Дмитрий Григорьев - Кровь или семьдесят два часа

«Да и сестра ли она ему вообще?» С его слов, они вместе с родственницей поступали к ним в прошлом году, и ему повезло больше. Преподавательница вспоминала, как симпатичный первокурсник пристально смотрел на нее во время лекций по химии и оказывал недвусмысленные знаки внимания на практических занятиях. В глубине души она понимала, что он слишком молод и привлекателен для нее. Сама она была не так красива, чтобы сводить с ума совсем юного поклонника. Но со временем она убедила себя в том, что ее сексапильность и пышные формы с лихвой компенсируют недостаток красоты и свежести. Находясь рядом с ним, она замечала его волнение и учащенное дыхание. Да и сама она начинала нервничать в его присутствии, ее сердце куда-то проваливалась, как будто она качалась на качелях. Это милое юное создание теперь занимало все мысли преподавательницы. Сладостная невысказанность между ними копилась и бурлила как лава в готовом к извержению вулкане.

Женщина вспомнила тот вечер, когда их чувства прорвали плотину условности и затопили их всепоглощающим потоком.

Он, как обычно, остался помогать ей расставлять реактивы по местам. С колбами и склянками в руках они теснились перед огнеупорным шкафом и неуклюже мешали друг другу. Ее полная, высоко поддерживаемая бюстгальтером грудь выдавалась далеко вперед. Белый халат стеснял движения. Она расстегнула его, и смущенный студент увидел полупрозрачное бледно-лиловое платье, сквозь которое откровенно просвечивало ажурное нижнее белье. Они молча и сосредоточенно продолжали расставлять реактивы. Каждый раз, когда она поворачивалась за новой порцией склянок, неизменно задевала усердного помощника своим необъятным бюстом. Ее набухшие от возбуждения соски стали настолько чувствительны, что, несмотря на одежду, даже легкое прикосновение к юноше вызывало непроизвольную дрожь во всем ее теле.

В какой-то момент она потеряла контроль над собой и уперлась в помощника своими внушительными прелестями. Несколько секунд она не могла заставить себя оторвать от него свою часто вздымающуюся грудь. Руки студента были заняты колбами, и она беспрепятственно обхватила его, коснувшись горячими ладонями его напрягшихся ягодиц. Он стал судорожно оглядываться, ища глазами, куда бы пристроить громоздкие колбы. Наконец он решился и, подавшись вперед, вплотную прижался к разгоряченной женщине. Этого было достаточно, чтобы дотянуться до полки огнеупорного шкафа позади нее.

Женщина приняла этот жест за порыв страсти и, не дав ему опомниться, подарила своему герою горячий и влажный поцелуй. Не отрывая губ, она переместила одну руку вперед и натолкнулась на быстро увеличивающийся в размерах бугорок.

Стеснительный юноша попытался отстраниться от гладящих его плоть пальцев, но соблазнительница крепко держала его другой рукой за упругий зад.

Поняв эфемерность своих попыток освободиться, первокурсник сдался на милость победительницы. Женщина почувствовала это. Ее руки внезапно съехали вниз и встретились межу его бедер. Сцепив пальцы замком, она сжала их в пылу страсти.

Как только ее ладони ощутили под собой мошонку, губы пленника разомкнулись и из них вырвался стон не то боли, не то блаженства. Юноша слишком поздно понял свою ошибку. Похотливый язык химички уже ласково блуждал за его зубами.

Каждый раз, когда кончики их языков встречались, что-то сладостное обрывалось в его груди. Она же желала ощутить его в себе и полностью отдаться наслаждению близости со своим поклонником. Однако на сегодня это придется отложить. Сначала она должна завоевать его, и сегодняшним героем дня должен был стать именно он. Женщина быстро огляделась. Они были скрыты распахнутыми дверями металлического шкафа, и можно было не бояться, что кто-то войдет и станет свидетелем их любовных игрищ. Встав на колени, она расстегнула его брюки и освободила из них то, что собиралась использовать для привораживания своего желанного. За все это время никто из них не проронил ни слова. Он был слишком робок, а ее ласковый язычок был занят другим.

«Он был так несмел и застенчив, — с нежностью вспоминала экзаменаторша своего героя. — Он просто боготворил меня».

Ее одинокое сердце не устояло, и, несмотря на разницу в возрасте, она с головой окунулась в омут любви. Но в последние дни ее избранник вдруг резко охладел к ней и даже начал избегать их пламенных встреч. Теперь-то она поняла, почему.

Его холодность проявилась сразу же после того как она добыла для него содержание экзаменационных билетов.

«Какая я наивная, — смеялась над собой химичка. — Собственными руками разрушила свое счастье».

Жажда мести наполнило ее разбитое сердце. Виновница ее потери должна крепко пожалеть о содеянном.

«Ничего странного, что мой мальчик не нашел времени представить мне свою так называемую родственницу», — тосковало ее сердце.

Откинув унылые мысли, она решительно поправила свой поникший бюст. С этого момента все абитуриентки, за исключением свеженьких выпускниц школ, стали ее личными врагами.

Описанный выше химический триумвират превратил остаток экзаменов в кромешный ад. В каждом отвечающем они видели потенциальную соперницу или соперника. Четверки и пятерки получали только те, за кого заранее просили или внесли соответствующую плату. Процент же хороших отметок у тех, кто поступал без «волосатой лапы», приближался к нулю. В результате проходной бал для абитуриентов после медучилищ или отслуживших в армии оказался как никогда низким, а по двойкам химики с лихвой перевыполнили установку приемной комиссии.

Конечно, зверства химической кафедры не остались без внимания. Однажды заведующему пришла очередная посылка с реактивами, которую приняла лаборантка. Откуда ей было знать, что биохимической компании, указанной на обратном адресе, в природе не существует? Не смутило ее и предупреждение о том, что из-за особой ценности химикатов открывать коробку должен сам профессор. Вот так плохое воспитание своих сотрудников спасло заведующего от взрыва, а несоблюдение инструкций и женское любопытство надолго оставило кафедру без одной штатной единицы.

Вича узнала об этом ужасном случае во всех подробностях от своего Дичи.

«Да и как ему было не знать!? — радовалась она. — Ведь он у меня был уже первокурсником в том самом институте!» — Как давно это было!? — Вича продолжала смотреть на спящего Дичу, улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям и тем счастливым годам, что они прожили с тех пор.

«Этой осенью он у меня уже пойдет на пятый курс», — сквозь нисходящую негу хвалилась она себе.

Умиротворенная, она устроилась под теплым бочком у мужа и сладко засопела.

Следующим днем случилось то, что резко изменило спокойный уклад жизни поселка. Да что там поселка, — всей страны! Первыми перемены заметили деревенские ребятишки. По какой-то неведомой им причине вместо очередной серии их любимого мультика показывали какую-то тетю со сбитыми пятками. А иначе как объяснить, что она бегала по сцене на цыпочках? Помятые лица отцов в то утро были омрачены какими-то очень важными мыслями, настолько важными, что они даже позабыли опохмелиться. Хотя, что может быть важнее? Вскоре на экранах телевизоров появились дяденьки с такими же пожеванными лицами. В отличие от тетеньки, они не бегали на цыпочках, а нетвердо сидели за длинным столом и о чем-то напряженно думали. Решали одно из двух, либо как вылечить тетины пятки, либо где бы опохмелиться. Но проблемы того утра оказались совсем не детскими.