Виктор Тарасов - Исповедь колдуна. Трилогия. Том 2

«Оригинал» лежал на железной больничной койке, окрашенной в какой-то грязно-голубой цвет. Его ноги высовывались сквозь прутья спинки, крупное тело едва умещалось на больничной койке.

Я подошел ближе и меня поразил цвет его лица, почти сливающийся с бело-серым цветом застиранной больничной наволочки. Ввалившиеся щеки, темные тени в глазницах закрытых глаз. Трехдневная щетина дополняла портрет моего двойника. Крепко же тебя, Юрка, перевернуло! – с жалостью смотрел я на своего двойника. – И аура едва теплится. Я протянул руки к неподвижно лежавшему телу, постарался сосредоточиться и внятно произнести про себя магическую формулу.

Медленно, как бы очень неохотно мои пальцы налились зеленоватым сиянием и энергия потекла к двойнику, прозрачным светящимся туманом окутав его неподвижное тело. За прошедшие дни с помощью Зои Владимировны я почти полностью восстановил запасы энергии и теперь так же, как и она, щедро делился со своим двойником, ощущая почти физически, как тяжелый кошмар его беспамятства постепенно отступает и переходит в глубокий сон.

Тело двойника впитывало энергию как губка, а вот с его мозгом творилось что-то странное. Мне так и не удалось проникнуть в его спящее сознание. Стоило предпринять такую попытку, как передо мной возникала зеркальная стена, которая отталкивала луч моего биолокатора, возвращала его обратно. Напрасно я менял частоту и интенсивность мысленного воздействия своего зова. У меня ничего не получалось контакта не было. Опять шуточки нашего подсознания! – мысленно возмущался я. – Черт бы тебя… Да отзовись же ты, Юрка! Что с тобой происходит?

Только окончательно убедившись, что мысленный контакт невозможен, я прекратил свои попытки, напрасно истощив запасы своей энергии, и отступился. По крайней мере, я добился главного: подпитал энергией истощенное до последней степени астральное тело двойника и теперь мой оригинал просто спал.

Решив про себя, что времени у нас с двойником еще достаточно, я тихо покинул палату с твердым намерением обязательно вернуться, когда опять накоплю необходимое количество психоэнергии.

Я вышел в больничный коридор и тут же был вынужден прислониться к стене, пропуская мимо себя женщину. Это была Светлана…

Она шла знакомой легкой походкой, высоко держа голову. Ее взгляд скользнул по мне и ушел в сторону. Это был взгляд все той же чистой и невинной девочки.

Горячая волна ненависти захлестнула меня. Я едва удержался от того, чтобы не выкрикнуть ей в лицо самое грязное оскорбление, какое только мог придумать. Зажав руками рот, я молил бога, чтобы он дал мне силы сдержать себя и не сотворить что-либо более плохое. Только потом я вспомнил заострившиеся черты лица Светланы, черные тени под глазами, полускрытые очками. Когда она скрылась за дверью восемнадцатой палаты, я постепенно пришел в себя, начал соображать и удивился: она-то каким образом оказалась в Дудинке? Ведь она вместе с детьми должна находиться в Смирно. Или… Или в Свер… в Екатеринбурге.

Медленно шел я по больничному коридору по направлению к своей палате и по многолетней топографической привычке тихонько разговаривал вслух.

Я не мог понять появления Светланы в больнице. Ведь для этого надо было бросить все и сломя голову мчаться на самолете в Москву, а потом лететь в Алыкель. Приходилось признать, что именно это она и проделала. Видно получила отсюда посланную кем-то телеграмму и решила немного поиграть в благородство. Потому и прикатила, – решил я. – И как это ей разрешил программист? А может быть, я успел-таки отдать ему свой магический приказ?… И все равно концы с концами не сходятся. Дурак будет Юрка, если после всего, что случилось, ей поверит.

Меня вдруг охватило страшное желание повидать ребятишек, посмотреть в круглые глаза дочери, приласкать. Вот только Светлану я не желал больше видеть и надеялся, что очнувшись мой двойник будет думать точно также.

За четыре дня самостоятельной жизни во мне накопилось столько отличий от своего двойника, что и мышление стало тоже самостоятельным. Я все с большей грустью думал о том, что этой самостоятельности мне остается всего пять коротких дней. Потом либо слияние в единый разум, либо постепенная деградация сознания и смерть. Смерть, которая принесет горе еще двоим людям, которые, не в пример Светлане, мне все больше нравятся.

Стоп! Внезапно остановил я себя. Почему ты, Ведунов, постоянно думаешь о неизбежности потери своей индивидуальности или о смерти? Все это могло произойти только в том случае, если бы ты внедрился в тело живого существа, подавив его сознание. Чужой разум постоянно боролся бы с тобой, чужое астральное тело отторгало. Но ведь все было по-другому. Ты вошел в мертвое тело, в котором уже давно не было ни его души, ни астрального тела. Ты занял полностью пустую квартиру, друг ситцевый. После девяти суток, о которых говорила Черная Книга, тебя некому и нечем будет отторгать.

– Ура-а-а! – заорал я таким ликующим голосом, что проходившая мимо меня санитарка тетя Клава от неожиданности вскрикнула и выразительно покрутила пальцем возле своего виска.

– Чего орешь, оглашенный?!

Я схватил ее в охапку и с трудом приподнял грузную женщину, совсем забыв о том, что у меня теперь не свое тело, а тело слабосильного подростка.

– Ура, тетя Клава! – продолжал орать я. – Да здравствует жизнь! Да здравствует лето и солнце!

– Пусти, оглашенный! – отбивалась от меня тетя Клава. – Надсадишься!

Я отпустил санитарку и бегом бросился в свою палату. Все то, что сейчас я сообразил, прежде всего нужно было тщательно обдумать. Судьбою или природой мне представилась уникальная возможность прожить новую, совершенно другую жизнь. Это практически означало, что могу начать жить сначала, избежать множества ошибок, которые я уже совершил, и наделать новые. Кроме того, я могу избавить двух симпатичных мне людей от нового горя и потери сына. Пусть я самозванец, но они-то считают меня настоящим сыном. Теряю я, впрочем, тоже очень много. Ну, во-первых, я теряю детей, мать. Теряю свое, такое привычное и удобное для меня тело, теряю жену, которую я, впрочем, стал ненавидеть. Еще теряю работу, специальность и, превратившись в подростка, теряю взрослую самостоятельность.

Я поежился. Мне, кроме всего прочего, придется ходить в школу, учить уроки, постоянно общаться в школе с салагами… Черт! Все это мне не очень-то нравилось. Как ни крути, а получалось, что все плюсы новой жизни уравновешивались не менее весомыми минусами. Взрослому человеку начать вести жизнь подростка, перспектива не из приятных.

А кто тебя заставляет задерживаться на этой стадии, Ведунов? – спрашивал я сам себя. – Все твои умения, специальности, память останутся при тебе. Даже твоя магическая сила. Живи и постарайся быстрее взрослеть. Заставь других считаться с тобой. И, кроме того, у твоего старого тела есть хозяин. Не забывай, что ты только его копия. Не забудь, что твой оригинал, которому ты обязан своим существованием, лежит внизу, почти рядом. Поэтому ты обязан помочь ему всем, чем только сможешь. Постарайся поднять его на ноги. Не забывай, что это у него, а не у тебя, есть мать, дети и внезапно возвратившаяся жена. Он сам должен нести свой крест, выполнять свои обязанности перед родными и близкими. Но ты должен помочь ему!