. Так всё внезапно… квартира, деньги… господи, не верится даже.

– Не верится, – повторил Эркин и кивнул. – Да, так. Женя, ведь… мы… мы не поедем больше никуда, тебе здесь нравится, Женя? Я… я сделаю всё, всю квартиру сделаю. Ты мне покажешь, как обои клеить, и я сделаю.

– Сделаешь, – кивнула Женя. – Конечно, мы никуда не поедем. И с понедельника начнём заниматься ремонтом. А завтра… нет, в субботу пойдём на рынок, купим тебе валенки и полушубок, и… вообще, посмотрим.

– Полушубок – очень дорого, – упрямо свёл брови Эркин. – Женя, а если нам не хватит на квартиру?

Женя рассмеялась.

– Будем делать всё постепенно. Знаешь, я когда-то читала, что, когда дом закончен, пора умирать.

– Д-да, – не очень уверенно согласился Эркин.

– Ну вот. А полушубок тебе нужен. Я завтра узнаю, где лучше его покупать. На рынке или в магазине. И почём они.

– Хорошо, – кивнул Эркин.

Дневная усталость снова накатывала на него, и сил спорить уже не было. Но ему вообще всегда было трудно спорить с Женей.

– Давай ложиться, Эркин.

– Да, – он допил чай, и Женя забрала у него чашку.

Эркин, устало опёршись ладонями о стол, встал.

– Я пойду, Женя.

– Ничего-ничего, иди, ложись. Я уберу здесь и тоже лягу.

Она вымыла и поставила на сушку чашки, протёрла стол. Насколько клеёнка удобнее, просто прелесть! Ну, вот и всё. Женя ещё раз оглядела кухню, выключила свет и вышла. В спальне горит свет, и в прихожей можно не включать. Господи, не квартира, а чудо! Сказочно повезло.

Проходя из уборной в спальню, Женя заглянула к Алисе. Спит. Набегалась, наигралась и спит. Ну, и отлично. Дверь пока пусть открыта, со временем приучится. Она вошла в спальню. Эркин уже спал, как обычно лёжа на спине и закинув руки за голову. Не желая раздеваться на свету – хоть время и позднее, но ведь у дома вполне может оказаться припозднившийся прохожий, и, пока занавесок нет, надо об этом помнить – Женя выключила свет и в темноте сбросила халатик, вытащила из-под подушки и надела ночную рубашку, и осторожно, чтобы не потревожить спящего Эркина, легла. Хорошо, когда квартира тёплая, можно на полу спать. Ну, да ничего, сделаем ремонт и начнём обставлять. Жалко, солнца не было, непонятно, куда окна выходят. Но спальню хорошо бы белую, или нет, лучше розовую. А кухню… Кухню «деревянную, да, стиль „кантри“, а Алисе… Ну, детская – весёлая, в зеленоватых тонах. Как у Андерсена? „Зелёный цвет полезен для глаз“».

Эркин слушал ровное дыхание Жени, стрёкот будильника, урчание и бульканье в трубах и улыбался. Это его дом. «Бегал и добегался?» Да, он добежал. «Не любишь кочевья?» Не люблю. Меня слишком часто продавали. Паласы, камеры, торги… Нет, я сам приехал сюда, нет, больше я не побегу и не дам себя гонять. Тишина и спокойствие вокруг, и шорох снежинок по стеклу. Опять идёт снег. Это уже не страшно. У Жени и Алисы тёплого хватает, квартира тёплая, на еду деньги есть. Интересно, когда на заводе платят? Если каждую неделю, то завтра он получит за два дня. А если нет? Надо будет хоть десятку с собой взять. Нельзя совсем без денег. Будет с работы идти, купит чего-нибудь… Женя рядом, только руку протяни. Если что, нет, не думай об этом. Женя успокоилась, забывает, пусть совсем забудет. А он… он будет ждать. Столько, сколько надо, день, два, неделю, год если надо, но того мгновения, когда Женя сама ему скажет, когда сама позовёт его. А сейчас надо спать… А полушубок, конечно, было бы хорошо, белый, на белом меху, как у старшо́го, и валенки тогда, как он видел, обшитые кожей, да, правильно, бурки. И Жене такие же хорошо бы. Сапоги у Жени теперь есть, пусть будут и валенки. И Алисе валенки. И… и санки, как он сегодня видел, когда шёл домой. У Алисы тёплая одежда есть, будет гулять… В субботу они все вместе пойдут на рынок… В воскресенье сороковины, надо идти в церковь… Интересно, в русской церкви такое же занудство или есть что-то стоящее? В лагере о попах хорошо не говорили, и о церкви тоже, но раз надо… Мысли путались, уплывали, и уже только спокойствие и тишина, и ничего больше нет, и не надо ничего, и дыхание Жени рядом, тепло её тела…