Владлен Лядский - Усилители смысла

Эта книга никак не связана с коронавирусом или какой другой масштабной эпидемией, пандемией или фобией. Просто так уж совпало по времени – корона и финальный рывок. Чумные каникулы, знаете ли. В их период всегда тянет сделать что-то масштабное.

Книга замыслена и исполнена как психоделик, поэтому не рекомендуется людям с нарушенной психикой. Людям впечатлительным или с некрепкими нервами рекомендуется читать её днём, без соответствующего звукового сопровождения и не в одиночестве. Не хотелось бы, что бы кто-нибудь из-за этого пострадал.

Остальные могут делать всё, что сочтут нужным – читать вечером или ночью, завернувшись в плед и создавая себе настроение соответствующей музыкой. А также одевать наушники и не задёргивать шторы.

Более того, я бы даже рекомендовал это сделать – гораздо легче будет погрузиться.

Единственная просьба – не читать быстро. Иначе не будет необходимого эффекта. Торопиться некуда и незачем, а фразы закручиваются так, чтобы было удобно мыслям. А они длинные, сложные и витиеватые.

Также хотелось бы выразить благодарность (а теперь и светлую память) Олегу Парастаеву и Александру Зацепину – без их композиций этой книги просто бы не получилось. А также всем прототипам, которые так или иначе были упомянуты в тексте.

Да, если кому-то вдруг потребуется – список тематической музыки приведён в конце.

Всё, всё, более не отвлекаю.

Знаешь, я думаю тебе нужно лишь умереть, чтобы получить признание.

Посмотри на историю сам. Кого ты там видишь? Великих мертвецов.

Когда ты мёртв, это становится интересно.

Локи. 6,5

А может, в мире иная череда?

И не уходим мы отсюда,

А возвращаемся туда?

Эпиграмма неизвестного автора

Началось с того, что люди стали спокойно умирать. Прощались с близкими, ложились, складывали руки поудобнее и тихо отходили.

Кто-то искренне оплакивал усопшего, кто-то произносил пустые пышные речи, кто-то быстро и деловито закапывал тело, пока не завоняло. Современный мир весьма рационален и циничен, чтобы утруждать себя ещё чем-то.

Дальше люди стали умирать. Везде, всегда и без особой причины. Кто сидел, тот падал лицом на стол, руль или станок. Кто лежал – ложился поудобнее. Кто стоял – прислонялся, закрывал глаза и медленно сползал вниз.

В связи с участившимися авариями чрезвычайные службы не знали покоя. Но вскоре их транспорт переквалифицировался в труповозки – потому что на месте аварий были только люди с лёгкими ранениями да остывающие трупы со спокойной и светлой улыбкой на лице.

Косило всех. Косило везде. Тот, кто спасался в закрытых бункерах, подводных лодках и других труднодоступных и защищённых местах, имел одно отличие от остальных – похоронить его было некому.

Ни болезни, ни возбудителя так и не нашлось. Люди просто спокойно умирали, достойно отходя в мир иной. И создавалось впечатление, что кто-то большой и могущественный забирает людей самым простым и добрым способом.

Потому что живыми на небо берут только праведников.

В короткое время вымерло восемь десятых людей. Если наложить статистику, чтобы выяснить, какой особенностью обладали выжившие – ничего не получилось бы. Просто не умер человек и всё.

Вслед за смертями пришло уныние. Никогда ещё людям не демонстрировалась их беспомощность перед лицом обстоятельств. Исторический цикл должен был дать взрыв пассионарности – эдакий период малых и больших бунтов, срывания устоев, возникновения новых народностей и новых целей. И религиозных течений.

Где-то это было, но всегда где-то в стороне от конкретно каждого человека. Наверно, просто слухи. Или привычное людям преувеличение.

Вездесущие секты притихли – никакая доктрина не предусматривала столь гуманный конец. И ещё ни перед каким пастырем так явно не вставал принцип «ты будешь следующим». И никто не мог чувствовать себя в безопасности, неся слово Божье.

Людей, чтобы поддерживать всю машину всемирных деловых отношений, перестало хватать. Они слишком быстро умирали, чтобы она успела эволюционировать. Многие экономические взаимоотношения потеряли смысл – оставшаяся часть ещё долго могла пировать на том, что изготовлялось с запасом для целого.

Топливный кризис отодвинулся в заоблачные дали сотен лет. Экологические проблемы деться никуда не могли, но ухудшаться стремительно перестали. Личные связи порвались, пробки рассосались, торопиться вновь стало некуда.

Но для людей, которым вечно кто-то мешает, досталось слишком места под солнцем. Больше, чем рисковали переварить.

Наверно, это было время, когда волевым порывом можно было изменить жизнь к лучшему, направить человечество к звёздам или просто научить не кидать мусор мимо урны. Наверно. Но лет через несколько. Может, даже несколько десятилетий, когда сменится поколение, открытие станет данностью, и не будет давить на сознание.

А пока… пока много людей, сорванные со своих мест, не спешили вновь вкапывать свои обожженные корни где-то. Не все верили, что эпидемия кончилась.

Интернету, после того как доказалось, что он был контролируем, верить перестали. Любая другая связь, дающая возможность понять, что общаешься с живым человеком, утратила смысл – ведь с восьмидесятипроцентной вероятностью завтра его могло уже не быть.

Непросто общаться с будущим мертвецом.

Единственное, чему оставалось верить – собственные ощущения. Те, кто не верили и в них – стали первыми жертвами новой фобии.

А кто верил – сорвались в путешествия. Транспорта и питания к нему теперь стало вдоволь. Дороги остались, а воздушные границы перестали существовать.

За ненадобностью.

Но большинство людей предпочитало двигаться пешком. Часто даже без карты – просто день за днём идти вдоль выбранной дороги. Или не идти по ней, а просто куда глаза глядят.

Новые массовые кладбища были скрыты от лишних глаз, чтобы не давить на сознание. А незнакомые места, о существовании которых идущие даже не подозревали, часто начинались прямо за городом, прямо за вторым перекрёстком от привычного маршрута.

Не всех это удивляло – многие были уже слишком циничны, кто-то слишком много повидал, чтобы просто так испытывать чувство удивления. А кто-то устал от всего.

Уцелевшие спутники следили за такими путешественниками. Часть из них была взломана хакерами, которые таким образом удовлетворяли свою тягу к новому. Хотя и некоторые выжившие и никому не нужные офицеры, в чьи обязанности ранее было вменено следить за изображениями с экранами, развлекались подглядыванием с недосягаемой высоты.