Денис Дробышев - СРО

– Там всегда один выступающий. Ваше дело ― усердно конспектировать в блокнот указания господина Охальника, ― Хлопотова взяла Рейгана за рукав и повела к лифту. Рейган не упирался, но по лицу было видно, что шел он, как на заклание.

– Вы, случаем, не инженер по образованию, что-то в вас есть от них, ― сказала Хлопотова и подумала, что он не похож на офисного человека. Да и вообще на человека не похож.

– Нет. Я в ракетных войсках служил, потом на транспорте работал… ― Рейган прятал глаза.

– Вы ни разу не были в президентском коридоре?

Рейган помотал головой.

– Стоит посмотреть. По сути это не помещение, а произведение актуального искусства. Господин Охальник увлекается инсталляциями и перформансами. Как знать, возможно, выставочная индустрия потеряла великого художника.

– Похоже на сенсорные панели, как в поездах.

– Это интерактивное панно, ― Хлопотова дотронулась до стены, и изображение вселенной ожило. Планеты тронулись, спутники и станции заскользили по орбитам. ― Дотроньтесь до любого предмета, и вы измените ход движения.

Рейган коснулся военного корабля, и в президентском коридоре развернулась космическая битва: звездный конвой атаковали пиратские штурмовики, им на встречу стартовала эскадрилья истребителей, стены засверкали лазерными лучами. Рейган заворожено наблюдал. Хлопотовой было некогда ждать, пока замдиректора наиграется, она провела пальцем по панно и устроила метеоритный дождь. Все корабли были сбиты кремниевыми глыбами.

– Чувствуешь себя богом, ― седоватый Рейган по-детски восхищался.

– Это иллюзия, во время планерки снова почувствуете себя червем.

Маты вздрагивали от ударов, борцы отрабатывали броски. Чуть поодаль лязгали мечами фехтовальщики. Макарий Аматидис тренировался вместе с метателями копий. Возраст магната давно перевалил за пятьдесят, но его копье все так же метко втыкалось в сердцевину мишени. Разве что выдох при этом получался у него более тяжелым и длинным, чем у молодых атлетов.

– Макарий Леонидович, Виктор Хлопотов доставлен. Ожидает в мастерской, ― доложил секретарь.

– Бездарные рабы, как вы посмели осквернить моих творений колыбель? Неужто мало места во дворце, что я полжизни строил по чертежам великих мастеров?

– Простите, мы торопились.

– Хэ! ― Аматидис метнул пику, но на этот раз она отскочила от мишени, ― испортил из-за вас, глупцов, свой гимнастический рекорд. Что ж, в состязаниях удачи нет. Пойду тогда смотреть, как Хлопотов дрожит ― гнуснейший из людей.

Аматидис вышел из душа одетым в повседневный хитон. Он и его свита пересекли тренировочный зал и встали на платформу из струганных досок. Лифт скрипнул и стал медленно подниматься, движимый усилием нескольких рабочих, усердно тянувших канаты. Потом они шли по лестничным пролетам, с которых открывался вид на административный офис компании «Космострой».

Холл делили тысячи перегородок. Каждый сотрудник стоял в своей ячейке по стойке смирно и пел. Взгляды служащих были устремлены ввысь. Под потолком был закреплен огромный монитор, на котором загорались строчки гимна.

– Не слышу я в их пении души, ― Аматидис задержался на одном из этажей и грустно посмотрел на своих работников, ― какой отдел посмел так плохо Зевса славить?

– Сметчики.

– Чем петь так, как они, так лучше бы молчать. Стенанья их великий бог принять способен за издевку. Молитвенный экстаз нагнать им не под силу. Я и не требую того. Но за покой и за достаток молиться искренне обязан каждый! Пусть знает предводитель сметного отдела, что я разгневан. Коль в должности остаться он желает, пусть победит его отдел на состязанье хоровом.

Секретари заскрипели щепами по сверткам.

– Пока свободны все. Я с пленником желаю говорить наедине.

Члены свиты поклонились и разошлись. Аматидис вошел в залитую светом и заставленную скульптурами мастерскую. Напротив этюдника стоял стул, к которому был привязан испуганный молодой человек лет тридцати.

– Развяжите меня, Макарий Леонидович. Ужасно затекли руки.

Аматидис развязал человека, тот потер запястья и принялся кусать ногти.

– Раз знаешь имя ты мое, известно, стало быть, и то вранье, что в Интернете пишет твой хозяин обо мне. Кто ты таков, я собираюсь выяснить тотчас же. Твое досье представил мне мой секретарь.

Аматидис стал читать с листа:

«Хлопотов Виктор Геннадьевич, уроженец поселка Заветы Ильича Московской области, проживает по адресу: город Москва, ул. Первых колонистов, д.17/1, кв. 106. Образование высшее, специальность «менеджмент». Должность ― директор Департамента регионального развития СРО «Космопром». Зарегистрирован на всех интернет-форумах космической тематики, подписан на специальные издания, посвященные ракетной промышленности. Имеет профиль «ВКонтакте». Активный потребитель порнографии и пользователь сайтов знакомств».

– Суки, а еще деньги снимают за конфиденциальность, ― возмутился пленник.

– Молчи несчастный, пока не разрешил тебе я говорить. Что дальше пишут, интереснее гораздо: «В свободное время читает псевдоисторические книги, интересуется альтернативными вариантами развития отечественной истории. Некоторые комментарии, оставленные на социальных порталах, можно трактовать как антиконституционные. В остальном типичный обыватель средних лет». Сдается мне, не любишь ты российские порядки, а стало быть, и Родина тебе не дорога?

– Нет, что вы, просто я за то, чтобы к людям помягче. И вообще, мне не понятно, зачем вы меня похитили и собрали это досье. Я действительно «типичный обыватель средних лет», рядовой клерк. Ваши сверхприбыли или доходы господина Охальника мне и не снились, богатства космоса распределяются без учета моей скромной персоны.

– Богатства жаждешь? Так помолись богам, и те вознаградят.

Хлопотов пожал плечами:

– Мне, в общем-то, и зарплаты хватает. Еще бы руки не заламывали средь бела дня и в вертолет с мешком на голове не сажали, совсем было бы хорошо. А то, знаете ли, меня в вертолетах укачивает.

– О да! Я запах чую, ― сказал Аматидис и стал молча размышлять: «Блевотным запахом безбожные идеи лишь смердят. Источник их ― магнат Охальник, миазмами он пропитал и подчиненных. За что, о Зевс, ты ниспослал мне во враги гниющих заживо орду. За что, хочу я знать? Пусть даст на то ответ сей раб ничтожный. Ведь счет таким, как он, пошел на миллионы. Они слабы поодиночке, но вместе мир героев могут сокрушить!»

«А может, то урок твой, молний повелитель? Возможно, учишь ты в скульптуре баланс добра и зла точнее соблюдать? Вдруг актуальность для богов Олимпа мое искусство потеряло?».

Такой ход мыслей сильно огорчал Аматидиса, и он мучительно искал решение: «А вдруг нашествие врагов есть наказание за то, что злым богам не ставлю статуй? Но что есть зло? Чтобы понять, соприкоснуться с ним обязан я поближе. Что ж, докопаюсь я до мерзкой сути и отберу всю силу тех, кто мне погибель приготовил. Для этого я должен знать, кто неприятель мой, каков состав его души?»