Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 2

Лицо Толстовой покраснело:

– Главное – страну в сомнение свалить. Принизить значимость культуры. Величие подвига. Через насмешку, издевку… и ведь до сих пор пускают негодяя в студию! Печатают! Где понять таким слова Пушкина: «Ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал». С таких уроков и появился школьник из Уренгоя озабоченный безвинно погибшими гитлеровцами. Ошибка не в том, что озаботился, а в том, что прием-то известный. Это потом и победу отберут и его убедят. А пока – Онегин пошляк, да и подвига жен не было. Навязать исключительно косой взгляд на историю. Как литературы, так и событий. И все в один урок!

– Ну, ну, успокойся… Быков веры иудейской, простительно. Да и Пушкина вряд ли читал. Узнавать буковки – не значит понимать. Сама же говорила – пустую голову любит звон, а не мысли. Самолюбование.

– Да нет у него никакой веры. И взрослых ведь сбивает. Вон, у Макаревича башню как сорвало – видать в детстве «Быковы» учили родину любить!

– Близнецы-братья, что хочешь…

– А если бы Крым бандеровцы вырезали, как и обещали? – Людмила не унималась. – Брось Россия его? Как требовал «артист». Кстати, их отцы делали это с размахом во вторую мировую. С теми же евреями. Подзабыл в угаре самомнения? И что бы тогда пел? «Новый поворот»? На факельных шествиях? Так не спасло бы. Ни «Венедиктовых», ни «Макаревичей», ни «Шендеровичей». Потому как место им уготовано и опробовано в ту страшную войну. Безвинно» погибшими. Думать надо. А не верить, что «Тефаль думает за вас». Как говорит мой Самсонов.

– Да что ты все Самсонов, Самсонов… заладила. Мало ли что говорит твой Самсонов.

– Не груби. Самсонов – мой муж. Правду понимает несколько иначе. «Где теплее там и родина» – не про него.

– Может, и про заповеди слышал? – злая ирония не оставляла подругу.

– Слышал. Не убий, не укради и сильно не прелюбодействуй.

Галина рассмеялась так громко, что в зал выглянула официантка.

– Не сильно… говоришь?

– А большинство живет именно так – не убивает, не крадет… остальное в меру – Самсонов правду замечает, – Толстова вздохнула. – Еще поучиться надо.

– Уж не у него ли? Больно остроумен. Не в меру.

– Остроумие всем нравится и такие люди желанны в любой компании.

– Только и по зубам такие получают чаще всего, – холодно парировала соседка.

– Именно, – спокойно ответила Людмила. – И всегда с пользой.

Галина и до этого с интересом наблюдала результат собственных манипуляций настроением подруги, но тут искренне удивилась.

– Позволь им шаманить дальше, на «уроках», сценах, в книгах, – продолжала Толстова, – будет как в Украине – брат на брата, сын на отца. «Гуляй-поле» как в гражданскую. А потом… «яценюки-то» 31 31 А. Яценюк – первый премьер после украинского переворота 2014 г . – в Америку.

– Так у него гражданство американское.

– Гражданство у них Иудино! Будь уверена, пока люди стонут от этой мрази, я напоминать им об этом буду … как топтали, губили. Как стреляли в затылок и толкали в ров целую нацию. По смерти покою не дам!.. прости, Господи! – Людмила быстро перекрестилась и откинулась на спинку в каком-то отчаянии.

Галина Андреевна меж тем тонула в удовольствии: во, блаженная! В глазах стояло восхищение: каково! И тоже отодвинулась, сложив руки на груди – так раскрутить подругу редко удавалось. Особенно после замужества.

Толстова махнула рукой, огляделась и, довольная невниманием к ним, бросила:

– Давай о другом… что Полина-то? Кроме зала нерожденных? Ты про Метелицу спрашивала?

Собеседница ухмыльнулась, помня обвинение в «поворотах». Довольство не сходило с лица:

– Да она сама была в таком состоянии… как замороженная. На ходу перебросились – в туалет или куда спешила… а потом я в партер пробралась… чтоб с мужем-то поздороваться – так Полина будто застыла… как не видит. Тот ручку-то поцеловал и плечами пожал. На ее-то реакцию. – Галина назидательно качнула головой. – Меняемся на глазах! Вот от нее всегда была готова услышать: «Стоять насмерть». А сейчас и ты. Не-е-ет, с окружением непорядок, – голова покачалась иначе. – А вчера знакомая говорила, будто Полина вообще тронулась. Сама не своя. Может, и ты? Несколько не в себе?.. – брови с иронией поднялись. – Может, вся драматургия в этом?

– Я же просила!

– Ну, ну, успокойся. Знаешь… а я, пожалуй, пойму вас обеих… с Ермоловой. Нет, для начала, пока с Еленой Борисовной…

– И обниму, и напою… и с перстенька подсыплю, – добавила Толстова. – Эх, Галка, как ты живешь? Надрезаешь ниточки, подпиливаешь корешки… и будто рада. Своих-то уж сколько пообрезала? Не думала?

– Что-нибудь еще? – раздался голос девушки в переднике.

Действие просило недолгого отдыха. И вдруг голоса за столиком в глубине испортили всё:

– Оставь это для тульских девочек! – грубо оборвал соседа парень с короткой стрижкой. – Вторая половина путинского правления – годы максимального потребительского благополучия русского народа за всю его историю. Включая царей, эпоху Сталина и брежневский застой. Россия никогда не жила так сытно, как в эти годы!

– Еще добавь: сейчас нам нужно очень много пленных! – второй пьяно захохотал.

– Не ёрничай. Любому видна открытая пасть. Сожрут и не подавятся! Зубы-то мы обломаем – деды научили. Но, кроме клыков, страшна иудина мораль! Прикладом не помочь.

– Говорю же – очень много пленных!

– Вот ты… опять в бабочке…

– Она не падает в суп, как галстук, если тянешься за салфеткой!

– Я не про то… каждый должен распознать главное дело жизни. Это может быть мгновение, поступок, роль, наконец.

– Роль?

– Ну, к примеру, как у Татьяны Ташковой в «Уроках французского». 32 32 Фильм Евгения Ташкова по одноименному роману Валентина Распутина. Это тебе не лепить из бандита героя у Бе́зрукова. До сих пор в роли – защитник и борец. Или «вытаскивать» фильм постельными сценами. У Ташковой это пропуск на небеса! Сразу двоим!

– Намек на мои постановки? Я никого силой в койку не тяну.

– Вот видишь… и «приклад» не помог. А ведь бил прямо в зубы. Не ходил, старик, ты на уроки французского. Да и других массу пропустил… впрочем, как и я. Потому и вообразить сложно, откуда возьмется талант, который снимет подобное. То и погубит Россию. А не водка и санкции.

– А защитник и борец? Чего и с чем?

– А вот сними фильм, который общество пополам расколет – сразу беги к нему. К Безрукову. Один балет в полусвинских декорациях представил, отстранили, перенесли премьеру – так самое время в ноги к защитнику – тот Путину уже надоел. Президент ему на ухо, мол, я понимаю, когда «учитель» там… Матильда, с кем не бывает, но здесь, простите, пенис и прочее… А тут и Райкин уже рядом вертится: а я тоже, Владимир Владимирович, «не верю людям, у которых, видите ли, религиозные чувства оскорблены». Так и сказал – «видите ли». Мол, свечку пусть ставят, куда ни шло, а трусы-то нам оставьте.