Виталий Жучков - Синора Ависсу

Иакинф встал посреди студии, а «черный» и «зелёные» рядом с ним. Все четверо поклонились, затем «чёрный» что-то нажал на своём коммуникаторе. Раздался гул. Их окутало красное свечение. Воздух задрожал, как над костром, и четвёрка людей исчезла, оставив ненадолго запах озона в студии. Лампы слегка мигнули и продолжили светить прежним светом.

На часах было 22:55. Все молчали.

− Ну что же, кажется, не стоит ждать, что откуда-нибудь выйдет режиссёр и скажет «Стоп, снято!» – тихо произнёс Бочкарёв после долгой паузы. − Ничего себе, денёк выдался. Давайте-ка разъезжаться.

− Сейчас, только такси вызову, – ответил Габров, пытаясь достать телефон из кармана.

− Я на метро, прогуляюсь немного, – произнёс Владимир.

− И я с тобой, − сказал Егоров.

Они попрощались с присутствующими и вышли. На улице оба закурили.

Вскоре к студии подъехал автомобиль, который увёз Бочкарёвых и Габовых. В машине они не решились ничего обсуждать. Ирина молчала, переживая столь насыщенный день в мыслях. Николай посмотрел на неё, о чём-то задумался, и твёрдо сказал, что они непременно придут в студию завтра. В районе «Авиамоторной» Габровы вылезли из машины, и пошли домой.

− Ну, что скажешь? – спросил Габров жену, когда они вошли в квартиру.

− Уф… Сам видишь. Я до сих пор ещё не отошла…

Журналист задумчиво посмотрел в потолок прихожей.

− Знаешь, в фантастике в подобную ситуацию попадает, как правило, герой-одиночка. А нас много…

− Ага, в фильмах ужасов друзья пропадают один за другим, − мрачно заметила Габрова. – Конечно, нам вряд ли стоит пытаться избежать всего этого. Ведь судя по их возможностям, они действительно найдут нас где угодно. Но у меня не укладывается в голове: как мы сможем просто вот так взять и бросить прежнюю жизнь? Что мы тогда скажем твоей матери и моим родителям?

− Насчёт родных и близких не знаю, но о прежней жизни точно можно забыть, − ответил Габров. – Нам предлагают нечто необычное, что не вписывается в представление о привычном для нас мире. Несколько лет я пытаюсь заниматься фантастическими рассказами и сценариями для компьютерных игр, мечтая посмотреть «от первого лица» на что-то из того, что сам же сочинил. И тут нам это предлагают! Конечно, подозрительно, что к нам отнеслись столь по-доброму, и даже дали время на размышление…

− Думаешь, они потребуют «продать душу»? – с иронией заметила Габрова. – Всё может быть. Хотя то, что эти ребята – наши собратья по вере, вселяет некоторую надежду на лучшее.

− Надеюсь, что они не притворяются, и это действительно так, − сказал журналист. − Хотя у них, наверное, старообрядчество или что-то вроде того… Они ведь о реформе Никона понятия не имели.

− Ну, так что же ты предлагаешь ответить им завтра?

Габров прошёл на кухню и посмотрел в окно.

− Я готов отправиться в это «путешествие», если ты пойдёшь со мной.

− А как же иначе? Куда ты, туда и я…

Жена подошла к нему и тоже стала вглядываться в ночное небо.

− Мне не даёт покоя одна мысль, − произнесла она. − Этот Иакинф сказал, что у него шестеро детей… А я тебе даже одного всё не могу родить. Вдруг там найдётся способ это исправить? Я пойду с тобой.

− Тогда завтра в четыре часа дня мы должны быть вместе со всеми.

Владимир по дороге к метро выкурил полпачки сигарет. Всё происходящее не укладывалось в голове. Он был убеждённым материалистом и был готов поверить, в крайнем случае, в инопланетян, а «набожные бояре» из параллельно существующего пространства в картину мира не вписывались. Если весь вечер он сохранял хоть какое-то самообладание, то теперь оно совсем покинуло его. Перед глазами так и стояло видение злосчастного «коммуникатора», который он нашёл. Слава ехал по одной ветке с Владимиром. Он предложил зайти в какой-нибудь кабак, хорошенько выпить.

− Да уж, я хоть и не сторонник успокоения нервов таким способом, но вот сейчас залился бы, – сказал Владимир. – Кто бы мог подумать, что встреча с чем-то непознанным производит такое смятение…

− Это ж не кинофантастика, − согласился Егоров. – Там увидел пришельцев и радуйся, что они «вернут нам Элвиса» или световой меч подарят. В жизни ожидания не совпадают с реальностью. Ух, что б их… Угораздило же тебя эту фигню откопать!

− А чего ты начал пытаться её взломать?! – возмутился Владимир. – Вот надо всё обязательно потыкать!

− Ладно, не злись… − Егоров махнул рукой. – Ну так что, зайдём куда-нибудь, чтобы стресс смыть?

− Я в бар или кафе не хочу. Лучше бы купить что-нибудь, да посидеть в сквере…

− Ага, до первого полицейского! Если не хочешь в кабак, то поехали ко мне. В холодильнике что-то крепкое ещё с праздников осталось. Посидим, подумаем, что делать.

− Ладно, поехали, − согласился Владимир. – Не хочу я в это дело втягиваться. У меня своё любимое дело в жизни есть и я не намерен его менять на что-то, пусть и фантастическое… Только вроде с Катей всё стало налаживаться… И что мне ей сказать? Я хотел встретиться с ней завтра…

− Слушай-ка! – воскликнул Егоров. – Я тут подумал: а может нам смыться из Москвы?! Например, к тебе в Екатеринбург! Ты − к мамке с папкой, и я тоже найду «берлогу», чтобы этим «боярам-инквизиторам» не попадаться. Авось в столице не найдут. И Катюху свою туда прихватишь! Скажешь: «Поехали на Урал − хозяйкой Медной горы будешь!»

Владимир пустым взглядом посмотрел на тянущиеся по стене тоннеля провода.

Он был анархистом, презрительно относился к выборам, считая, что в них не может быть честности, покуда существует государственная власть. Однажды, учась на втором курсе института, он даже был привлечён к административной ответственности за участие в несанкционированном митинге возле избирательного участка. Ещё он являлся убеждённым атеистом. Столкновение с иной реальностью, не укладывающейся в его представления о мире, выбивало его из привычной колеи. Телепортация и прочие неведомые технологии в его голове никак не сочетались с религиозными людьми «иного измерения», которые вдобавок, смогли «нагло» избежать войн и революций, потрясших его мир. А ещё они пообещали наложить на него, свободного и независимого современного человека, какие-то обязанности, чтобы он служил неким целям их цивилизации. В то же время создавшаяся ситуация манила Владимира к себе какой-то странной жаждой приключений.

Он вздохнул.

− Ладно, обмозгуем всё…

Слава кивнул, снял очки, подышал на них и вытер об себя.

Во Владыкино они вышли из вагона. Весь путь до дома Егорова они молчали и дымили сигаретами.

Обстановка в квартире Славы представляла собой нечто среднее между хаосом и попыткой привести всё в порядок. Хозяин решил накрыть стол на кухне. Остатки завтрака разведённого одиночки быстро превратились в ужин. В холодильнике оказалась стеклянная фляга джина «Бифитер», которую друзья опорожнили до дна, пока трапезничали. Одной бутылки показалось мало, и Слава достал из «неприкосновенных запасов» коньяк и клюквенную настойку.