Игорь Панков - Проснись в Атлантиде. Сон

Из всего сказанного, для Тимофея важным было только то, что именно эта девушка, будет заниматься его лечением! Ещё, он теперь знал, как зовут самую красивую девушку на свете. Людмила! С тех пор это имя, прочно завладело его душой

*****

Приближалось главное событие этой зимней войны. Прорыв, так называемой линии Маннергейма.

Тимофей только что вернулся из очередного рейда, и как уже стало, заведено, отпросился на часок в санчасть. Цель его визитов, давно не была ни для кого, секретом.

Как не странно, но комиссар НКВД Михайлов ни разу так и не вспомнил тот случай с новобранцем. То ли действительно от удара у него отшибло память, то ли спиртовые вливания оказали должное воздействие. Не исключено и то и другое. Но после того случая, Михайлов вообще не был похож на стандартного последователя теории беспощадной борьбы с «вредителями». Казалось, что его больше беспокоило состояние дел в нашей медицине, нежели в войсках.

– Скоро будет большой приток раненых, а у вас личный состав распустился. Занимается невесть чем! – Вот уже с полчаса, Михайлов ходил по пятам за начальником медицинской службы, проедая плешь никчёмными разговорами. И всё вроде было в порядке, пока дотошному чекисту, не попалась на глаза, парочка, медленно прогуливавшаяся среди деревьев. Давно ставшие привычными, для всего медицинского персонала, посещения Тимофеем санчасти, буквально коробили Михайлова. Яков Семёнович пристально посмотрел на особиста и от него, не укрылось, странное выражение его лица. Некая смесь презрения и страха. « А ведь ты боишься этого парня!» – подумал доктор, с удивлением. Но вслух сказал:

– Дело молодое, пусть гуляют. Война ведь, кто знает, что завтра будет? А к приёму раненых у нас всё готово, товарищ комиссар.

– Готово-то оно готово, а расслабляться нельзя! Прекращайте этот балаган! Не на курорте! – Михайлов круто повернулся и быстро зашагал прочь.

«Давно бы так. Путаешься под ногами только. Всё вынюхиваешь чего-то». – Подумал Яков Семёнович. – «А парня ты всё-таки боишься. И поделом. Людмилу не мешает предупредить, что-б поменьше на глаза попадались. От этого прохвоста всего ожидать можно!»

Тимофей под локоть поддержал Люду, когда та, сойдя с тропинки, неожиданно едва не по колено, утонула в сугробе.

– Осторожно! Снег глубокий, полные валенки наберёшь. – Он до сих пор, чувствовал себя неловко в обществе этой девушки. Потому и слова всегда получались неуклюжие. Тимофей ненавидел себя в такие минуты. Хочется сказать, что-то нежное, а получается, будто оглоблей машешь.

– Ничего, не сахарная. И не набрала вовсе. – Люда никогда не подавала вида, что замечает его угловатость. Понимала, что за видимой неотесанностью, скрывается добродушная, бесхитростная личность, с чистой душой, не способная обидеть слабого. К тому же личность эта, дай ей волю, носила бы её, такую тонкую и начитанную натуру на руках, не позволяя не только ноги намочить, но и просто утруждать, эти самые ноженьки, лишний раз. А случись, посерьёзней беда, то закроет собой, не задумываясь.

– Хорошо здесь, совсем как у нас в Сибири. – Тимофей глубоко и шумно вздохнул, наслаждаясь свежестью воздуха.

– Слушай Тимка, а у вас в Сибири есть шаманы? – неожиданно спросила Люда и остановившись, пристально посмотрела ему прямо в глаза. Тимофею на миг подумалось, что от такого взгляда, можно и захлебнуться чистейшим, лесным воздухом. Всегда, когда она вот так, как теперь, смотрела на него, своим бездонно – синим взглядом, ощущения были похожи на неожиданно вылитый на голову, ушат ледяной воды.

– А как же? Конечно, есть. У Бурят это само собой! Только теперь им мало верят. К чему это ты?

– Девчонки говорят, здесь у карелов тоже шаманизм процветает. Шаман тут нойда называется. Они говорят, будущее могут предсказывать. – Последние слова, Люда произнесла шёпотом. То ли боясь, что этот нойда, может услышать, то ли кто-нибудь из своих. Не хватало, что бы её, комсомолку, кто-нибудь из товарищей по партии услышал!

– Есть много друг Горацио на свете, что и не снилось нашим мудрецам. – Задумчиво сказал Тимофей

– Что – что? – удивлённо уставилась на него Людмила. Она никак не ожидала от него, таких познаний в литературе. А то, что он вот так, между прочим, может процитировать Шекспира! Это, совсем не в какие ворота не лезет! Вот вам и тайга дремучая!

– А, это я так! – Тимофей заметно стушевался.

– Ты знаешь Шекспира? – спросила Люда и тут же об этом пожалела. Тимофей ещё больше смутился и уставился себе под ноги.

– У нас в деревне фельдшер живёт. Вот у него и брал книжки разные. – Совсем по-детски признался Тимофей. Людмиле, почему-то безумно захотелось обнять этого здоровенного парня. Но она вернула разговор к шаманской теме:

– Может, сходим? Посмотрим? Интересно ведь!

– Почему бы и не сходить? – Тимофей приободрился, довольный тем, что Люда не стала заострять внимание на его познаниях. Не так уж много ему довелось прочитать. У неё, наверное, в городе больше возможностей было, иметь хорошие книги. Не то, что у него. Про то, что фельдшер был, как теперь говорили – враг народа, вообще упоминать не стоило. Хотя, что мог сделать плохого, старый больной врач, он никогда не понимал. – Давай сходим. Если шаман настоящий, он и правда может много чего про жизнь рассказать. И болезни лечить может разные.

– Ты что в это веришь? – удивилась Люда

– Почему нет? – наивно посмотрел на неё Тимофей. – У нас они лечат, почему у саамов не могут?

– Ты серьёзно?

– Конечно. Ты ведь сама говорила, девчонки говорят, значит тоже, верят. Не один я такой доверчивый. – Тимофей улыбнулся. – Да и как мне не верить, если меня самого такой шаман однажды лечил?

– Лечил?

– Лечил. Меня тогда в тайге буряты нашли совсем плохого. Ничего, выходили!

– А что случилось? – немного испугано спросила Люда.

– Да ничего особенного. Заряды, на охоте, не вовремя кончились, от волков на дереве отсиживался, вот и замёрз. – Смеясь, пояснил Тимофей. А девушка, представив весь ужас произошедшего, в порыве прижалась к его груди.

– Сколько тебе тогда лет было? – пряча своё лицо в его шинели, спросила Люда дрожащим голосом. Близкие слёзы, готовы были брызнуть ему за пазуху, стоило лишь представить, совсем маленького мальчишку, одного среди страшной тайги, замерзающего на дереве. В то время как волки, окружив его, щёлкают клыками.

– Четырнадцать. Но бестолковый был! – Тимофей рассмеялся. – Ох, и попало мне тогда, за то, что один на волков пошёл. – Он осторожно обнял её за талию, стыдясь собственной наглости и в то же время, боясь спугнуть, нечаянный порыв любимой девушки. Так и стоял бы, не выпуская, хоть всю жизнь!

– Маленький ведь совсем, как выдержал?